– А может быть, я и сейчас совершенно не доверяю тебе.

– Как угодно, – сказал Кейн и отвернулся к камину. – Тебе известно о существовании четырех элементарных уровней?

Дзирт удивленно посмотрел на монаха:

– Конечно.

– Мы ассоциируем их с нашим учением и нашими практиками в ордене Желтой Розы, – пояснил Кейн. – Для того чтобы достичь следующего уровня в ордене, монах должен найти мир внутри всех четырех стихий и таким образом показать себя достойным желаемого звания.

– Вам что, приходится нырять в бассейн и ходить по раскаленным углям? – произнес Дзирт легкомысленным тоном. Фраза прозвучала как оскорбление, и он понял это, едва слова слетели с его языка. Он пожалел, что не может взять их обратно, но немного успокоился, когда Кейн коротко хмыкнул и лишь улыбнулся в ответ. Видимо, насмешка не задела его.

– Элемент земли – это материальный мир, который нас окружает, – объяснил магистр. – Это наше место во вселенной и то, как мы ведем себя в этом месте, как взаимодействуем с природой и обществом. Это наша «внешняя» мораль.

Дзирт кивнул. Объяснение казалось довольно простым.

– Воздух – это духовный мир, – продолжал Кейн. – Ему труднее всего дать определение, его труднее всего понять. Он связан с нашим местом в многоуровневой вселенной. Поскольку наша жизненная энергия заключена в смертной физической оболочке, мы вынуждены, с одной стороны, принимать материальные ограничения, а с другой стороны, должны понимать, что являемся частью чего-то великого. Таков парадокс разумного существа; совершенствование на этом «уровне воздуха» дает способность найти покой по ту сторону материального мира, полного неуверенности и тревог.

Слова монаха как будто перенесли Дзирта в одну из ночей, которые он проводил на Пирамиде Кельвина. Вокруг мерцали звезды, и следопыта охватывало чувство, будто он поднимается к мерцающим огонькам, в небо, чтобы стать единым целым с ними в некоей грандиозной картине мироздания, лежащей за пределами его понимания. Речь Кейна затронула глубинные струны его души, и это отразилось на его лице. Дзирт кивнул, и магистр Кейн удовлетворенно улыбнулся.

– Огонь – это совершенствование тела, боевых навыков, силы и выносливости, – говорил Кейн. – В этом ты продвинулся очень далеко, возможно, дальше всех, кто обучается в этом монастыре. Твое искусство и результаты тренировки в царстве Огня действительно необыкновенны.

– Не хуже твоих? – спросил Дзирт, и ему пришло в голову, что это прозвучало как вызов. Возможно, это и был вызов.

– Это не имеет значения, – качнул головой монах. – Огонь тесным образом связан с водой, а вода – это мысль, текучая и стоячая. Каких бы высот ты ни достиг в царстве Огня, Дзирт До’Урден, это все уничтожается мысленной дамбой, которой ты перегородил свою личную внутреннюю реку. Внутри тебя сейчас нет ни неподвижности, ни свободного течения, и поэтому ты не настолько грозен в бою, как ты, возможно, считаешь. Ты болен, сломлен.

Дзирт устремил на собеседника тяжелый взгляд, и ему захотелось ударить этого человека.

– Твоя неспособность пребывать в простой позе для медитации перечеркивает все твои достижения в царстве Огня, – произнес магистр Кейн.

Тон его вовсе не был оскорбительным, и все же Дзирту, чтобы успокоиться, пришлось несколько раз повторить себе, что этот человек не хотел его унизить. Однако страхи и неуверенность снова начали пробираться в его душу, черные крылья отчаяния закрыли свет; он знал, что навеки обречен на эту тоскливую безнадежность, и больше всего ему хотелось выместить на ком-нибудь раздражение и гнев. Он несколько раз поморщился и всякий раз замечал, что Кейн, который даже не смотрел на него, понимающе кивал, словно читая мысли Дзирта.

Демон, который обманывает его, все знает. Ллос все знает.

Рука Дзирта скользнула к рукояти меча, но Кейн поднялся и повернулся к нему лицом.

– Я не желаю, чтобы ты уходил сейчас. Ты не должен отказываться от всех своих прошлых достижений, воспоминаний, кодекса чести, который позволил тебе совершить то, что ты совершил. Ты сбился с пути – по какой причине, не имеет значения, – и я хочу помочь тебе вернуться.

– Тогда скажи мне!

– Это не обман, – спокойно произнес Кейн. – Ничто и никто из окружающего – не обман. Твоя жизнь именно такова, какой ты ее воспринимаешь.

Выражение лица Дзирта не смягчилось.

– Но ты не можешь мне поверить; напротив, сейчас ты доверяешь мне еще меньше, если это возможно. Но это неважно. Оставайся. Ты не можешь найти лучшего приюта, тебе некуда идти.

– А может быть, я убедился в том, что мне нечему учиться у вас, – возразил Дзирт.

– Тогда убей меня на арене, в поединке, – предложил Кейн. – Я могу устроить это сегодня же.

Дзирт покачнулся назад вместе с креслом и уставился на монаха, не веря своим ушам.

– Используй свои клинки, все магические приемы и оружие, которые имеются в твоем распоряжении, – продолжал Кейн. – Даже свой лук, если пожелаешь.

– В таком случае я могу просто не приближаться к тебе и застрелить тебя на расстоянии.

– Значит, ты легко одолеешь меня в поединке.

Кейн направился к выходу из комнаты, но на пороге остановился и сделал знак Дзирту следовать за собой.

Неужели ты боишься встретиться со мной в бою лицом к лицу? А может быть, ты боишься встретиться лицом к лицу с самим собой? – спросил монах.

Весь этот разговор показался Дзирту совершенно нереальным, и в этот ужасный момент он совершенно утратил твердую почву под ногами. Но он быстро взял себя в руки, сказал себе, что он, возможно, сумеет так или иначе найти здесь ответ; напомнил себе о том, что любой конец этой иллюзии, какой бы ценой ему ни удалось развеять ее, предпочтительнее зыбучих песков, по которым он сейчас шагал.

Они вышли на круглую площадку для тренировок, и Кейн отпустил нескольких монахов, которые там занимались; соперники остались вдвоем, если не считать зрителей, стоявших на балконе. Среди них были Перриуинкл Шин, Саван и Афафренфер. Магистр повернулся лицом к Дзирту, сложил перед собой руки и низко поклонился. Затем он принял боевую позу, чем-то напомнившую Дзирту новый стиль Реджиса в обращении с рапирой: одна нога была выставлена вперед, к Дзирту, носок второй был развернут перпендикулярно, и она служила человеку опорой.

Однако Кейн согнул вторую ногу, а та, которая была выставлена перед Дзиртом, подвинулась вперед, и он пригнулся, как будто готовился к удару.

Дзирт колебался; руки его потянулись к эфесам мечей, несмотря на то что все это казалось ему смехотворным. Кейн был безоружен, у него не было доспехов, а у Дзирта имелись клинки, способные разрубить человека надвое. Они могли рассечь мышцы