то что надо! Этот образ наглядно демонстрирует твою студенческую жизнь, ха-ха…

Натали в экране тоже захохотала. Сняв шапочку, она подкинула её, поймала и отложила в сторону, после чего сказала:

— Отчасти да, но я не настолько сумасшедшая. Хотя за эти несколько лет университет и впрямь дал мне много интересного опыта. Сейчас я намного лучше разбираюсь в актёрской игре и жизни, не то что в школьные годы. Наверное, в этом и заключается польза от учёбы!

На её лице зависла лёгкая, безмятежная улыбка, она начала неторопливо приводить в порядок свои волосы и, похоже, вспоминала прошлое, говоря:

— Знаешь, мне с детства вбивали в голову: «Натали, учись! Натали, учись!» С детства было много правил, семейных традиций, обрядов… Во всём остальном ты мог не слушаться, но обязан был учиться, сознательно учиться…

— Господь! Спаси мою дочь, работающую врачом! Она тонет! — перебил её Ван Ян.

Натали тут же прыснула и на редкость закатила глаза:

— Можно подумать, в китайских семьях не так.

Это был один известный классический анекдот, высмеивающий еврейское воспитание, где усиленно стремятся сделать из ребёнка успешную, незаурядную личность, и высмеивающий чрезмерную любовь еврейских матерей к своим детям. Как распознать еврейку среди матерей, кричащих о помощи? Остальные матери будут кричать: «Господь! Спаси моего ребёнка! Он тонет!» Еврейская же мать будет кричать: «Господь! Спасибо моего сына, работающего врачом! Он тонет!»

Естественно, подобная обстановка есть и в китайских семьях. Задумавшись о том, как его воспитывали в детстве, и вспоминая других друзей и одноклассников китайского происхождения, Ван Ян слабо покачал головой, но в следующий миг осознал, что у него нет веб-камеры, поэтому сказал:

— У меня семья не такая. Мои родители как цыгане — ничем меня не ограничивали, и жилось в кайф! Хотя обычно у китайцев домашнее воспитание иное. Будь то евреи, китайцы или другие национальности, нас заставляют учиться, чтобы быть на голову выше остальных, чтобы стать частью высшего общества, стать незаурядным человеком. Но как стать незаурядным человеком? Если есть другие способы достигнуть высшего общества, можно ли не учиться?

На самом деле проблема крылась в индивидуальном подходе. Ван Ян вздохнул и продолжил:

— Если бы ты обучался вещам, которые тебе нравятся, то получал бы удовольствие и мудрость, и если бы занимался любимым делом, пришёл бы успеху, а вместе с ним пришли бы благополучная жизнь и богатства, а также ты бы мог стать самым незаурядным человеком в своей сфере деятельности.

Он задумчиво произнёс:

— Неважно, какой у тебя социальный статус, мудрый человек на многое способен. Очевидно, в этом и должна заключаться настоящая цель учёбы.

— Удовольствие, мудрость, на многое способен… В этом есть здравый смысл, — усмехнулась Натали, после чего опять нахмурилась, сказав: — Так или иначе, когда я росла в еврейской семье, мне всегда казалось, что нельзя игнорировать университет, нужно обязательно туда поступить! Причём я чувствовала, что это самый лучший вариант! Серьёзно, если бы я не поступила в Гарвард, то чувствовала бы себя бесполезной. Вот скажи, почему так?

Ван Ян тотчас рассмеялся:

— Всё просто: ты нуждаешься в признании плюща! (*Лига плюща — ассоциация восьми американских университетов, в том числе Гарвардского университета*)

Просмеявшись, он задумался о недавних словах, но в голову вдруг пришли новые идеи. Пока не началось создание копий плёнки фильма, надо бы попросить Дэниела Ву записать кое-какие фразы…

— Вот как! Завидую, что тебе не требуется никакого признания, — Натали с самодовольным видом взяла академическую шапочку, опять надела на голову и с удовлетворённым лицом посмотрела в экран компьютера.

Ван Ян отправил ей смайлик удара и сказал:

— Если говорить про упорство в учёбе, то мы, китайцы, определённо на первом месте. За исключением меня.

Он нараспев прочитал по-китайски:

— В третью стражу горит свет, в пятую стражу петух кричит, а мужчина всё занимается. (*Отрывок из стиха китайского каллиграфа и поэта Янь Чжэньцина*)

— Что это значит?

Хотя Натали неплохо говорила и понимала по-китайски, она не слишком хорошо разбиралась в древней поэзии.

Ван Ян пояснил:

— Это значит, что с 11 ночи до 5 утра ты должен учиться.

Натали же насупилась и помотала головой:

— Это плохо. Когда спать? Днём? Почему бы не учиться днём?

— И днём тоже не спать, а учиться.

Натали возмущённо вымолвила:

— Разве возможно не спать?

— Почему бы тебе не спросить да Винчи? — рассмеялся Ван Ян. (*Ходит мнение, что Леонардо да Винчи спал по 15–20 минут каждые 4 часа, чтобы много всего успевать*)

Натали пожала плечами:

— Поэтому он и умер так рано.

Ван Ян посмеялся, не став спорить на эту тему, к тому же он не то имел в виду. Глядя на Натали в экране, он произнёс:

— Настроение этого стиха вообще-то можно изобразить в картине: сквозь окно пробивается свет лампы, по дому расхаживает силуэт человека с книгой в руках. Возможно, возле дома ещё есть спящий петух. Ты можешь прочувствовать усердие этого человека! Вспомни неделю до экзаменов и не говори, что сон для тебя проблема.

— О-о! — понимающе кивнула Натали и, представив картину, с улыбкой сказала: — Камера поднимается вверх и показывает яркую луну, зависшую в ночном небе!

— Я в последнее время изучаю китайскую классическую поэзию и обнаружил, что есть стихи, которые необычайно образные и превосходно передают настроение. Это очень круто, — восторгался Ван Ян, задумавшись о тех стихах. — О боже! Это потрясающе, восхитительно!

В этих стихах, написанных более тысячи лет назад, содержатся неописуемые чувства, которые прямо-таки бьют в самое сердце. А образность стихов настолько мощная, что по ним можно рисовать картины: эстетически прекрасные, одухотворённые, мрачные… Цельные картины с разной атмосферой. Ощущение «совместного блуждания мысли и материи» и ощущение «поэзии и живописи как единого целого» отсутствуют во многих западных классических стихах, включая романтизм.

Лишь в символизме, зародившемся в конце 19 века, и имажизме, вдохновлённом в начале 20 века японскими хайку и древней китайской поэзией, есть это глубокое, непостижимое настроение. Например, стихотворение Уильяма Батлера Йейтса «Остров на озере Иннисфри». Только по сравнению с китайским поэтом 14 века Тао Юаньмином, лирика Йейтса кажется довольно многословной, что влияет на образность.

Зато в англо-американском имажизме, главным представителем которого стал Эзра Паунд, нет многословности. В процессе изучения японских хайку и переведённой на японский язык китайской классической поэзии Паунд выделил три принципа, которыми должен обладать имажизм: «субъективно или объективно, но напрямую описывать вещи и явления», это есть образность; «никакого пустословия» и «использовать разнообразные стихотворные размеры».

Эзра Паунд считал, что образ формируется в конкретный момент времени, на основе интуитивного восприятия, у него нет никаких эмоциональных украшений, именно простое описание