Девушка пожала плечами:

– Мой отец был похож на вас. И потом, мы не так часто взаимодействуем, поскольку я весь день в приемной. Чаще всего вы пролетаете мимо меня и никак не даете понять, что заметили мое присутствие. И это меня полностью устраивает.

– И ради чего вы мне все это говорите? Вы пытаетесь закончить ваш двухгодичный период работы со мной? Думаю, примерно через десять секунд вам это удастся.

– Нет, сэр. Я говорю все это потому, что несколько месяцев назад вы начали меняться. Элиза, ваша секретарша, проработала здесь почти шесть недель, и ей явно нравилась ее работа.

Я уставился на Аву, но промолчал, вынуждая ее продолжать.

– Все закончилось несколько дней назад. Когда снова появился мистер Морган Сердитый. Я не знаю, что случилось, но, что бы это ни было, мне очень жаль. И я надеюсь, что мистер Морган Милый как можно быстрее вернется.

«Мистер Морган Милый? Он был придурком, который позволил на себя наступить».

– Вы закончили наконец, Ава?

– Да. Простите, если я огорчила вас. Мне только хотелось сказать вам, что вы выглядели счастливым. А теперь вы не счастливы.

Я взял ручку и снова углубился в работу. На этот раз Ава намек поняла. Когда она уже собиралась выйти, я спросил:

– Что случилось с вашим отцом?

– Прошу прощения?

– Вы сказали, что ваш отец был похож на меня.

– Ах, это! Он встретил мою мачеху. Теперь он другой человек.

– Оставьте газеты на столике и смотрите, чтобы дверь моего кабинета не шлепнула вас по заднице на обратном пути.

* * *

Я налил себе выпить и уставился в окно моего кабинета. Уже стемнело. Последние три дня я уходил из дома до рассвета и возвращался среди ночи. Я был вымотан до предела, но это не имело никакого отношения к недостатку сна. Гнев, который я носил в себе, физически изматывал меня. Кровь кипела. Я потерял душевное равновесие, я был отвергнут, предан, полон ярости. Боль стиснула холодную мышцу, которая заменила теплое сердце в моей груди, то самое сердце, которое только начало оттаивать после встречи с Сорайей.

Меня уже предавали. Черт, Женевьева была моей невестой, Лиам был моим лучшим другом. Когда случилось то дерьмо, я потерял двух людей, которые были самой большой частью моей жизни долгие годы. Но та потеря не могла сравниться с этой. Нет, никакого сравнения. Это было крайнее опустошение, ощущение такой потери, которое люди испытывают, когда близкий человек умирает. Я до сих пор не мог оправиться от того, что Сорайя сделала со мной… Что она сделала с нами. Я бы никогда не подумал, что она способна на измену. Женщина, которую я полюбил, была открытой и честной. Это заставляло меня задаваться вопросом, знал ли я ее на самом деле.

У меня в кармане завибрировал телефон. Как всегда в последние три дня, у меня зародилась надежда, что я увижу на экране имя Сорайи. Но, разумеется, это была не она. Сорайя от меня ушла. Я одним глотком допил остатки из стакана и ответил:

– Привет, Женевьева.

– Привет, Грэм. Что происходит? Где ты был?

– Я был занят.

– Хлоя начинает задавать вопросы. Ты отменил твои посещения два вечера подряд. Девочка сейчас очень уязвима после потери Лиама и нуждается в постоянстве. Хлоя нуждается в тебе, Грэм. Она уже успела к тебе привязаться.

Я закрыл глаза. Меньше всего на свете мне хотелось предать Хлою. Я отменил наши встречи, потому что не хотел, чтобы она видела меня таким, несчастным и сердитым. Но теперь я был отцом. Мне нужно было вытащить голову из собственной задницы ради блага моей дочери.

– Прости. Это больше не повторится.

– Что с тобой происходит?

– Ничего, что касалось бы тебя.

– Это как-то связано с этой твоей подружкой?

Я проигнорировал ее вопрос.

– Как насчет того, чтобы я пришел утром, позавтракал с Хлоей и отвез ее в школу?

– Это было бы хорошо. – На несколько секунд в телефоне стало тихо. – Не только Хлоя скучает по тебе, Грэм. Мне нравится, когда ты рядом.

– Увидимся завтра в семь утра, Женевьева.

Повесив трубку, я поставил пустой стакан на столик. Кипа газет, которую принесла Ава, все еще была там. Колонка «Спроси Иду» появлялась в газете «Сити Пост» каждый день. Я взял самую верхнюю и уставился на нее. Я намеренно избегал любого контакта с газетами, так как не был уверен, что не стану читать колонку «Спроси Иду», пытаясь отыскать в ней слова Сорайи. Меньше всего на свете мне нужно было прочесть, как она дает совет какому-нибудь бедолаге по поводу любви или измены. «Ни за что». Я швырнул газету обратно в стопку и решил, что на этом мой день закончен.

* * *

– Мамочка сказала, что ты любишь оладьи с бананами. – Мы с Хлоей сидели в столовой и заканчивали завтрак, запивая его клубничным молоком. Женевьева поднялась наверх, чтобы одеться для офиса.

– Люблю. И шоколадные чипсы тоже. Когда мне было столько лет, сколько тебе, бабушка всегда готовила мне банановые оладьи с шоколадными чипсами. – Я наклонился к дочке и прошептал: – Хочешь узнать секрет?

Она быстро закивала.

– Иногда бабушка все еще печет их для меня. И они даже вкуснее, чем у твоей мамы.

Хлоя расхохоталась от души. Ее смех был для меня лучшим на свете лекарством. Ничто не могло помешать мне улыбнуться, когда я его слышал. Я держался в стороне от дочери, чтобы защитить ее от того, что я чувствовал, боясь, что мое кислое настроение окажется заразным. Но в действительности все оказалось иначе. Именно природный веселый нрав Хлои оказался заразным. Эта драгоценная малышка всего несколько месяцев назад потеряла человека, которого любила как отца, но она все равно улыбалась. Если она это смогла, значит, я тоже смогу. Моя дочь меня вдохновляла.

Я протянул руку и погладил ее по щеке.

– Я скучал по тебе, солнышко.

– Ты не приходил в гости несколько дней.

– Я знаю. Прости меня. Меня кое-что задержало. Но такое больше не повторится.

– Мы можем как-нибудь съездить на завтрак к твоей бабушке?

Она не только меня вдохновляла, у нее было множество хороших идей.

– Бабушка будет рада. Я рассказал ей о тебе, и ей не терпится с тобой познакомиться.

– А Сорайя тоже сможет поехать?

У меня сжалось сердце при одном только упоминании ее имени. Я все еще с легкостью мог представить нас четверых вместе. Я и три самых дорогих для меня женщины. Дочь, Мими и женщина, которую я любил. Об этом было тяжело говорить, но я не собирался лгать дочери.

– Мне жаль, Хлоя. Она не сможет поехать с нами. Но, может быть, мы вдвоем навестим бабушку в эти выходные?

Женевьева выбрала именно этот момент, чтобы появиться в столовой.