Теперь же возвратить княжество своей жены для Юрия Звенигородского — значит пойти не только против Литвы, но и против своего брата. Вряд ли он сделает такое, этот законник и правдолюб!

И они оказались правы. Юрий не пошел против брата. Литовская политика не подвела. Смоленская карта была разыграна как «по нотам». Великое княжество Смоленское вернется в лоно Руси только столетия спустя, уже не будучи «великим». И даже когда в XVII веке царь Алексей Михайлович окончательно отобьет Смоленск у поляков, то сделает это с иконой Саввы Сторожевского, не случайно и символически взятой им в трудный военный поход. Надо было поставить точку в вековом споре. И она была поставлена — в виде снятых с башни освобожденного Смоленска часов с колокольным боем и поставленных государем на вершину звонницы Саввино-Сторожевского монастыря. Символически это отображало Время, потерянное Звенигородом, способным управлять великим княжеством Смоленским. Это было возвращение отнятого, пусть даже в ритуальной форме.

Но тогда, в начале XV века, ничто не могло помочь князю Юрию восстановить справедливость. Ничто, кроме новой междоусобной войны. Но, как известно, он не совершит подобной попытки. Не известно также ни одного словесного упрека по отношению к брату или упоминания об этом в документах.

Правдолюбцы-звенигородцы, как это чаще всего бывает в истории, оказались в проигрыше. Но в «небесной истории» — тот, кто был последним, становится первым. В скором времени, можно надеяться, это восторжествует и в связи с именем князя Юрия Звенигородского в истории русской.

Первый шаг плана Витовта был осуществлен. Оставалось сделать второй — прибрать к рукам саму Москву.

Однако мы на этом не заканчиваем повествование о «смоленских событиях». Ниже мы попробуем пересказать их немного по-другому. Благодаря чему, возможно, читатель увидит в ином ракурсе существование условно называемой нами «смоленской партии».

Одним из наиболее интересных течений нашего повествования может стать изложение нашей версии возможного происхождения духовного наставника князя Юрия Звенигородского — преподобного Саввы Сторожевского. В свете этих предположений проясняются некоторые подробности, связанные с нашей темой.

Возможно, что Савва был из боярского рода великого княжества Смоленского. На это указывают косвенные данные. И если собрать их все воедино, то возникает вполне отчетливая картина, гипотеза, которая имеет шансы на подтверждение.

Приведем некоторый ряд замеченных фактов. Все дальнейшее — предмет дополнительного изучения исследователями.

В 1383 году в Москве появился епископ Смоленский Даниил (епархия в Смоленском княжестве была учреждена еще в XII веке и пользовалась большим авторитетом, влиянием, а также имела многие земли и привилегии). Литовские притязания на Смоленск и постоянный «нажим» со стороны западных католиков настолько затрудняли исполнение им своих обязанностей, что он попросил разрешения остаться в Москве.

Возможно, этому поспособствовал и митрополит Киприан, который, защищая многие литовские интересы, не хотел иметь в Смоленске сильного соперника. Фактически, как подтверждают летописи, Даниил просто спасался от литовцев.

Епископ был тепло принят при Московском дворе. Напомним, что князь Дмитрий Донской специально для него учредил новую кафедру.

Даниил получает от Дмитрия Донского в епархиальное владение подмосковный Звенигород и начинает именоваться «владыкою Звенигородским».

Похоже, что Даниил был знаком и даже близок с преподобным Саввой, и уже давно. Именно этим можно объяснить их постоянное сотрудничество на протяжении всего времени, пока Савва находился в Троицком монастыре, и то, что до самой кончины Даниила он не покидал обители Сергия Радонежского и не переселялся в Звенигород, где его уже давно ждали.

Известно также, что преподобный Савва пришел на гору Сторожи «с иконой Смоленской Божией Матери», что было особой традицией у многих современных ему основателей новых монастырей, но в данном случае имело особый смысл. То была, возможно, икона с его родины. С ней он привносил в Звенигород частицу своей земли.

Поразительно, но в те же самые времена жена Василия I и дочь литовского князя Витовта — Софья, по наказу отца, пытающегося «задобрить Русь», уже фактически «отдавшую» ему Смоленск, привозит оттуда в Москву древнюю икону Смоленской Богоматери — «Одигитрию», защитницу западных русских границ. Икона попала на Русь из Византии еще в XI веке, и ее, по преданию, написал сам евангелист Лука. «Одигитрию» Софья специально помещает на видном месте в Благовещенском соборе Московского Кремля. Но это «послание» от Витовта, направленное русским, чуть ли не прямо означало — «Смоленск уже не ваш», западные границы Руси, которые икона охраняла, уже немного подвинулись на восток, а потому святыню свою — заберите, в ближайшее время обратного хода ей уже не будет. Скорее наоборот — я сам приду за ней прямо в Москву, но уже как великий князь.

Со Смоленской иконой (так это символически описывается в житиях и летописях) основывали свои монастыри и Сергий Радонежский, и Кирилл Белозерский. Она считалась заступницей Русской земли, ведь когда-то, хоть и временно, она, по преданию, спасла Смоленск от полчищ хана Батыя.

Епископ Смоленский и затем Звенигородский Даниил проводил в Москве «смоленскую» политику, не очень угодную Литве и митрополиту Киприану, но отчасти (и мы это подтвердим в дальнейшем) крайне важную для брата Василия I — Юрия Звенигородского.

Еще в год кончины Дмитрия Донского— 1389-й—Даниил сопроводит в части пути в Царьград (Константинополь) митрополита Пимена, пытавшегося сохранить за собой митрополичий престол в Москве и не отдать его Киприану, как известно, проводившему «пролитовскую» политику. Пимена поддерживали именно «смоляне», среди которых первоначально были епископ Смоленский Михаил и автор известного «Хожения» Игнатий «Смольнянин».

Однако «смоленская партия», антилитовская по своей сути, уже тогда стала проигрывать: в Москву, в 1390 году с триумфом вернулся Киприан, вступив в права митрополита. Возможно, по этой причине он попытается в ближайшие годы отстранить Даниила, бывшего епископа Смоленского, со Звенигородской кафедры. Но по этой же причине в этих краях появится еще более сильный духовный авторитет — «смолянин» Савва, продолжавший некоторое время дело своего учителя Сергия Радонежского в Троицком монастыре, одновременно влияя на своего земляка — Даниила — и на своего духовного сына — князя Юрия — в Звенигороде.

А когда Витовт в 1395 году подчинит себе Смоленск, то дружба его с Московским князем только укрепится. Мы уже знаем, как в 1396 году Василий приедет в захваченный Смоленск, чтобы отметить там праздник Пасхи! Здесь же родственники утвердят границы новых владений, разделят сферы влияния между Москвой и Литвой, а подтвердит договоренности присутствовавший при этом митрополит Киприан. Смоленск ушел к Литве. А вместо епископа Михаила (пытавшегося «дружить» с Киприаном при возвращении из Константинополя, но скончавшегося позднее пленником в Москве) здесь появится новый.

«Не повезло» в те годы не только Смоленску, но и Звенигородской епископской кафедре (если принять отстранение Даниила как факт), а значит, и князю Юрию, и его многочисленным начинаниям в этом уделе и городе. Ведь именно в это время он после победы над булгарами закладывает по благословению Саввы Сторожевского новые соборы и строит Кремль на Городке. Кто-то должен был его поддержать.