Раздался тихий стон, а потом Тревис услышал:

— Ну, ладно. Если иначе не заставить тебя копать, тогда давай…

Последние слова утонули в раскатах грома, и молния высветила ровные ряды могил. А еще узел с одеждой, лежащий у его ног. Тревис потянулся к нему и только сейчас понял, что в правой руке у него зажат какой-то маленький предмет.

Тревис разжал пальцы и увидел на ладони половинку серебряной монеты. Все правильно. Он смутно помнил рассказы о том, что тот, кто умер, должен заплатить паромщику, чтобы он перевез его на другой берег широкой безмолвной реки. Но, кажется, монета должна лежать под языком? Тревис засунул кусочек холодного металла в рот. И почувствовал вкус крови.

Снова послышался скрежет, тяжелые шаги по гравию, которые быстро приближались, и Тревис скорчился, прижавшись к земляной стене могилы и стараясь не шевелиться. Откуда-то он знал, что его не должны найти — не здесь, не сейчас и не эти люди.

Тени замерли — неужели его увидели? Затем незнакомцы двинулись дальше, и Тревис с облегчением выдохнул. Через некоторое время он снова услышал неподалеку удары лопаты о землю. Быстро темнело. Почему-то это его беспокоило. Разве мертвым не все равно — есть свет или нет?

Ты что, совсем рехнулся, Тревис? Ты не умер. Давай, поскорее выбирайся отсюда!

Тревис сразу узнал этот сердитый голос и ответил ему мысленным вопросом.

Джек?

Но голос уже смолк. Однако, наверное, он был прав. Тревис почувствовал, что у него страшно затекли ноги, а зубы стучат так сильно, что казалось, будто стук этот слышен на много миль вокруг. Похоже, умереть — значит оказаться в холодной, сырой яме нагишом.

А если он не умер, тогда что делать? Думать не хотелось. Тем не менее Тревис отчетливо понимал, что оставаться тут не стоит. Люди, которым принадлежали голоса, не показались ему особенно дружелюбными. Нужно выбраться наружу и найти какое-нибудь теплое и сухое место, чтобы собраться с мыслями.

Морщась от боли, он поднялся на ноги. Могила была совсем неглубокой, и голова Тревиса показалась над ее краем, еще прежде чем он выпрямился в полный рост. Он прислушался, но кроме дождя и ритмичных ударов лопат о землю, до него не доносилось никаких других звуков. Тревис положил узел с одеждой на землю и подтянулся на руках, чтобы выбраться наружу.

Земля оказалась скользкой, ухватиться как следует Тревис не смог и с тихим стоном плюхнулся назад, в яму. Копать перестали.

— Вот! Слышал, Кадек?

Тишина. А потом:

— Слышал.

— Я же тебе говорил.

— Помолчи! Замри, придурок.

На Тревиса волной накатила паника. Он поднялся, повернул голову и сквозь серую стену дождя увидел вспышку малинового света. Быстро спрятав голову, ухватился за край могилы. Посыпались комья сырой земли, окатили его с ног до головы. Но Тревиса толкал вперед страх, и он, цепляясь ногами и пальцами за податливую сырую землю, вылез наружу и повалился лицом в грязь. Он чудом не проглотил монетку, сжал зубы и медленно поднялся на ноги, успев прихватить узел с вещами.

Огненный кинжал разорвал черное небо, на мгновение осветив кладбище, и глазам Тревиса предстала диковинная картина. Старые надгробия, отбрасывая безумные тени, клонились к земле под самыми разными углами, а истрепанные ветром памятники оглядывали свои владения заросшими мхом глазами. Примерно в десяти шагах от него около одной из могил замерли двое мужчин — один, костлявый, с маленьким подбородком и носом, похожим на клюв хищной птицы, зажал в руке лопату. Другой — приземистый коротышка с круглым поросячьим лицом — пытался дотянуться до кирки сильной мускулистой рукой. Могила, возле которой они скорчились, была раскопана самым бесцеремонным образом. Оттуда выглядывал полусгнивший труп с открытым безгубым ртом, словно его владелец измучен жаждой и подставил лицо дождю, тонкие руки разбросаны в стороны в последней отчаянной попытке вырваться на свободу. На золотых браслетах, кольцах с драгоценными камнями и ожерелье с жемчугами играли яркие отблески света.

В следующее мгновение ночной мрак окутал сцену черным бархатным покрывалом, и Тревис больше не видел гробокопателей.

— Я же тебе говорил!

— Ну и дела!

Грабители переговаривались хриплым шепотом, но Тревис их отчетливо слышал — наверное, дело в сыром воздухе, подумал он. Или тут что-то другое? Какой-то трюк, который позволяет ему понимать этих людей? Он никак не мог вспомнить.

— Нужно валить отсюда. Это слуга Темного. Встал из могилы, чтобы нас прикончить.

— Что ты мелешь, придурок! Это самый обычный человек, только очень грязный. Он видел, чем мы тут занимаемся, и все расскажет графу, а тот прикажет нас сжечь. И уж можешь не сомневаться, мы из могилы уже не встанем.

Дождь заливал Тревису глаза, и он плохо видел, что происходит вокруг. Он попятился, споткнулся о камень, с трудом удержался на ногах и поднял голову. И снова разглядел красный огонек, который приближался, покачиваясь на ветру. Наконец Тревис понял — это фонарь.

— Эй!

Грабители обращались к нему.

— Эй, выходи, приятель! Погодка сегодня неподходящая, чтобы торчать в таком месте. Мы собираемся развести костер, иди к нам, согреешься.

Голос звучал громко и весело и почти искренне. Но тут Тревис разглядел металлический предмет, кроваво-красный в свете фонаря.

— Не бойся, дружище! Знаешь что — мы готовы поделиться с тобой нашей добычей. Драгоценности старой графине уже без надобности. А у нее их целая куча — на всех хватит. Иди сюда, и получишь столько золота, сколько за всю жизнь не видел.

И удар киркой по голове, — добавил про себя Тревис.

Если он еще не умер, то эти ребятишки быстро исправят положение. Он сделал еще несколько шагов назад.

Грабители снова принялись перешептываться, однако Тревис слышал их, словно они кричали, не пытаясь от него скрываться.

— Давай сматываться, Кадек. Не нравится мне здесь.

— Заткнись, червяк. И иди за мной. Как только увидишь его, бей по голове лопатой.

Красный глаз фонаря стал ближе. Затем моргнул и погас. Тревис повернулся и побежал. Небо продолжали расцвечивать молнии, и на мгновение все вокруг замерло.

— Вон он!

— Догоняй!

Ночь окружала Тревиса со всех сторон, он мчался вперед, скользя босыми ногами по мокрой траве. Неожиданно его пронзила ослепительная вспышка боли — он налетел на острый угол могильного камня и невольно вскрикнул, споткнулся, чуть не выронил узел с вещами, но тут же прижал его к груди.

— Я его слышал. Сюда!

Голос прозвучал совсем близко, но Тревис не решился оглянуться. Струи дождя безжалостно впивались в его обнаженное тело, он задыхался. Еще немного, и он упадет, не в силах бежать дальше. Острый край лопаты вот-вот вопьется в его череп.