идеальной кандидатурой по сравнению с теми, кого она ежегодно лицезрела на балах выпускниц.

Император же… Она никогда не представляла себя при дворе. Просто знала, что не впишется и все. Да и не принято было в Риендере, где проживала семья, упоминать столицу без необходимости. Здесь жили по своим привычным законам, предпочитая решать дела без вмешательства посторонних. Даже странно, что семья Грандельер, ее семья, решила принять участие в новых смотринах. Знать бы еще как выглядит император!

В свои двадцать с небольшим, Эва предпочитала не лезть в политику, как, впрочем, и ее достопочтенный батюшка. Если же и возникала необходимость ознакомиться с каким-то указом, то делалось это в ратуше в обществе таких же, как и глава семейства Грандельер, провинциальных, если можно их так охарактеризовать, аристократов за чашкой чая или бокалом вина. И уж точно на такие собрания не брали женщин.

Деньги же… Эва никогда не рассматривала наличность. Как почти все жители империи, принадлежавшие к аристократии, она платила простым прикосновением браслета. Слишком уж накладно было бы искать монетки или тем более банкноты, чтобы расплатиться за ее, весьма недешевые покупки. Впрочем, по столичным меркам ее траты были просто смешны, и девушка поняла почему, едва только они вышли из портала.

Здесь все было дорого. Так дорого, что у нее впервые случился шок, и Эва еще долгое время не могла отойти от увиденной цены. Да уж столица — дорогое удовольствие, если это конечно считать удовольствием, в чем лично она сомневалась.

Увы, ни сомнения, ни желания наследницы семьи Грандельерне учитывались, когда дело касалось поддержания статуса, а потому, науськанные директрисой, которая сумела пробудить в папеньке родовую гордость, они все же прибыли, чтобы Эва блеснула на балу и, если судьбе будет угодно, попалась на глаза императору или другому родовитому и более приятному для папеньки аристократу, нежели Микка. Чем за последний год Микка успел разочаровать папеньку, для Эвы оставалось загадкой, ответ на которую не хотел давать ни один из участников конфликта.

Тяжелый вздох вырвался из груди девушки: ей все здесь казалось мишурой, порой завидной (кому же не захочется ловить на себе завистливые взгляды!), но пустой. И только ее утренняя прогулка была другой, настоящей. Кто он, встреченный ею в лесу, привыкший повелевать?

В принадлежности мужчины к высшей аристократии она не сомневалась. Но даже настолько суженный круг все равно оставался невообразимо широким для девушки из провинции. Возможно, будь у нее здесь подруги, она бы описала им виденного мужчину, но завести подруг у Эвы не получилось. Может позже она разузнает, кто он? И хоть при воспоминаниях о нем, ее руки вновь чувствовали холод, забыть его не получалось. Интерес разгорался с новой силой. Так и хотелось узнать: кто, как и она, любит гулять на рассвете? Неужели и здесь, в этом пропащем месте, есть еще живые люди?

Ее пришли будит спустя час, когда Эва, уставшая после прогулки, дремала, лежа на застеленной кровати. Служанка осторожно подошла к госпоже и тихо позвала:

— Ваша светлость, пора просыпаться. Ваши родители просили вас присоединиться к ним за завтраком.

Девушка сладко потянулась и, открыв один глаз, простонала:

— Что-то я задремала. Платье очень помяла?

— Ничего, я знаю, как привести вас в порядок, — улыбнулась Синта, ее служанка, и помогла госпоже подняться.

Если в столице солнце только вставало, вступая в полную силу, то на востоке, пусть и центрального сектора, уже сложно было смотреть на небо так, чтобы не щуриться, спасаясь от яркого белого пламени, норовившего выжечь глаза. Свет не всегда милосерден, и сейчас он был враждебен к вышедшей на балкон Сведриге.

Девушка задумчиво смотрела на запад, где должен был сейчас просыпаться Арье. Принц обещал вернуться за ней сегодня, и она ждала всю ночь, так и не справившись с бессонницей. Едва закрывала глаза, как ей начинало мерещиться, что она проспала, или он забыл о ней, или бросил. И от таких снов наяву ей становилось не по себе.

Еще больше тревоги в ней вызывало появление нового члена семьи. И пусть девочка, как говорил принц, не могла стать помехой, пусть она никогда не сможет занять место ее принца, Сведрига продолжала беспокоиться. И с каждый днем ее беспокойство все больше перерастало в неприязнь. В неприязнь к той, кого она так и не смогла увидеть. И от воспоминаний о приказе императора, которым он запретил новоявленной герцогине гостить у них, в душе поднималась стойкая неприязнь. Не к императору — к девочке, которую правитель оценил важнее своего законного наследника, ведь о принце он так никогда не беспокоился.

Сведрига раздраженно сжала перила балкона. Нет, просто невозможно, чтобы Арье впал в немилость императора. Ее прекрасный принц, единственный, кто казался ей настоящим в этом болоте, единственный, кто любил ее, не мог проиграть из-за какой-то девчонки. А потерю расположения императора Сведрига понимала именно, как проигрыш. А проигрышей у будущей принцессы, коей она рассчитывала стать, быть не могло.

— Леди грустит? — глухим, как будто он доносился издалека, голосом поинтересовались сзади.

— Прошу прощения? — Сведрига обернулась на звук. Позади, в тени замка, она увидела нечеткий силуэт мужчины. Это показалось ей странным, но девушка знала, что в замке случайных людей не бывает, к тому же о ее значимости для хозяина знали все слуги, а потому риск сводился к минимуму. Ведь никто в здравом уме не тронет возлюбленную принца!

— Вы грустили, — утвердительно отметил мужчина. Он не делал попытки приблизиться, и Сведрига никак не могла разглядеть его лица.

— Да, вы правы, — осторожно признала она, пытаясь хотя бы по голосу узнать этого человека. На ум как назло ничего не приходило. Слуг с такими глухими, бесцветными голосами в ее окружении не было.

— И что же смущает сердце юной леди? — продолжал допытываться незнакомец. Сведриге же в его тоне слышалась насмешка, как будто он прекрасно осведомлен, какие мысли занимают ее этим утром.

— Не пристало леди делиться девичьим с посторонними, — усмехнулась девушка и сделала пару шагов, желая покинуть балкон.

— Но вы же не леди, — рассмеялся мужчина. Сердце девушки сбилось с ритма. Это был болезненный удар: сначала сделать вид, что уважаешь, а после — стряхнуть с небес на землю. Да, Сведрига не была леди — по рождению простая горожанка, пусть и столичного региона, она никогда бы не смогла стать леди, да и сейчас это были лишь ее мечты. Мечты, ради которых она готова была на все, лишь бы подняться выше. Стать той, перед которой открывают дверь, которой кланяются, а