— Дэн настолько не считается со мной, что я не понимаю, зачем он вообще приходит домой. — Плечи Кэрол поникли, злое выражение лица сменилось страдальческим, что было гораздо хуже. — Он не желает со мной разговаривать. Ни спорить, ни скорбеть, ни рационально рассуждать. Эта тема находится под запретом у нас в доме. Мы живем точно бок о бок с гигантским слоном, которого оба молчаливо сговорились не замечать.

— И вы никогда не говорили о том, что с тобой произошло?

— Сначала мы говорили о том, что сказали доктора. Затем — о том, что сказала полиция или что сказал прокурор. Иногда мы обсуждаем то, что сказала наша группа. Почему же, мы разговариваем — о том, что сказал кто-то другой.

— Должно быть, это нелегко для него, — заговорила Мег. — Я имею в виду, что он мужчина. Возьми моего отца. Он до сих пор корит себя за то, что, когда Эдди напал на меня, его там не было — он был далеко. Твой муж, наверное, ощущает это как стопудовый груз на шее. Интересно, что говорят ему другие мужчины.

— Другие мужчины?

— Ну да, конечно, мужчины тоже разговаривают. Ну не совсем... не в прямом смысле. Я хочу сказать... не так, как мы. Но вот смотри. Он мужчина, но все его приятели знают, что его жену изнасиловали в собственном доме. От этого он наверняка чувствует себя... ужасно. Как первостатейный неудачник. Что это за мужчина, если он не в состоянии защитить женщину, которую любит? Я знаю: если бы что-то подобное случилось с моей мамой, отец пустил бы в ход кастет. А потом, вероятно, циркулярную пилу. А потом бы дядя Винни... Ладно, это уже другая история.

— Откуда ему было знать, что происходило в ту ночь? — пожала плечами Кэрол.

Джиллиан взглянула на нее:

— Ты сказала ему об этом?

Кэрол, помедлив, покачала головой.

— Почему?

— Потому что я обвиняю его в этом, понятно? В ту ночь я молила Бога, чтобы Дэн явился. Я лежала на этой кровати, и этот негодяй проделывал со мной такое, чему нет названия, а я все надеялась, что вот-вот придет Дэн. А это все продолжалось и продолжалось до бесконечности! Но он так и не пришел. Где все это время был мой муж, когда я так в нем нуждалась? Как он мог не прийти?

— Он же не мог знать... — начала было Джиллиан.

— Ты же сама говоришь, что Дэн всегда работает допоздна, — заметила Мег.

— Да не было его на работе! Проклятие! — Кэрол тяжело опустилась на стул и закрыла лицо руками. А когда подняла голову, лицо ее было залито слезами. — Я подозревала это уже несколько месяцев. Все эти задержки... Эти внезапные «деловые встречи»... Тогда я стала вечерами названивать ему в офис. Ответа я ни разу не получила. Никто ни разу не снял трубку. И в тот вечер я тоже звонила в половине десятого. Там никого не было. Никого. Поймите это. Мой муж не спас меня от насильника, потому что был слишком занят, развлекаясь со своей подружкой.

— О Кэрол...

— О Кэрол!

— Так как прикажете мне затрагивать эту тему? — охрипшим голосом осведомилась Кэрол. — Ну? Смелее! «Послушай, Дэн, я попрошу прощения за то, что меня изнасиловали, если ты попросишь прощения за свою любовную интрижку». А может, так: «Дорогой Дэн, прости меня за то, что из-за эмоционального стресса я стала развалиной и нервы у меня ни к черту. Только и ты сперва попроси прощения за то, что не явился вовремя домой и не защитил меня от подонка». Или так: «Я извинюсь за то, что не смогла родить детей, если ты извинишься за то, что постоянно пренебрегаешь мной, за то, что всю жизнь на первом месте у тебя работа, за то, что запер меня в этом гигантском мавзолее в четыре тысячи квадратных футов, который напоминает мне о том, как я одинока». А что остается у нас впереди? Только стариться на глазах друг у друга да постоянно осознавать, как жестоко обманула нас жизнь?

— Это общая проблема всех браков, ты же знаешь. Сначала люди хотят быть вместе, а потом оказывается, что постоянная близость порождает взаимное неуважение.

— Ты все еще любишь его? — спросила Джиллиан.

— О Господи, да, — ответила Кэрол и снова заплакала.

Долгое время никто из них не произносил ни слова.

В дверь кабинета постучали, а в следующую секунду показалась голова официантки, давней союзницы в их сходках.

— Джиллиан, приехали полицейские.

Джиллиан посмотрела на Кэрол:

— Хочешь, отложим эту встречу?

Мег подумала, что в этой реплике Джиллиан как ни в чем другом выразился ее призыв к примирению.

Кэрол уже начала потихоньку приходить в себя. Взяв со стола салфетку, она промокнула заплаканное лицо.

— Нет, пусть заходят. Мы должны услышать об этой девушке. Мы должны знать.

— Вероятно, подражатель, — бросила Джиллиан.

— Нет, — громко и отчетливо сказала Мег.

— Мы не знаем этого.

— Я знаю.

— Мег...

— Нет! Если Кэрол имеет право на нервный срыв, то я тоже имею право на собственные ощущения. А во всем происходящем что-то не так. От всего происходящего веет какой-то большой неправдой. Понимаете, эта девушка, она ведь тоже одна из нас! Только ей уже ничем нельзя помочь.

Кэрол и Джиллиан смотрели на нее с неодобрением. Они опять сплотились на основе общих чувств к чудаковатой малышке Мег. Но Мег твердо стояла на своем. Она была абсолютно убеждена. Она знала, что это так. Знала — и все. Сегодня утром те глаза вновь следовали за ней. И впервые она со всей очевидностью ощутила: смерть Эдди Комо не конец их мытарствам, это новое начало.

Бедная, бедная девушка...

— Пусть заходят, — кивнула Джиллиан официантке.

— Прости, Кэрол, — пробормотала Мег.

— Прости, Кэрол, — сказала Джиллиан.

Потом все трое замолчали, потому что в комнату вошли детектив Фитцпатрик и сержант Гриффин.

Когда Гриффин уже во второй раз за столь короткое время нанес визит потерпевшим, ему сразу пришло в голову что ни одна из трех женщин уже не выглядит сейчас такой же невозмутимой, как накануне. У сидящей на противоположном конце стола Кэрол Розен щеки и глаза покраснели и распухли. Похоже, она только что плакала. На бледном лице стоящей во главе стола Джиллиан Хейз залегли темные тени: видимо, она не заснула ни на минуту прошлой ночью. И наконец, лицо сидящей ближе всех к двери Мег Песатуро имело одутловатый, нездоровый вид. Наверное, она переживала похмелье. Очевидно, после вчерашнего шампанского — в утренний выпуск теленовостей репортерша Морин включила показания очевидцев с места событий в ресторане «Улица Надежды».

Женщины еще не знали этого, но быстро становились центром крупнейшей юридической сенсации. И все это после того, как Эдди Комо был мертв уже целые сутки. И Гриффин спрашивал себя, что же принесут следующие двадцать четыре часа.