Кто может чувствовать себя невиновным, когда обвинить можно любого?

Юлиан Отступник

Четверг, 4 мая 1775 года

Отдохнувший, хотя и с ломотой в костях после ночи, проведенной в кресле, Николя, умытый, побрившийся и причесанный, спустился к Ноблекуру, где пред ним предстало очаровательное зрелище. Хозяин дома в своеобычном утреннем одеянии, а именно в шелковом халате и ярком головном платке, беседовал с Луи, устроившимся напротив него, на том самом месте, которое по утрам обычно занимал его отец. Прислонившись к дверному косяку, комиссар прислушался к их беседе.

— Поймите меня правильно, дитя мое, видимость — это главное. Если вид, являемый вами тем, кто на вас смотрит, не соответствует образцовому, они не преминут отметить ваши недостатки. Образ, какой вы решите принять, не должен казаться ни подражательным, ни вызубренным, он должен являться продолжением вас самих, плодом тайного гения, вашего согласия с самим собой. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Разумеется, сударь. Еще хотелось бы знать, чего следует избегать, а также практические правила, коими следует руководствоваться честному человеку.

— Ваш отец и я, равно как и все наши друзья, к вашим услугам. Я, в частности, подумываю о господине де Лаборде, великом знатоке придворных манер. На первых порах вам следует научиться управлять своим телом, а отсюда последует и все остальное. Приятно, когда не только в лице, но и во всем человеке преобладает гармония, поэтому всегда стремитесь к равновесию, и прежде всего в способе выражать свои мысли. Добивайтесь уверенного звучания слов и естественности интонации, дабы вас не заподозрили в хвастовстве; не повышайте голоса, ибо это режет слух и умаляет действие слов. Впрочем, будьте уверены, вам нужная интонация дарована самой природой. Следует только не злоупотреблять ею, иначе вы можете впасть либо в позерство, либо в педантизм.

— Я прослежу, сударь, чтобы сохранить ее в чистоте.

— Главное, избегайте занудства и пошлости. Не увлекайтесь зубоскальством: нынче эта болезнь в моде. Никогда не верьте, что в свете непременно надобно всех поднимать на смех, а смеясь, использовать дурное слово или оскорбительную двусмысленность. Некоторые начнут вас убеждать, что только так можно приобрести репутацию остроумца и научиться говорить на языке, принятом в свете. Помните, похвалы, которые вы снищете, встав на этот путь, будут расточать исключительно для того, чтобы сделать вас посмешищем. Никогда не оскорбляйте никого без причины. Такое поведение пристало только трусу. Ваш соперник может не понять вашу речь, но если поймет, вызов вам обеспечен. В этой жизни имеется множество серьезных поводов, когда приходится рисковать жизнью. Полагаю, вы понимаете, о чем я говорю. Слух о поединке на циркулях…

Луи с улыбкой опустил голову.

— Вот что значит почтительная ирония! — ответил Ноблекур, стараясь подавить смех. — Ваш облик также должен отличаться гармоничностью. Посмотрите на вашего отца. Он унаследовал от маркиза де Ранрея величие, вызывающее зависть у многих. Держите голову прямо, обращайте внимание на плечи: они должны находиться на одном уровне. К свойствам воспитанного человека относится непринужденность. Неблагопристойно держать обе руки в карманах или закладывать их за спину: столь невоспитанно ведет себя только чернь.

— Вот основные принципы, над которыми вам следовало бы поразмыслить, — произнес Николя, выходя из своего укрытия.

Луи встал, уступая ему место. Рассказав Ноблекуру о вчерашних событиях и открытиях, Николя стал в задумчивости листать записную книжечку; старый магистрат поинтересовался, что его так беспокоит.

— Глядя на вас, можно подумать, что вы вышли из пещеры Трофония, — произнес он.

— Сударь, — спросил Луи, — кто такой этот Трофоний?

— Слушайте, — ответил Ноблекур, довольный заданным вопросом. — Беотийский оракул Трофоний предсказывал в пещере. Любопытный, рискнувший посоветоваться с ним, выходил от него неуверенным шагом, озабоченный, с мрачным взором, погруженный в печальные мысли.

Николя рассказал про загадочные буквы на стене дома Энефьянса.

Под критическим взором Ноблекура Луи перебирал ногами от нетерпения.

— Если позволите, отец, это просто детская игра, здесь все ясно. В Жюйи каждый мальчишка умеет отгадывать такие ребусы!

— Черт возьми! Не думал, что образование, которое дают наши добрые ораторианцы, включает в себя подобные предметы! Я вас слушаю.

— Не смею учить вас, но вы прочли неправильно. Речь идет не о перечеркнутой букве K и нарисованной зеленой краской букве I, а… Нельзя ли взглянуть на рисунок этих букв?

Николя раскрыл черную книжечку на той странице, где он зарисовал загадочные буквы.

— Именно то, о чем я и подумал, — внимательно приглядевшись, произнес Луи. — Если правильно прочесть этот ребус, получится таверна Гранд-Ивер![35]

— Кабаре Гранд-Ивер! — воскликнул изумленный Николя. — Я не знаю заведения с таким названием.

— Он похож и на деда, и на отца, — сообщил Ноблекур вертевшемуся под столом Сирюсу.

— Могу я знать, что за три точки поставлены над этим ребусом?

Николя забыл про эту незначительную деталь.

— Думаю, они являются напоминанием о приказе, звучавшем в толпе мятежников, двигавшейся по дороге из Версаля в Париж.

Он задумался.

— Мне сообщили… Бурдо, разумеется… о некоем кавалере, что обращался к толпе в Вожираре. Я пока не знаю, что все это значит. Там это звучало как пароль, но здесь? Быть может, это нечто вроде подписи, средства узнавания… что еще можно придумать?

— А может, — произнес Ноблекур, — эти знаки поставлены, чтобы привлечь ваше внимание? Или же внимание кого-то, кого мы не знаем?

— И одно, и другое предположение равно сомнительно.

— Луи, пожалуйста, оставьте нас, — неожиданно произнес Ноблекур, — я должен поговорить с вашим отцом.

Сосредоточившись, Ноблекур глубоко вздохнул и вперил свой взор в удивленного Николя.

— Мне снова приходится говорить с вами о будущем Луи. О! Я знаю, что не имею никакого права…

Николя, протестуя, замахал рукой.

— …Никакого, кроме привилегии возраста и дружбы. Вчера вечером я долго разговаривал с Луи. Каковы бы ни были берега, к которым ему пришлось пристать в детстве, надо признать, его мать и его собственная природа оберегли его от худшего. Порок соскользнул с него как с гуся вода. Добрая кровь не может лгать, и теперь он хочет с оружием в руках служить королю. Вы это предчувствовали, я вам не открываю ничего нового. Полагаю, вам это занятие кажется подобающим?

— Разумеется.