Утомившись болтовней старухи, Зигмар хотел было уйти, но она жестом остановила его. Мышцы его внезапно затвердели и дыхание застыло в легких.

— Погоди немного, — сказала колдунья. — Мне хочется поговорить и поближе узнать тебя.

— Чего нельзя сказать обо мне, — заявил Зигмар. — Отпусти меня!

— Ах как давно не являлась я среди людей! — вздохнула ведьма. — Они забыли меня и страх, который я в них вселяла. Слушай меня, Зигмар, слушай внимательно, потому что времени у меня мало.

— Отчего мало?

— События стремительно сменяют друг друга. История творится с каждой минутой. Сейчас настало время крови и огня, когда куется судьба мира, и далеко не все пребывает в равновесии.

— Говори, я тебя слушаю.

— Тюрингов победили со славой, но предстоит еще много дел, юный Зигмар. Нужно как можно скорее собрать племена воедино, иначе все пропало. Ты должен снова отправиться в путь. Нужно, чтобы бригунды и их вассалы до первого снега дали тебе Клятву меча, иначе до лета тебе не дожить.

— Войско только что вернулось из похода на запад, — напомнил Зигмар. — Я не могу так скоро снова собрать армию. Но даже если бы мог, нам не под силу добраться до бригундов и победить их до зимы.

Ведьма усмехнулась, и Зигмар испугался до дрожи. Старуха объяснила:

— Ты не понял. Я сказала, что ты должен снова отправиться в путь. Склонить на свою сторону эти племена надо личной храбростью, а не силой.

— Ты хочешь, чтобы я один отправился в дикие леса?

— Да, потому как посредники Темных богов подстрекают горных орков к войне. Зеленокожие уничтожат все, чего ты достиг, если не соберешь под своим знаменем достаточно племен.

— Ты узнала об этом из видения? — спросил Зигмар.

— И об этом тоже. — Ведьма кивнула на могилу Равенны.

— Ты знала, что она погибнет? — прошипел Зигмар. — Могла бы предупредить меня!

Колдунья покачала головой:

— Многое запечатлено в камне мира и не может быть изменено ни смертными, ни богами. Равенна была кратким ярким огнем, который осветил тебе путь. А потом погас, чтобы ты прошел его один.

— Почему? — требовал ответа Зигмар. — Зачем одарять меня любовью, чтобы вскоре отнять ее?

— Так было нужно, — сказала старуха, и Зигмару даже показалось, что он слышит сочувствие в ее голосе. — Чтобы одолеть твой путь, нужно обладать силой воли и целеустремленностью, какие недоступны пониманию простых смертных, жаждущих лишь спокойствия. Вот что значит быть королем. Эта земля принадлежит тебе, и ты обещал любить ее, и только ее. Помнишь?

— Помню, — горько сказал Зигмар.

Перед Зигмаром расстилались открытые пространства, совсем непохожие на владения унберогенов. Даже более открытые, нежели прерии азоборнов.

Отъезд короля вызвал яростные споры в Большой палате.

— Это безумие! — бушевал Альвгейр, когда Зигмар объявил о своем намерении ехать в земли бригундов в одиночку.

— Безрассудство, — соглашался с маршалом Пендраг.

Когда Вольфгарта подняли с брачного ложа, он напоминал побитого пса, но тоже высказался против поездки:

— Они тебя убьют.

Зигмар терпеливо ждал, когда собравшиеся выскажут все возможные альтернативы: возглавляемая Эофортом дипломатическая миссия, скорая война и даже молниеносный набег на Сигурдхейм с целью убийства правящей верхушки.

Зигмар выслушал всех, хотя уже твердо решил пуститься в путь по диким лесам в одиночку вне зависимости от того, как отнесутся к этому его друзья и советники. Мучительно было говорить с ведьмой, но, когда он принял решение последовать ее совету, у него словно страшный груз свалился с плеч. А ведь он даже не подозревал, что носил эту тяжесть в себе.

Утро сменилось полднем, Зигмар собрался в путь и вышел через восточные ворота Рейкдорфа.

Братья со стен смотрели ему вслед. Вечером Зигмар приготовил много овсянки с крольчатиной и крикнул в темноту:

— Кутвин! Свейн! Я знаю, что вы здесь, поэтому приготовил ужин на троих. Идите сюда, согрейтесь и поешьте.

Через несколько минут из леса вышли двое лазутчиков и без лишних слов присоединились к нему. Когда с едой было покончено, Кутвин вымыл котелок и тарелки, а потом, когда из-за облаков показались звезды, все трое завернулись в одеяла и улеглись спать.

Когда лазутчики проснулись, Зигмара и след простыл. Отыскать короля не удалось.

Для Зигмара путешествие стало подобно пробуждению. Слишком долго он прожил в обществе друзей, и одному бродить по свету под солнцем, с дующим в спину попутным ветром оказалось ни с чем не сравнимым удовольствием.

За последнее десятилетие земли унберогенов изменились больше, чем он мог себе представить. В долинах возделывали поля, на холмах вокруг Рейкдорфа паслись стада крупного рогатого скота, коз и овец. С открытием новых шахт пейзаж изменился до неузнаваемости. Дикая природа отступила.

Здесь же — совсем другое дело. Тут мир был таким, каким его создали боги: широкие равнины с каменистыми холмами, бескрайние луга. На юге и востоке высились темные горы, увенчанные коронами молний. Здесь с Зигмаром говорила истинная и живая земля.

Невероятно очищающим оказалось чувство свободы, вдалеке от оков долга и ответственности. Глядя на табун диких лошадей, мчавшихся по равнине, Зигмар вдруг позавидовал им. С унберогенами и будущим его связывали непоколебимые железные оковы долга, но здесь, когда единственным его компаньоном была земля, Зигмар чувствовал, как ослабевают эти путы и его манит дразнящая перспектива прожить жизнь для себя.

Да, ему отказано в счастье вместе с Равенной. Но он еще молод и может тихо и незаметно сойти со страниц истории и стать… никем.

Но когда его только посетило подобное искушение, он уже твердо знал, что не поддастся ему, ибо не сможет отказаться от долга перед народом. Без него падут племена людей и мир ждет темная, кровавая эра войн и гибели. Для любого другого подобная мысль была бы свидетельством чудовищного тщеславия, но Зигмар знал, что это чистая правда.

Также ему было известно, что в принимаемых им решениях отчасти играет роль самолюбие, ибо кому не хочется остаться в веках? Чтобы последующие поколения воинов чтили его память и за кружкой пенного эля рассказывали легенды о нем?

Под бескрайними небесами проводил Зигмар дни и ночи, углубляясь на юго-восток, и темные вершины гор становились все ближе. До колоссальных, вздымающихся вверх пиков оставалось еще много миль, но исходящая от них угроза ощущалась столь явно, словно из-под мрачных темных скал и утесов на него уставились миллионы злых глаз неведомых тварей, замышлявших его погибель.

Небеса пронзило копье багряной молнии, и Зигмар вознес хвалу Ульрику за то, что земли его племени лежат вдалеке от этих тягостных гор.