Рокхерст поднялся, расправляя затекшие мышцы, чувствуя, как возвращается прежняя сила.

– Ты тут ни при чем…

Гермиона что-то бормотала, заикаясь от негодования, но глаза его так вспыхнули, что она попятилась, однако снова повторила:

– Я смогу помочь!

– Ты? Да что ты знаешь о подобных вещах? Тень презрительно фыркнула.

– Знаю, и немало, потому что, пока ты сидел здесь, я дочитала мистера Подмора, и он вполне определенно считает, что нужно закрыть…

– Опять Подмор?! – взорвался Рокхерст. – Неужели ты не слышала ни слова из того, что я сказал? Забыла, что случилось с Роуэном? Немедленно прекрати вмешиваться в мои дела и отправляйся домой.

– Но, Рокхерст…

Он шагнул к ней.

– Знаешь, что случилось с твоим драгоценным мистером Подмором?

– Он погиб, но с ним рядом не было тебя. А у меня есть ты.

Эта уверенность в нем, вместо того чтобы поднять силу духа, разозлила его еще сильнее. Дура! Маленькая упрямая дура! Но этого он ей не сказал. У него был куда более действенный способ убеждения.

– Позволь рассказать, как именно умер Подмор, – прошипел он, схватив ее за руки. – У него были оторваны конечности.

Она ничего не ответила.

– Его лишили глаз.

Молчание.

Он наклонился над ней и мрачно, угрожающе прошептал:

– И судя по всему, отгрызли уши.

Так и не дождавшись реакции, он договорил:

– Но несмотря на все это, он все еще был жив, когда я нашел его. И прекратил его страдания.

Она дрожит? Вот и хорошо! Наконец-то увидела всю глупость подобной помощи!

Было и еще кое-что. То, что он всю жизнь скрывал, чем не смел поделиться ни с одной живой душой.

– Во всем виноват я. Он пришел ко мне. Задавал вопросы, всюду совал свой нос. Тогда я был глупым юнцом и постарался его просветить. Поведал правду о своей семье. Хвастался нашими подвигами, нашей ролью в истории страны. Одалживал ему карты, дневники, книги, словом, все, что имел. Но мне в голову не приходило, что такая робкая мышка, как он…

Рокхерст отпустил ее и отступил.

– Решит все увидеть своими глазами? – прошептала она.

Рокхерст молча кивнул, а когда заговорил снова, слова будто застревали в горле:

– Я нашел его. Никогда не видел ничего страшнее. И все это моя вина. Он никогда раньше не был в Лондоне. Почти всю жизнь провел в оксфордских библиотеках. О чем он только думал?

– Не знаю, – прошептала Гермиона.

– Что я мог поделать? Ничего не оставалось, кроме как вынуть Карпио и прикончить беднягу.

Рокхерст пытался дышать, но горло сжимала судорога воспоминаний. Сердце колотилось, исполненное того же страха, который сковал его той ночью.

– Ты положил конец его страданиям…

– Я отнял жизнь у человека.

– Он сам сделал выбор и должен был знать… – не унималась Гермиона.

– Я вообще не должен был пускать его на порог. Нужно было немедленно отослать его в Оксфорд. И как только он посмел постучаться в мою дверь! В ту ночь я поклялся, что больше никогда не совершу подобной ошибки.

Но ее отвага… нет, глупое упрямство потрясло его.

– Кто-то должен закрыть эту дыру, – настаивала Гермиона. – И мы можем сделать это вместе, если только ты прочитаешь труд мистера Подмора…

Он схватил ее за плечи и стал трясти:

– Мы?! Нет никаких «мы»! Ты для меня лишь помеха. Досадная помеха. Главная причина… – Он осекся, прогоняя мрак, угрожавший поглотить его.

Но было поздно.

Потому что она прекрасно поняла, что он имел в виду.

– …гибели Роуэна? – прошептала она. Теперь наступила его очередь упорно молчать.

– Думаешь, я этого не знаю?

Рокхерст прерывисто вздохнул. Потому что смерть волкодава была на его совести.

– Иди домой, – устало обронил он. – Иди домой немедленно.

– Ни за что. С места не тронусь, пока ты не пообещаешь, что мы вместе закроем эту дыру. Повторяю: вместе.

Слепящая ярость затмила доводы рассудка.

– Черт побери, женщина, я приказываю тебе забыть об этом! – прогремел Рокхерст.

Она ничего не сказала.

– Тень! – рявкнул граф, поспешно сокращая разделявшее их расстояние, лихорадочно хватая руками воздух. – Тень! Не глупи! Говорю тебе, не лезь в это! Ты меня слышишь?

Но она не слышала. Ушла. Тихо. Бесшумно. Он с таким же успехом мог приказывать ветру.

Его кулаки обрушились на карниз. Воздух разорвали отборные проклятия.

Рокхерст открыл глаза и огляделся, почти ожидая увидеть ее, стоящую перед ним. Его неистовую, безумную, маленькую Тень. Но перед ним расстилался лишь спящий Лондон…

Его город. Его владение. Его ответственность.

Черт возьми, маленькая идиотка кончит точно так же, как Роуэн или, помоги ему Боже, Подмор.

Он глубоко вздохнул. Перед глазами мелькали сцены той страшной ночи, от которых стыла в жилах кровь.

– Тень… – прошептал он, шагнув к двери. И обнаружил, что ноги его не слушаются.

Рокхерст вновь посмотрел на город. Он еще не готов покинуть свое убежище под небом, но должен это сделать. Этого требуют ночные тени.

А тем временем Гермиона упала на колени у крыльца собора и зарыдала. Все кончилось полным ее крахом! О, как же теперь ей быть?!

– Ну-ну, успокойся, не стоит плакать, – раздался знакомый голос Куинс. Она сжала плечи Гермионы и помогла подняться.

– Куинс, ты должна положить этому конец. Я все испортила! Такое натворила! Это я убила Роуэна, и теперь граф меня презирает. Он никогда… никогда не сможет…

«Простить меня. Любить».

Куинс тяжело вздохнула и выудила из ридикюля носовой платочек.

– Не плачь, дорогая. Может, все не так уж и плохо, – утешала она.

– Он упорно желает закрыть дыру в одиночку. И конечно, погибнет! Без меня, без Роуэна, охраняющего его спину, он погибнет!

Куинс покачала головой и подняла глаза к куполу собора.

– Значит, он должен получить помощь.

– Если бы только Роуэн не умер, – плакала Гермиона. – И это моя вина!

Куинс отдала ей платочек и повела прочь от собора.

– Паратус без своего волкодава! В жизни не слышала ничего подобного! Ты имеешь все основания тревожиться за него.