Наверное, и дальше бы он жил в этом обездоленном районе Парижа, но однажды Поль увидел на улице лежащую без сознания девушку. Она-то и признала в нем графа Лотрека. И когда Софи впервые назвала Поля по имени – Шарль Лотрек, все в голове этого человека перевернулось. Он вспомнил свое настоящее имя. И хотя память к нему не вернулась, тем не менее, он решил навестить особняк Лотреков.

– Так это ты! – вырвалось у мадам Катрин. – Слезы у нее полились ручьем, она закрыла глаза руками, не в силах сдержать рыданий, – Шарль…

– Кэт! – неожиданно произнес Поль, – желая утешить старую женщину. И тут же удивился тому, как назвал ее: «Кэт».

– Да, да, – кивнула головой хозяйка особняка, – он, вернее – ты, меня так и звал.

Мадам Катрин еще долго не могла успокоиться. Она то обнимала Шарля, то плакала, то принималась рассказывать брату о тех безуспешных поисках, которые велись два года назад на набережной Сены. Как все-таки странно все случилось. Шарля искали везде, кроме того самого обводного, ничем не примечательного канальчика. И если бы не зоркий взгляд мадам Лючии…

Уже по третьему, четвертому разу Шарль пересказывал сестре детали собственного спасения. На веранде стоял такой гам, что радостные люди не заметили, как к столу тихонько подошел мальчик и во все глаза уставился на Шарля, а затем дернул того за курточку:

– Дед, а дед! Ты что, воскрес, а?

Шарль, возбужденный разговором, осекся на полуслове и, повернувшись на детский голос, посмотрел на Томаса.

– Дед? Ты сказал – дед? Том, мой мальчик.

Шарль обнял внука и радостно закричал:

– Ты ведь Том! Правильно я угадал?

– Я – Том, – подтвердил Томас, – а ты – в самом деле, мой дед?

Шарль восхищенно посмотрел на мадам Катрин.

– Я его вспомнил! Надо же, какой у меня внук! Надо же… А скажи мне, Кэт, – осторожно спросил Шарль, – где моя жена?

– Так ведь она… Шарль, она умерла много лет назад.

– Ага… А дети?

– У тебя есть сын Жан, отец Томаса. Он скоро придет.

– Жан, Жан… Не помню, – Шарль беспомощно развел руками, – не помню сына совсем. Он похож на меня?

– Похож, – мадам Катрин улыбнулась, – такой же, как ты в молодости. Он очень переживает твою смерть… Стоп, что я говорю, ты ведь жив.

– Ничего, ничего, – закивал головой Шарль, – ты сказала правильно.

Они еще долго сидели и радостно разговаривали. Теперь мадам Катрин рассказывала Шарлю об их особняке и саде, о прошлом их рода. Шарль кивал головой в знак согласия, но совершенно ничего не мог припомнить. Все казалось новым, непонятным и незнакомым. Словно жизнь начиналась с чистого листа.

– Ой! Звякнула калитка, – мадам Катрин напряглась, – это Жан пришел. Надо бы его заранее предупредить, но как? Он такой чувствительный у нас…

Но Томас, не дожидаясь, пока взрослые сообразят, как им лучше всего поступить, своими маленькими ножками быстро-быстро спустился на веранду и понесся что есть силы навстречу Жану. Тут же на весь сад раздался его звонкий голосок:

– Папа, папа! Наш дедушка вернулся. Он вернулся!

Через несколько мгновений на веранду взбежал встревоженный и ничего не понимающий Жан.

– Тетушка Катрин…, – он внимательно осмотрел окружавших его людей и, наконец, уставился на Шарля, не в силах отвести от него взгляд.

А маленький Томас бегал вокруг, радостно подпрыгивал и кричал:

– Наш дедушка вернулся!

У Жана дрогнула губа, к горлу подкатил предательский комок, и он одними губами прошептал:

– Отец…

После встречи, так взволновавшей все семейство Лотреков, наконец, было принято решение устроить праздничный обед по случаю «воскрешения» Шарля. Конечно, на него, кроме домочадцев, были приглашены и Муса Джалиль вместе с полюбившимся тетушке Катрин Сашей Ветродуевым. Не обошли Лотреки своим вниманием и цветочницу Софи, которая уже дважды сыграла решающую роль в объединении семьи. Приехали и дальние родственники, не поверившие в возвращение Шарля и поэтому желавшие видеть его лично. Мадам Лючия явно потерялась в этом изысканном, совершенно чужом для нее обществе. Она все время прятала глаза и почти ничего не ела.

А вот Софи цвела! Ей нравилось решительно все. Люди, обстановка, цветы, праздник и, конечно, то, что она оказалась в центре внимания. И еще: она была здорова, дома все обошлось и… Борис Орлов сделал Софи официальное предложение стать его женой. Девушка уже познакомила жениха с родителями и, кажется, Борис им понравился. Но самое главное – скоро полк Орлова переводят в Россию. И Софи едет вместе с Борисом. Уже все решено!

– Ты посмотри, как расцвела эта девочка! – восхитился Муса.

– Да, да, – подтвердил наблюдения друга Саша Ветродуев, – как только наш Борис смог рассмотреть в этой замухрышке такой прелестный цветок.

– И теперь этот цветок принадлежит только ему.

– Ты прав…

– Но я хочу спросить у тебя, друг Саша, как такое могло случиться, что эта цветочница, сама не желая того, привела сюда сначала меня, а затем Шарля, моего отца. Ведь явно же, я отлично помню, как она яростно упиралась, не желая идти со мной в расположение полка, где я собирался найти переводчика французского языка.

– А нашел ей жениха!

– И здесь ты прав тоже. Но я хочу сказать об ином. Пусть однажды звезды помогли мне, и я через Софи нашел свой род. Но почему Шарль вернулся сюда же через Софи? Почему она так «удачно» потеряла сознание в том же месте, где он обитал, и в то время, когда проходил мимо. Не могла же эта невинная девушка все это подстроить.

– Согласен с тобой. Я сам размышлял о превратностях судьбы, – сказал Саша, – и не перестаю удивляться судьбоносной роли для вашего рода этой девочки.

– Словно ее поступками руководят свыше… – удивлялся Муса, – но если так, значит есть в этом какой-то смысл. Великий смысл. Как ты считаешь?

– Все может быть, – вздернул плечами Ветродуев, – не мне о том судить…

После обеда гости разъехались по домам. В особняке Лотреков остался лишь Муса, с которым Шарль хотел пообщаться отдельно, без посторонних. Уже было известно, что в ближайшее время полк Мусы Джалиля отправляется в Россию. И только что обретенный Шарлем сын будет вынужден покинуть родовое гнездо. Причем уедет надолго, возможно навсегда. К сожалению, в силу целого ряда обстоятельств данный разговор окажется первым и, увы, последним. Оба прекрасно это понимали и стремились уединиться как можно быстрее.

К этому времени Шарль достаточно освоился в особняке. И хотя из прошлого почти ничего не вспомнил, настоящее воспринимал с огромным удовольствием. Конечно, очень сильно переживал, налаживая отношения с сыном Жаном. Трудно воскресить в памяти те отцовские чувства, которые прежде были у него. А новые приобрести за столь короткое время крайне сложно. Но Жан-то рядом, «под рукой», а вот Марсель… Он уезжает. А Шарль все не мог взять в толк, почему его старший сын вдруг стал русским? Почему живет в России? Какая тайна за этим скрыта?