Получив, таким образом, согласие отца девушки, Хонно выбежал из дома. Он торопился догнать Бээву, но той уже и след простыл.

Хонно долго бегал по окрестностям, а отец Бээву стоял на крыше своего дома, откуда хорошо было видно на много полетов стрелы вокруг, и громко смеялся.

Наконец Хонно устал – и от насмешек, и от беготни – и пошел в лес. Он брел не разбирая пути, заблудился, проголодался, захотел пить, проклял все на свете и больше всего – розовое молоко, потом подумал о косах Бээву и громко завыл.

И словно бы в ответ донесся чей-то отчаянный вой. К первому голосу прибавился второй и третий, а четвертый голос скулил и рыдал на все лады.

Хонно приободрился и начал продираться туда, откуда доносился этот хор. И скоро он увидел одноглазого тролля, который застрял в зарослях, и притом застрял намертво.

Волосы этого тролля запутались в густых ветках кустарника, и чем больше бедняга мотал головой и дергался, тем хуже ему приходилось. На его голове, по правде сказать, не осталось уже ни одного волоса, который не обвился бы вокруг какого-нибудь прутика, и к тому же не по одному разу.

Одежда этого тролля зацепилась о колючки. Она была прочной и потому не хотела рваться, и чем яростнее злополучный пленник бился в своих путах, тем хуже ему приходилось: все больше и больше колючек впивалось в его тело.

Ноги тролля увязли в трясине почти по колено, и только гибкие ветки кустарника, к которым он, можно сказать, прирос, не позволяли ему провалиться туда по пояс, а то и ухнуть с головой. Он пытался высвободить ноги, но обувь у тролля была хорошая, крепкие ремни обвивали колени и бедра и надежно удерживали сапоги на месте, так что выдернуть ноги из западни тролль также не мог.

А рядом с этим троллем сидели Зверь Лесной и Зверь Степной и жалобно выли…

– Погоди-ка, – прервал тут Енифар ее собеседник, – так ведь Зверя Лесного только что поймала та троллиха, Бээву. Поймала и разорвала его на куски голыми руками! Как же получилось, что он, целехонький, сидел рядом с попавшим в ловушку троллем и выл?

– Да так и получилось, – с досадой отвечала Енифар, – что это был другой Зверь Лесной. Что, один только на свете Зверь Лесной? Их много! И когда я говорю «Зверь Лесной», я имею в виду одного из множества… Чего ж тут непонятного?

И она продолжила рассказывать историю.

Хонно остановился на безопасном расстоянии, чтобы самому не угодить в ту же беду, и закричал:

– Эй, тролль! Что с тобой случилось?

Теперь становится совершенно очевидно, что этот Хонно был куда как глуповат. Можно подумать, он и сам не видел, что случилось с этим троллем.

Тот тролль закричал ему в ответ:

– Я тебе не «эй», а Нуххар, потому что у меня один глаз!

Какая связь между «Нуххаром» и «одним глазом» – неизвестно, потому что эти слова не родственные; впрочем, с определенностью можно сказать лишь: жил тогда такой тролль по имени Нуххар, и у него действительно был один глаз.

В общем, это был он, Нуххар. О чем и узнал Хонно в тот самый миг, когда Нуххар сказал ему об этом.

– Эй, Нуххар, – окликнул его Хонно более спокойным голосом, потому что кое-что начало проясняться у него в голове, – а что это с тобой случилось?

– Я угодил в западню, – ответил Нуххар. Он уже догадался, что перед ним полный дурак. – Мои волосы запутались в ветках, моя одежда нацепилась на колючки, а ноги увязли в болоте.

– Как это вышло? – опять спросил Хонно.

– Я потерял Зверя Домашнего и пошел его разыскивать, – объяснил Нуххар и с ненавистью плюнул в Зверя Домашнего, рыдавшего тут же неподалеку. Слюна тролля ожгла спину Зверя, и он с визгом отскочил подальше. Там он уселся, обиженно посмотрел на хозяина и принялся чесать лапой ухо. – А тем временем завяз в болоте. Стал выбираться – зацепился одеждой. Дернулся повыше – угодил волосами куда не следует.

– Я должен помочь тебе, – после некоторого раздумья решил Хонно.

– Да уж хорошо бы, – вздохнул Нуххар. – А то от моего зверья толку никакого, только воют.

– Если я помогу тебе, ты мне поможешь? – спросил Хонно, который вздумал вдруг проявить некоторые проблески ума.

– Разумеется, – заверил его Нуххар. – Давай освобождай меня поскорее.

– Погоди, зачем так спешить? – рассудительно проговорил Хонно. – Сперва выслушай, в какой помощи я нуждаюсь. И еще следует заранее понять, в состоянии ли ты помочь мне. Потому что если я попрошу тебя о чем-то невыполнимом, то это будет просто нечестно с твоей стороны.

– С моей? – нахмурился Нуххар (кажется, этот Хонно оказался умней, чем притворялся, а Нуххар такого не любил).

– Ну да, ты ведь в любом случае мне пообещаешь помощь, потому что хочешь на свободу, – объяснил Хонно. – Но если моя просьба окажется непосильной для тебя, то вот и получится, что ты меня обманул. В твоем возрасте, да еще имея только один глаз, обманывать нехорошо.

– Обманывать хорошо в любом возрасте и с любым количеством глаз, – возразил Нуххар. – Так что помогай мне скорее, а я сделаю все, что ты ни попросишь.

– Я хочу жениться на одной девушке, – сказал Хонно. – Ее зовут Бээву. Она пасет коров.

Тут Зверь Лесной громко зарычал, потому что он знал уже о той участи, которая постигла его сородича. (Вот видишь! Лесных зверей не один, а несколько, и тот, погибший, приходился этому, здравствующему, каким-то близким сородичем!)

– Цыть! – прикрикнул на Зверя Нуххар. – Хорош выть! – И обратился к Хонно: – Бээву – могучая девица с тяжелым нравом. Из нее получится добрая жена. Я помогу тебе. А теперь – давай вытаскивай меня.

– Я отрежу твои волосы, порву твою одежду и под конец сниму с тебя сапоги, – рассказал ему Хонно. – Вот ты и окажешься на свободе.

– Ты полный дурак! – загремел Нуххар. – Ты хочешь погубить меня! Едва ты освободишь мои волосы и тело, как ноги утянут меня в трясину. Нет, сперва сними с меня сапоги, чтобы я смог выдернуть ноги из болота и поджать их под себя, потом срежь мои волосы, а уж после этого отбегай в сторону и жди.

Так Хонно и поступил.

Сперва он настелил ветки, чтобы можно было подобраться по трясине к самым ногам Нуххара. Лежа на животе, Хонно отрезал ремни, удерживающие сапоги на месте, и Нуххар принялся сучить ногами пуще прежнего, и дергался, как муха, прилипшая к сладенькому, и наконец вытащил ноги на волю, очень синие и сморщенные от долгого пребывания в заточении и сырости.

– Теперь волосы! – потребовал Нуххар.

Хонно забрался на куст, прогибавшийся под его тяжестью почти до самой земли, и принялся отпиливать ножом спутанные патлы Нуххара, причем Нуххар корчил при этом ужасающие рожи и широко раскрывал рот, но не кричал, терпел боль молча, а Звери – Лесной и Степной – хватали Хонно за ноги дико разинутыми пастями. Зверь же Домашний жалобно скулил и поглядывал на происходящее издалека.