он всё же обдумывал это решение. Что-то ему подсказывало, что болтать дама не будет. А ему возможно как раз и нужен посторонний и непредвзятый взгляд, что бы разобраться. Была, не была!

Аруджум быстро прозондировал столовую насчёт звуковых каналов. Ничего не нашёл, но на всякий случай всё же создал звуконепроницаемую сферу. Не то что бы он серьёзно опасался подслушки, но лишняя предосторожность ещё никому не вредила.

Удивлённая подобными действиями Ксанта, внимательно на него посмотрела.

— Я так поняла, что твой рассказ это ещё не всё. Будет ещё и секретное продолжение?

— Да, слушай.

И он без утайки поведал ей о недавних опытах по вызову иномирных сущностей.

— Самое плохое, — признался он, — что я никак не могу понять, кто же из нас прав: я или де Крим. Действительно ли ангелы преследуют какие-то свои неведомые нам цели, или у меня просто паранойя разыгралась?

Молчала магира долго. Аруджум видел, что она напряжённо размышляет.

— Не думаю, — проговорила она, наконец. И снова замолчала, оставив де Тревола гадать, к чему собственно относится это самое «Не думаю».

— Не думаю, — вновь повторила она, — не думаю, что у тебя разыгралась паранойя. А вообще, ангелы могут самостоятельно проникнуть в наш мир?

Аруджум покачал головой.

— В обычной ситуации нет. Им нужна помощь с нашей грани. Но сейчас, когда в замке ордена находится их солдат связи… Не знаю. Нам неизвестно способен ли он открыть портал.

— Наверняка способен, — вывела вполне логичное заключение Ксанта, — иначе им было бы незачем его оставлять. В любом случае исходить надо из худшего. Постой. А почему вообще был наложен великий запрет?

Светоч познания невесело усмехнулся.

— Никто не знает.

Глаза у Ксанты расширились:

— То есть как?

— Запрет был наложен, то ли сразу после первой глобальной войны, то ли незадолго до её окончания, когда победа одной из сторон уже не вызывала сомнений. Однако, как известно, с той поры пронеслось ещё две глобальных войны, и слишком много знаний было утеряно. Но, похоже, в ту эпоху произошло нечто, что всех до демонов напугало.

— Понимаю, — магира кивнула каким-то своим мыслям. — А теперь новые поколения пришли — непуганые. Будь моя воля, я бы этого солдата связи попросту уничтожила. Мы ведь способны на это?

— Да без проблем. Это слабый бестелесник, который сам по себе никакой угрозы не представляет. Но Айрех никогда не согласится.

— Он настолько упрям?

— Не совсем. Де Крим способен менять убеждения, то только перед лицом строгих фактов. А их нет.

Ксанта подняла со стола изящную фарфоровую чашку, слегка пригубила. Но чувствовалось, что сосредоточена она отнюдь не на чайной процедуре.

— Значит, тебе придётся их добыть, — проговорила она, — причём как можно скорее, а то как бы поздно не было. В конце концов, на вашем «ордене силы» свет не сошёлся. Есть и другие ордена. Например — «орден книги» и, как я слышала, у них прекрасные архивы. Может быть, там удастся, что-нибудь разузнать.

А, в самом деле, — подумал Аруджум, — это, пожалуй, идея.

Отношения между двумя орденами были неплохими, и причин не допускать гроссмейстера дружественного ордена в свои архивы у «книжников», в общем-то, не было, понятно в несекретную часть.

— Полного ответа, конечно, нет даже там, — сказал он, — но, возможно, хотя бы намёки.

Магира сделала ещё один глоток чая.

— К тому же всё же есть Барзак де Крим. Погоди, — заметила она протестующий жесть Аруджума, — я всё поняла про него. Но если ангелы действительно реальная опасность, и он что-то об этом знает, — то может и поделится знанием: не самоубийца же он, в самом деле.

Де Тревол вынужден был признать, что дама рассуждает логично, но до чего ж не хотелось…

— Ладно, — сказал он, — оставим его на самый крайний случай. Если у «книжников» ничего не удастся узнать.

— Понимаю, но знаешь, мне что-то подсказывает, что лучше с этим не мешкать, — тут Ксанта не удержалась от небольшой женской шпильки, — тем более, что тебе нужно ещё трёх дам посетить.

И это знает, — слегка удивился магир, — интересно, откуда, вряд ли ей родители рассказали.

— У двоих уже был, — сказал он с неожиданной для себя откровенностью, — ничего интересного. Ну, а четвёртая…

И тут Аруджум решился.

— Ну, а четвёртая… Да ну её к демонам. Дорогая Ксанта, я намерен просить у ваших родителей вашей руки, если вы, конечно, не против.

Щёки девушки немного зарделись, но пару секунд спустя она твёрдо кивнула.

Оба собеседника решили, что лучшей жизненной пары им всё равно не найти.

*******************

Одно время казалось, что пойдёт дождь, но потом тучи разошлись, что с энтузиазмом было воспринято и командой и пассажирами. Понятно, мокнуть никому не хотелось, да ещё возможно и воду отчерпывать. Самому Артёму в его «непрошибаемом» теле было, в общем-то, всё равно, но остальных он очень хорошо понимал… и завидовал. Господи, как же ему хотелось, хоть что-нибудь по настоящему почувствовать, да хот боль, конечно, не очень сильную. Как же осточертело быть этаким аналогом датчика, который внешний мир, хотя и воспринимает, но почти бесстрастно: наверное, так бы воспринимал температуру термометр, будь в нём хоть крупица осознанности.

Усилием воли Артём унял разбушевавшуюся хандру. Времени оставалось немного, и он собирался научиться, как можно большему. Плохой сомневался, что эти знания принесут пользу в его собственном мире, но вдруг…

— Думаю, теперь получится: разобрался — проговорил он, сосредотачиваясь.

Громалк и Лития с интересом за ним наблюдали, так же как, впрочем, и все остальные, включая судовую команду: не каждый день увидишь обучение мага. Даже Геред, по непонятной причине настроенный к Артёму довольно прохладно, сейчас наблюдал за ним с любопытством.

Плохой быстро сформировал в своём сознании оба контура: управляющий и рабочий. Наметил между ними нужные связи. Главное держать под контролём эйт памяти, но Громалк уже объяснил ему, как это делается — наверняка всё получится. Внешняя энергия — она сейчас на фиг не нужна. Это же почти то же самое, что самому говорить. Всё поехали! Артём активировал магосхему.

Мгновение спустя над рекою раздался голос, некогда услышанного Артёмом певца. Певец исполнял «Дубинушку».

— Эх, дубинушка, ухнем!

Эх, железная, сама пойдёт!

Плохой и сам не знал, почему он выбрал именно эту песню. Мощный зычный голос, кажется, звучал даже громче, чем когда-то в реальности. Но почти сразу начались искажения: на звуки накладывались шумы и посвисты, пару раз слова растягивались, а один раз наоборот прозвучали ускоренно. Решив, что чародействует неудачно, Артём остановил воспроизведение песни.

— Все-таки по-настоящему пока не выходит, — недовольно признал он.

Лития завистливо хмыкнула.