– Дэниел?

– Младший сын Джонни. Вэнь передает ему свои знания. Я думаю, именно по настоянию Дэниела Вэнь возбудил дело против меня.

Кайл подумал, что этот факт заслуживает особого внимания. Он обогнал велосипедиста, объехал остановившийся автобус, хотел было проехать перекресток на красный свет, но передумал.

Коричневый «форд» держался вплотную к его машине, несмотря на все эти маневры.

– Значит, Дэниел считает, что ты обокрала Вэня? Лайэн вспомнила глаза сводного брата, полные ненависти и презрения.

– Да.

– Почему ты так думаешь?

– Он знал о клинке периода неолита.

Кайл оторвал взгляд от зеркала заднего обзора. «Форд» продолжал висеть на бампере его «БМВ».

– О том, который выставили на аукцион?

Лайэн кивнула.

– Который я купил?

– Да. Поэтому я так хотела его купить. Я почти не сомневалась, что это клинок Вэня. Теперь я в этом уверена. Я видела ящик в хранилище, где раньше лежал клинок. Теперь там лежит другой.

– Худшего качества.

Это прозвучало как утверждение, а не как вопрос. Любой другой клинок был бы хуже по качеству, чем тот, который он приобрел. Впрочем, этот клинок ему не принадлежит. По закону краденые вещи возвращаются владельцу сразу по их обнаружении. Покупатель, даже не знавший о том, что товар краденый, остается ни с чем.

– Интересно, окажется ли этот клинок в списке пропавших вещей? – пробормотал он сквозь зубы.

– А разве может быть иначе?

Кайл увеличил скорость, успел проскочить светофор. «Форд» нагнал его через полквартала.

– А еще что подменили? Ты упомянула две вещи.

– Лежащий верблюд, фигурка времен правления династии Тан. У того, которым его заменили, нет одной маленькой детали – едва заметных уплотнений на подошве, изображающих пальцы. Но зрение и руки Вэня настолько ослабли, что он не заметил подмены.

– И сколько могут стоить эти вещи?

– Это зависит от коллекционера. Думаю, от одной трети до половины цены оригиналов.

– То есть стоимость каждого оригинала примерно на тысячу выше? Или еще больше?

– Возможно, намного больше. Не могу точно сказать. Я не оценивала их для продажи.

– Федералы ничего не говорили о подменах?

– Они на что-то намекали, но я не обратила внимания.

– Итак, похищено нефрита примерно на миллион и подменено на сумму от трети до полумиллиона долларов?

Хотя Кайл старался говорить нейтральным тоном, Лайэн уловила скептические нотки в его голосе. Действительно, с какой стати вору лишние хлопоты: зачем тратить деньги на то, чтобы оставить более-менее приличную подмену?

– Я ничего не знаю о прочих похищенных вещах, только об этих двух.

– Верблюд и клинок?

– Да.

– Думаю, нам надо как можно скорее выяснить насчет остальных.

Это небрежно оброненное «нам» подействовало на Лайэн как глоток виски. Голова закружилась от счастья. До этого момента она даже себе самой не решалась признаться в том, как боится остаться наедине с запутанным клубком семейных интриг, лжи, нефрита, грозящей тюрьмы.

– Почему? – прошептала она.

– Потому что, не выяснив этого, мы не сможем понять, что происходит с коллекцией Танов.

– Нет, я не об этом. Почему ты хочешь мне помочь, хотя и не доверяешь?

– Хороший вопрос. Я скажу тебе, когда буду знать ответ. Это было меньше того, на что она надеялась, и в то же время больше, чем то, на что имела право рассчитывать. Гораздо больше того, что можно принять от человека, с которым у нее нет ничего общего, кроме интереса к нефриту и неповторимого секса. Человека, который ей очень нравится, которого она глубоко уважает и, кажется, готова полюбить.

Как это глупо с ее стороны и как несправедливо по отношению к нему! Если Кайл Донован действительно небезразличен ей, надо держаться от него как можно дальше. Она не должна впутывать его в свои проблемы.

Лайэн медленно выдохнула, преодолевая искушение опереться на Кайла в этот трудный момент.

– Вот на этом углу, – тихо проговорила она.

Кайл повернул. Подождал, пока пройдет автобус. Теперь он смотрел на окрестности новым взглядом, и то, что видел, ему совсем не нравилось.

Несмотря на яркое солнце и ворковавших на тротуаре голубей, это было совсем неподходящее место для одинокой привлекательной женщины. Да и для мужчины, если уж на то пошло. Площадь Пионеров, наверное, могла бы считаться достопримечательностью для туристов, но расположена она была в самом центре территории, которую никак нельзя назвать безопасной. Попрошайки, бездомные, отщепенцы, с их верой в то, что горсть монет может изменить жизнь человека, – в этом квартале подобной публики было полным-полно.

– Надеюсь, у тебя хорошие замки.

– Квартирная плата низкая, помещение просторное… и замки у меня очень хорошие.

– К тому же у тебя есть баллончик с перцем, не забудь.

– Да, но я его оставила дома. В Канаде это запрещено законом.

– Ах да, их лозунг: «Побольше надежного правительства». К удивлению Кайла и к своему собственному, Лайэн улыбнулась.

– Сверни на аллею. Там, за первым зданием, есть небольшая стоянка, скорее всего переполненная, как всегда.

Кайл свернул и втиснулся в единственный свободный проем, не обратив внимания на знаки, призывающие остерегаться грузовиков. «Форд» следовал за ними неотрывно, как номерной знак. Но припарковаться все-таки не смог, поэтому дал задний ход и остановился на противоположной стороне улицы, откуда агент мог наблюдать за машиной Кайла.

Лайэн взялась за ручку двери.

– А зачем ты брала паспорт с собой в Канаду?

В столь завуалированной форме Кайл пытался выяснить, не намеревалась ли мисс Блэкли прямо из Ванкувера направиться с нефритом за океан, на лучший в мире рынок нефрита – в Гонконг.

Лайэн открыла дверцу.

– Даже с многоразовой визой на обратном пути меня иногда останавливали чиновники иммиграционной службы Соединенных Штатов.

Кайл вышел из машины вслед за ней.

– Но почему? За тобой в прошлом числятся какие-нибудь нарушения?

Она открыла изрезанную, замызганную дверь дома, которая вела в темный мрачный холл со стертым, покоробленным, грязным линолеумом. Лайэн так к этому привыкла, что не обращала внимания на то, как непривлекательно ее жилище. Но Кайлу это бросилось в глаза.

Лайэн обернулась к нему:

– Множество азиатов переехали в Канаду с британскими паспортами, когда в Гонконге сменилась власть. Свободное перемещение граждан между колониальными странами – главный предмет гордости бывшей Британской империи. Нередки случаи, когда азиаты, приехавшие в Канаду, решают поселиться в Соединенных Штатах, но не хотят проходить все эти утомительные иммиграционные формальности.