Заметив герцога, люди поутихли, и его голос звонко разлетелся по округе.

— Я сын норманна и бретонки, — начал Ричард. — Я внук язычника и христианки. Мои предки — из Норвегии, Дании, земель франков. Они плавали на Гебридские острова и в Ирландию. Вы считаете меня врагом, потому что я живу здесь, принял здешние обычаи, крестился. Вы не хотите услышать меня. Но заверяю вас — вы не найдете в этой стране предводителя лучше, чем я. Эти земли могут стать домом любому. Любому, кто готов строить, а не разрушать. Любому, кто похоронит павших и начнет обрабатывать поля, вместо того чтобы проливать новую кровь. Любому, кто готов обогатиться честным трудом, а не грабежом и убийствами. Любому, кто хочет сохранить старое и принять новое.

Гуннора всегда восхищалась статностью Ричарда, он производил неизгладимое впечатление на людей своей внешностью, но она даже не предполагала, что он может быть таким хорошим оратором. Герцог вкладывал жар сердца в каждое свое слово.

— Меня обвиняли в том, что я предал богов, не чту их имена, но я люб богам. Боги Севера отважны и хитры, отважен и хитер и я. Боги Севера идут в бой с врагами, но они могут и лгать, и предавать, и обманывать, если это пойдет им на пользу. Они остаются верны себе, а не привычкам и устоям. Они поступают не так, как было бы правильно и хорошо, а так, как им выгодно. Вот и вы должны спросить себя: «Что принесет нам выгоду? Какой путь ведет нас в будущее?»

Гуннора обвела взглядом толпу. Люди явно не ожидали таких слов. Их настраивали против Ричарда, а теперь им нравилась его речь, и это сбивало с толку.

— Я отвечу вам, — продолжил Ричард. — Присоединитесь ко мне, и вы будете в безопасности. Вы сможете вести размеренную жизнь, возделывать поля, на которых предстоит работать и вашим правнукам. Не верьте тем, кто говорит, будто отвагу нужно подтверждать жестокостью. Храбр тот, кто ищет брод, а не бросается в бурные воды, где ему суждено утонуть. Храбр тот, кто опускает паруса в шторм, вместо того чтобы сражаться с ветром, который сломает мачту судна. Храбр тот, кто обойдет войско врага и вернется с подкреплением, чтобы обрести победу, а не тот, кто несется в бой, чтобы пасть от удара меча.

Когда он договорил, люди в толпе переглянулись, пытаясь обрести поддержку окружающих и только тогда принять решение.

И вдруг кто-то в ярости воскликнул:

— Ты говоришь, что ты наш друг, но ты не доказал, что способен быть нам другом! Твои люди уничтожали наших соплеменников, едва те ступали на берега Нормандии!

Ричард покачал головой.

— Это клевета, я никогда не отдавал такого приказа.

— Но почему мы должны верить тебе? Ты же сам говорил, что боги иногда лгут. Возможно, и ты лжешь.

— Вы можете довериться мне! — проникновенно воскликнул герцог.

— Почему? Чего стоит твоя клятва, если твоя рука в этот миг возлежит на Библии?

Ричард тщетно подыскивал нужные слова.

— Ты произносишь перед нами пламенные речи, но где твои дела, что подтвердят слова? Где земли, что ты нам обещал? Мы видим, почва здесь плодородна, но мы видим и твоих воинов. Что останется нам?

Все больше голосов звучали в толпе.

— Почему мы должны пойти за тобой?

— Почему мы должны принести тебе клятву верности?

— Почему мы должны покориться тебе?

Гуннора подошла поближе. Ричард все еще не замечал ее, он лихорадочно пытался подобрать ответ.

Зато остальные ее увидели. Увидели женщину с длинными черными волосами в одеждах провидицы, принесших ей такой успех в лесу под Руаном. Увидели женщину с осанкой королевы. Увидели женщину с ребенком во чреве.

Гуннора не знала, будет ли этого достаточно, чтобы завоевать их сердца, но внимания она точно добилась.

— Поверьте мне! Последуйте за мной! Прислушайтесь ко мне!

— Почему?

— Потому что я одна из вас.

Толпа притихла. Ричард удивленно распахнул глаза. Вначале он был настолько потрясен, что не знал, как действовать дальше, но постепенно на его лице проступило раздражение. Герцог кивнул своим воинам, и те двинулись в сторону Гунноры, чтобы прогнать ее. Женщина подняла руку — и то ли ее появление настолько впечатлило солдат, то ли Арвид вмешался, но они отошли.

В толпе опять зашушукались, но Гуннора вновь заговорила — глухо, с хрипотцой, тем самым голосом, который помог ей когда-то в лесу, когда люди поверили, что она на короткой ноге с богами.

— Я дочь Севера, дитя датчан. Мы сохраняли честь своего народа, но жилось нам нелегко. Мой отец, как и многие наши соплеменники, надеялся на лучшую судьбу в Нормандии. Возможно, некоторые из вас приехали сюда не за куском хлеба, вас влекла дорога приключений, мечта о богатстве. Но всех нас объединяет одно стремление — получить тут то, чего мы не могли получить дома. Мы отважны и мудры и потому оставили свой дом. Да, я одна из вас, я дочь Севера. Но теперь я не только дочь, но и мать. — Гуннора провела ладонью по округлившемуся животу. — Под сердцем я ношу дитя. Многие из вас завели детей на этой земле, вырастили их, потому что такова природа жизни. Мое дитя — дитя Севера. И дитя герцога Ричарда.

Краем глаза Гуннора увидела, как Ричард сделал жест, желая прогнать ее, хотя теперь на его лице не осталось злости, только потрясение. Впрочем, уже через мгновение он передумал и покачал головой. Ричард отвернулся, и она больше не видела его лица, но он слушал ее.

— Мой ребенок будет датчанином, но и норманном, он ведет свой род как от людей, почитающих Тора и Одина, так и от тех, кто молится Христу. Он примет крещение, как и я, но я не позволю ему забыть свои корни. Он будет жить по обычаям своих предков, но и по обычаям франков. Посмотрите на землю, на которой вы стоите! На ней могут расти деревья и колоситься пшеница, но может и пролиться кровь. Выбор за нами — оставить эту землю высыхать или построить на ней дома и дороги, по которым будут ездить повозки с нашими товарами. Мы решаем, какие следы оставим, ибо наша судьба не высечена в камне. Она в земле. Если вы хотите, чтобы эта земля была плодородна, вы пойдете за герцогом Ричардом.

Ее слова околдовали толпу, но молчание не имело силы чар: едва она умолкла, как зазвучали голоса ее противников.

— Твои речи красивы, но что стоит за ними? Скажи нам, почему мы должны довериться ему?

— Потому что я ему доверяю, — ответила она. — Хотя я и северянка, он всегда обращался со мной почтительно. И разве он зачал бы со мной ребенка, если бы не считал вас родней?

— Но как ты докажешь, что ты одна из нас? Вдруг все это ложь? Есть франки, которые умеют говорить по-датски, но это не делает их нашими друзьями.

— Да, есть и другой способ доказать мое происхождение. — Гуннора вновь указала на землю, наклонилась и написала веткой свое имя. — Вы все знаете, что руны обладают силой. Вычерчивая свое имя в земле, я признаю ее моей родиной. Гуннора. Я пишу руну «гебо» — дар. «Уруз» — дождь. «Наутиз» — беда. «Одал» — процветание. «Райдхо» — странствие. «Ансуз» — асы. — Гуннора подавила вздох, вставая. Двигаться с таким животом было тяжело, но женщина горделиво расправила плечи.