Что значит «мудник»?

Хе-хе. Отлично. Отлично. Я так и знал, что вы это скажете. Но если серьезно, я сам постоянно над этим ломал голову. Если мы ходили надувшимися из-за чего-нибудь или если простужались и начинали капризничать, что не пойдем в школу — кстати, нам не разрешалось сидеть дома, мы не пропустили ни одного дня в школе, кроме самых последних классов, — тогда мать обычно говорила: хватит делать вид, что ты «мудник»! Нам всегда казалось, это значит: ныть, нудить, если чего-то не получил. А потом, в старших классах, я понял. Это слово исказил ее бостонский акцент.

Мученик?

Вот именно, «мученик». Моя мать была одной из величайших мучениц всех времен.

Так насчет шоу…

Да-да, насчет «Реального мира» я придумал вот что: я в любом случае буду постоянно видеть Тофа, но жить он будет в это время в основном с Бет. Может, она к нам переедет или будет приходить к нам ночевать, а я буду приходить, когда только смогу, может, выйдет ненамного меньше, чем сейчас. Понимаете, я уже представил себе все это, как буду курсировать туда-сюда, между шоу и своим домом в Беркли, а команда операторов будет ездить со мной в машине, каждый вечер — или когда получится — сопровождать меня по дороге, а фоном будет играть музыка, и вот я возвращаюсь домой, чтобы побыть с ним, как будто я — разведенный отец. Чувствуете, какой тут потенциал? Получится трогательно вообще-то. А потом он иногда будет приезжать со мной в дом «Реального мира». Это классно. На экране будет смотреться просто отлично.

А что он на это скажет?

Я уверен, что он будет доволен.

Он уверенно держится перед камерой?

Вообще-то вряд ли. Он в принципе застенчивый.

Хм-м.

Чистое сердце.

Я знаю мысли твои.

Я сам по себе.

Что, простите?

Нет, ничего.

Почему вы хотите попасть в «Реальный мир»?

Потому что я хочу, чтобы все засвидетельствовали мою юность.

Зачем?

А разве она не роскошна?

Кто роскошна?

Не в этом смысле. Я просто хочу сказать, что достиг расцвета. Именно это вам и нужно, правильно? Вы же показываете фрукты-дички. Где угодно — в видеоклипах, на весенних каникулах, вы педалируете молодость, так что и монтаж, и усиленный звук подчеркивают, что это такое — быть здесь, в той точке, где все позволено и где твое тело жаждет всего, оно голодно и упруго, оно кружится, это энергетический вихрь, который поглощает все, что вокруг него. В смысле, мы же делаем одно дело, правда, хотя подходы у нас разные, конечно, ведь ваш «Реальный мир» — штука откровенная до жути, без обид, да? Ведь видеоклипы, по крайней мере, не делают вид, что у них есть что-то большее, а вы, то есть ваше шоу, претендует на нечто большее, но при этом обладает странной способностью размазывать глубину и нюансы человеческих личностей по плоскости.

Так зачем же вы сюда пришли?

Потому что я хочу поделиться своим страданием.

Непохоже, чтобы вы очень уж страдали.

Правда?

Выглядите вполне счастливым.

Да, конечно. Но не всегда. Иногда бывает трудно. О да. Иногда бывает очень трудно. Но ведь нельзя же постоянно страдать. Это слишком тяжело — все время страдать. Я и так настрадался. Я страдаю периодически.

Зачем вам надо делиться своим страданием? Поделившись им, я его растворю.

А не выйдет наоборот: поделившись им, вы его преумножите?

Как так?

Смотрите: вы расскажете всем и облегчите душу, но потом все будут знать про вас всё, все будут знать вашу историю, вам постоянно будут о ней напоминать, вам будет от нее никуда не деться.

Может, и так. Но давайте посмотрим иначе. Рак желудка — болезнь генетическая, она передается в нашей семье главным образом по женской линии, но ведь мы с Бет поняли, что мать погубила диспепсия, а диспепсия возникла из-за того, что мать проглотила слишком много наших безобразий и бездушия, стало быть, мы приняли решение не глотать ничего вообще, не позволять, чтобы в нас проникла какая-то гниль, чтобы нас разъедал сок, чтобы в нас заводилась желчь… мы с Бет проводим чистки. Если на меня накатит приступ боли, я ее приму, несколько минут пожую, а потом выплюну обратно. И все. Она уже больше не моя.

Но если каждый встреченный будет знать про вас… Тогда мы получим гораздо больше сочувствия.

А вам не надоест?

Тогда перееду в Намибию.

Хм-м.

Я — сирота Америки.

Что?

Ничего. Это кто-то другой сказал много лет назад[119].

Вы упомянули о том, что вы что-то растворите… Это концепция решетки.

Решетки?

Есть решетка, а мы все или входим в нее, или не входим. Решетка — это связующий материал. Решетка — это все остальные, моя аудитория, коллективная молодость, люди вроде меня, со зрелыми сердцами и кипящим разумом. Решетка — это все, кого я когда-либо знал, в основном — люди моего возраста или около того, я кроме них почти никого не знаю, у меня всего шесть-семь знакомых старше сорока, и мне им нечего сказать, но такие, как я, — мы все еще живем, еще что-то сможем, если начнем прямо сейчас… Я вижу нас всех как единое целое, как огромную матрицу, армию, единый организм, и каждый из нас отвечает за остальных, потому что больше никто не будет за нас отвечать. Понимаете, любой, кто зашел в нашу дверь, чтобы помочь нам с «Мощчью», становится частью нашей решетки: Мэтт Несс, Нэнси Миллер, Ларри Смит, Шелли Смит (не родственники), Джейсон Адамс, Тревор Макаревич, Джон Ньюнс и прочие, все остальные, те, кто приходит к нам или к кому приходим мы, наши подписчики, наши друзья, друзья наших друзей, знакомые знакомых, люди, у которых есть что-то общее, неважно, где они родились, все эти люди знают одни и те же вещи, и надежды у них одинаковые, это невозможно отрицать, и если мы сделаем так, что каждый ухватится за другого, если каждый возьмется за плечо того, кто рядом, и не будет вырывать его плечо из сустава, а вместо этого ухватится покрепче и от этого станет только сильнее… Вот тогда… хм-м… Получится человеческий океан, двигающийся как единое целое, и в нем буду рождаться волны…