– Что ты думаешь о ней?

Я смущенно откинулся назад. А затем, взглянув на нее, вдруг понял, куда она клонит. Эта лукавая улыбка. Любопытство в глазах.

О черт, Клэр. Перестань.

Я взглянул на часы. Наш ланч подошел к концу. Слава богу.

– О, взгляните на часы. Пора прощаться. – Я вскочил, бросив несколько купюр на стол, вероятно, гораздо больше, чем следовало. – Мне надо в офис. Рад был повидаться, Клэр.

Она усмехнулась, словно радуясь моему смущению.

– Я тоже, Грейсон. Увидимся за ланчем на следующей неделе. И ты позволишь мне угостить тебя.

Никогда.

– И подумай над моим вопросом! – крикнула она мне вслед, но я притворился, что не слышу ее. Я не собирался обдумывать ответ на этот вопрос.

А Клэр надо бы поменьше читать эти бульварные любовные романы, которые она просто обожала.

* * *

Как-то в пятницу вечером, когда девочки уже уехали в дом бабушки, я заметил, что Элеанор сидит в машине, пытаясь завести мотор, но у нее ничего не выходило. Мы почти не разговаривали после того дня, когда остались наедине.

Я чувствовал, что она избегает меня.

– Нет, нет, нет, – застонала она, когда я подошел к машине.

– Ух! Не могу поверить! – завопила она и, выскочив из машины, принялась пинать воздух, а затем ударила кулаком по капоту.

– Не думаю, что это поможет, – заметил я, и она резко выпрямилась. – Нужна помощь? – поинтересовался я, и она обернулась ко мне. На ее лице отразилось смущение из-за того, что я застал ее в припадке гнева.

– О, Грейсон, привет. Прости. Моя машина не заводится, а я вечером собиралась поехать на Лори-Лейк, потому что сегодня день рождения мамы. Кроме того, я весь день пытаюсь дозвониться до отца, но он снова не отвечает. Я уже несколько недель не разговаривала с ним и начинаю беспокоиться. Особенно в такой день, как сегодня, потому что знаю, как ему нелегко… – Она тяжело вздохнула. – Наверное, я слишком много болтаю, но раз уж ты увидел меня в таком состоянии…

– Возьми одну из моих машин, – предложил я. – Любую.

Ее глаза наполнились слезами.

– Правда? Можно?

– Конечно.

Она вытерла глаза и глубоко вздохнула.

– Правда, ты не шутишь?

– Конечно, ведь тебе же надо попасть на Лори-Лейк.

И тогда она вдруг подскочила ко мне и крепко-крепко обняла.

Поначалу я стоял неподвижно, смущенный ее внезапным порывом, но вскоре расслабился и обнял ее в ответ. Я уже и забыл, как это замечательно, когда она обнимает меня.

В детстве я обожал ее объятия.

Отпустив меня, она шагнула назад и заправила волосы за уши.

– Прости. Я сегодня излишне эмоциональна.

– Это объяснимо. Не сомневаюсь, я еще добавил тебе переживаний за все это время.

Она улыбнулась, но я заметил печаль в ее глазах.

– Хочешь, я поеду с тобой? – спросил я. – Так тебе не придется ехать одной.

Хочешь, я поеду с тобой?

Слова Грейсона звенели у меня в ушах.

Странно, но сегодня на нем вместо делового костюма была простая тенниска и джинсы.

Как в старые добрые времена.

– Я справлюсь, – солгала я, натянуто улыбнувшись.

– Фальшивая улыбка, – сказал он. – Я поеду с тобой, – снова предложил он, глядя на меня своими серыми глазами, от взгляда которых я всегда покрывалась мурашками.

– Что? О боже, нет. Я не могу просить тебя об этом. Я в порядке, правда.

– Ты и не просишь. Это я спрашиваю, можно ли мне поехать с тобой, – ответил он, не отводя от меня взгляд.

Мое сердце отчаянно билось. Как же я скучала по нему… Я и сама об этом не догадывалась, пока не начала вспоминать эпизоды из нашей юности. Они согревали мое сердце, когда это было мне так необходимо.

– Тебе просто нужно сказать «Да», – заявил он. – Скажи «Да», и я поеду.

Я понимала, что мне стоит сказать «Нет», потому что мое сердце пылало. Я должна была уйти, поскольку в моем животе порхали бабочки от чувств к мужчине, который мне не принадлежал. И все же я со вздохом прошептала:

– Да.

Он поехал со мной как друг. Как партнер, готовый морально поддержать меня в один из трудных дней.

Не больше и не меньше.

Мы ехали в полном молчании, потому что я не знала, что сказать. Кроме «Помнишь, как мы едва не поцеловались? И что это значит?» Или «Эй, а что бы произошло, не войди Шай в комнату в этот момент?» Или «Что ж, если с первого раза не получилось… пытайся снова…» Именно поэтому я помалкивала.

Грейсон вел машину, пальцами левой руки барабаня по ноге. Возможно, я не слишком хорошо разбиралась в людях, но я отлично изучила Грейсона и его привычки.

Ты тоже волнуешься.

Мы припарковались и двинулись в лес, где меня обступили воспоминания из нашей юности. Мы с Грейсоном провели столько прекрасных мгновений у того скрытого от посторонних глаз пруда. Ценные мгновения, которые помогли мне в жизни. Помогли мне стать самой собой.

Мы смеялись здесь вместе.

Плакали.

Здесь мы впервые поцеловались…

– Как странно снова оказаться здесь спустя столько времени, – заметил он, оторвав меня от размышлений. И я была ему благодарна, чувствуя, что мои мысли становятся опасными.

Разум твердил мне, что нельзя потакать влечению к вдовцу. Ну а сердце? Ему было плевать на доводы разума. Оно продолжало стремиться к Грей- сону.

Мы уселись на то самое старое бревно, и я удивилась, что оно, как и много лет назад, по-прежнему находилось здесь, как нечто вечное и нерушимое.

– И здесь все так же красиво, – сказал он. – Возможно, даже еще красивее.

– Я тоже так думаю, – согласилась я. – Каждый раз я открываю для себя здесь что-то новое.

Он наклонился ко мне.

– Ты в порядке, Элли? – спросил он. – Я знаю, как бывает нелегко в такие дни…

Я улыбнулась, обхватив ладонями бревно.

– Да, я в порядке. Долгое время в этот день мне было тяжело. Но годы прошли, и боль стихла. На смену печали постепенно приходит благодарность. Ты начинаешь испытывать признательность за воспоминания. И становится легче дышать, когда горе отходит на второй план.

– Не могу дождаться, когда настанет этот день, – сказал он, тоже положив ладони на бревно. Наши мизинцы соприкоснулись, и у меня на душе стало тепло.

– Не надо спешить, – ответила я. – Чувствуй то, что чувствуешь, а спустя время чувства изменятся сами по себе. И станут чем-то прекрасным. Лучшее в смерти то, что она не может отнять у тебя воспоминания. Они остаются с тобой навсегда.