– Все совсем не так. Мы с Николь просто немножко повздорили. Правда, моя дорогая?

Николь, напуганная и растерянная, может быть, и подтвердила бы его слова, так как хотела скорее прекратить безобразие. Но Вильям повел себя не правильно. Улыбка сползла с его лица. Он еще сильнее сжал руку Николь и угрожающе переспросил:

– Ведь правда, дорогая? Николь брезгливо поежилась.

– Отпустите мою руку! Нет, мы не просто немножко повздорили. Вы набросились на меня и хотели силой увести из этого дома.

Все присутствующие испустили изумленный вздох. А Саймон гневно вскричал:

– Вон из моего дома, и чтоб ноги вашей здесь больше не было!

Этот крик разъярил Вильяма, и, повернувшись к Николь, он злобно прошипел:

– Это ты виновата, мерзавка! Но я – твой опекун, и ты пойдешь со мной. – Потом он бросил на Саймона недружелюбный взгляд. – Вы забываетесь, милорд. Николь – моя племянница, и я – ее законный опекун. Я желаю забрать ее отсюда, и вы не имеете права мне препятствовать.

Николь понимала, что Саймон не настроен ее отдавать, но он ничего не сможет сделать, если она сама за себя не постоит. Гордо вскинув голову, она воскликнула:

– Никуда я с вами не пойду!

С этими словами она повернулась и двинулась вверх по лестнице, но Вильям, вне себя от ярости, схватил ее за плечо, грубо повернул к себе и с размаху ударил по лицу.

– А это мы посмотрим, мисс! Я покажу тебе, кто здесь главный!

Жизнь научила Николь давать сдачи, а руки, натруженные на корабельных снастях, таили недевичью силу. Вильям понял это слишком поздно, когда искры брызнули у него из глаз, а ноги бессильно подогнулись. Поверженный стремительным ударом, он кубарем скатился по ступенькам к ногам Агаты, изрыгая проклятия.

Когда он умолк, воцарилась мертвая тишина. Но тут раздался властный голос Регины:

– Твикхэм, немедленно выставить этих людей вон! Николь, ступай в свою комнату, мы поговорим позже. И тебе, Саймон, надо отвлечься. Не забывай, доктор запретил тебе волноваться.

– Ты права, – буркнул старик, пряча довольную улыбку. В ту же минуту он и Николь покинули гостиную.

Вильям, пошатываясь, поднялся на ноги и плаксиво пробубнил:

– Нет! Николь пойдет с нами. Регина смерила его уничтожающим взглядом и презрительно изрекла:

– Не думаю, сэр! Вы ворвались в дом моего брата, подняли руку на нашу гостью, а меня вынудили выслушать такие, выражения, с какими я надеюсь не столкнуться больше никогда. Я как свидетельница всего произошедшего заверяю вас: Николь Эшфорд не будет передана в ваши руки. И еще: я серьезно обдумаю обвинения, которые следует выдвинуть против вас в суде. С вашей стороны, разумнее всего удалиться, прежде чем я приму такое решение.

Вильям замер, разинув рот. Но прежде чем он собрался духом, чтобы ответить, Твикхэм с помощью слуг деликатно, но твердо вытолкнул его с женой за порог и захлопнул за ними дверь.

Твикхэм почтительно поклонился Регине и произнес:

– Если мне позволено будет сказать, вы держались великолепно, мадам, и поступили блестяще.

– Пожалуй, да, – кивнула Регина. – Саймон, где ты? Я же знаю, что ты, как горничная, подслушиваешь за дверью. Иди сюда!

– Угу, – буркнул Саймон, появившись так быстро, что полностью подтвердил нескромную догадку Регины. За ним показалась и Николь. Опасаясь пристальных взглядов слуг, Саймон кивком пригласил дам в свой кабинет. Конечно, Твикхэм позаботится, чтобы прислуга держала язык за зубами. Тем не менее дело приняло серьезный оборот.

Николь чувствовала себя скверно. Ей было стыдно за свое поведение. Дрожащим голосом она проговорила:

– Я прошу прощения за свое участие в этой безобразной сцене. Мне не следовало так себя вести. Если вы сейчас вышвырнете меня на улицу, это будет меньшее, чего я заслуживаю.

– Ты и правда вела себя неподобающе, – изрекла Регина, однако лукавый огонек в ее глазах явно противоречил строгому тону. – Хотя следует признать, что твоей вины тут нет. Ну и скверный же человечишко твой дядя! Понятно, что ты не жаждешь вернуться под его крышу. Однако все случившееся очень серьезно. Что будем делать, Саймон?

Саймон нахмурился. Он прогонит меня и будет прав, подумала Николь. Только сейчас она осознала, как сильно успела привязаться к старому лорду и его сестре. Покинуть их – как будто снова потерять семью. Она открыла рот, чтобы еще раз просить прощения, но Саймон остановил ее.

– Что будем делать? – воскликнул он с неожиданной живостью. – Бороться! Верно, девочка?

Холодные тиски страха разжались. Николь улыбнулась дрожащими губами:

– Как скажете, сэр…

– Разумеется, я так и скажу. Я не позволю этому…

– Называй его, как хочешь, – вмешалась Регина, – но он официальный опекун Николь. По закону он вправе забрать ее отсюда. – Регина покосилась на Николь и фыркнула:

– Угораздило тебя иметь таких родственников!

– Какой он мне родственник! – воскликнула Николь. – Тетка Агата – сводная сестра моей матери. Когда мои родители погибли, больше никого не осталось.

– Понятно, – кивнула Регина. – Но это также означает, что их опека может быть отменена. Особенно если свое слово скажет человек с таким общественным весом, как Саймон. Ты готов к этому? – повернулась она к брату.

– Конечно. Я тотчас отправляюсь к моему другу судье Уайту. Он нам поможет, не сомневаюсь. Толковый парень этот Уайт! А Маркхэмы, полагаю, никуда не пойдут. Я наслышан, что дядюшка неплохо погрел руки на наследстве и теперь вряд ли пожелает громкой огласки. Надо подождать. Думаю, они пока ничего не предпримут.

– Наверное, ты прав, – согласилась Регина. – Они едва ли подадут в суд. А если и рискнут, то события сегодняшнего дня выставят их не в лучшем свете. Есть несколько свидетелей тому, как он ударил Николь. А ведь он ей даже не родственник! Опеку же можно оспорить на том основании, что наследство Николь гораздо солиднее, чем их собственное состояние. Не так ли, дорогая?

– Возможно, и так, – неуверенно ответила Николь. – Я точно не знаю.

– Я знаю, – сухо заметил Саймон. – Вильям Маркхэм – обыватель среднего достатка. Его средств хватало, чтобы прокормить семью, не более того. Отец Николь был богат. Таких Маркхэмов он мог купить и продать дюжину. Нам сейчас надо лишь выиграть время. Через три года Николь достигнет совершеннолетия. А если выйдет замуж, то вступит в свои права даже раньше.

– Но не могу же я жить у вас целых три года! – воскликнула Николь.

– А почему бы и нет? – усмехнулся Саймон. – Я вас с Летицией всем обеспечу. Меня это не затруднит.

Николь прикусила губу. Саймон и так сделал для нее немало, и она чувствовала себя очень обязанной.