— Ты расскажешь мне все, — громко заявляет Ангра, шагая ко мне, его ладонь обвивает облако тьмы, тянущееся от черного посоха. — Или я переломаю все кости в теле твоего принца.

Терон садится на корточки. Он здесь. В Спринге. На одно его веко стекает кровь из пореза на лбу, рот перекошен в трогательной попытке выказать радость при встрече со мной. Упав на колени перед ним, я осторожно провожу ладонями по его лицу, по рукам, боясь причинить боль прикосновениями.

— Как ты попал сюда?

Улыбка сходит с губ Терона.

— Я мог бы спросить тебя о том же.

Ангра бьет посохом Терона по голове, и принц падает на пол. Приподнявшись на локтях, он делает глубокий, успокаивающий вдох и снова смотрит на меня.

— Не хочешь поведать ей, как сам отдал себя в мои руки? Как благородно попытался проникнуть в Спринг, чтобы спасти ее, но оказался точно в таком же положении, как и она? — Ангра ухмыляется, глядя сверху вниз на Терона, но его былое самодовольство утрачено, контроль над эмоциями потерян из-за моего сопротивления его магии. — Показать твоему принцу, как привечают гостей в Эйбриле?

Я бросаюсь вперед, а Ирод ко мне, мы оба всего в шаге от Терона.

— Нет! — кричу я, и слово эхом кружит вокруг меня.

Я даже не успеваю почувствовать дурноту, или омерзение, или страх от плещущей в глазах Ирода злобной радости, когда он обхватывает меня руками и рычит оттого, что я изо всех сил пытаюсь вырываться.

— Ты знаешь, что случилось с последними схваченными нами беженцами?

Дыхание Ирода касается моих волос, моей шеи, обволакивает тело, когда он притягивает меня к себе. Ангра встает над Тероном и вжимает навершие посоха в его позвоночник. Терон даже не вздрагивает. Не сводя с меня глаз, он неровно и учащенно дышит, готовясь к тому, что его ожидает. Он ничего не знает о Распаде, не знает и о том, что Ангра способен влиять на него своей магией…

Раздается треск, и Терон стонет. Его надежда на то, что он может все вытерпеть, вдребезги разбивается. Непритворный, подлинный страх смывает с его лица краски, в тишине слышны его хриплые вздохи, в устремленных на меня глазах поток безмолвных вопросов. Но я не могу ему ничего объяснить. Не тогда, когда Ирод прижимается губами к моему уху, не тогда, когда снова ломается в груди Терона ребро, и от тошнотворного треска ноет мое собственное тело, помнящее боль.

— Ты же знаешь, да? — продолжает Ирод. — Потому что мы дали одному из них уйти, чтобы он рассказал вам, какая вас ждет судьба. Та, что умерла… под номером Б-16, она была бойцом, как и ты. Решила сопротивляться. Но в конце концов они все сдаются.

Ломается третье ребро, и Терон сдавленно стонет. У меня сжимается сердце. Ангра переводит взгляд на меня. Он улыбается с восторженностью ребенка, вращая посох кистью и продолжая ломать ребра Терона одно за другим. Я могу прекратить это. Могу прекратить это, сказав ему, кто я…

— Я заставлю принца смотреть, — шепчет Ирод.

Как заставил смотреть Грега. Он приковал его к стене в своей комнате, где держал в клетке Кристаллу, с которой по велению Ангры играл как с куклой. Ирод замучил ее до смерти, подвергнув таким истязаниям, которые тело не способно вынести. Терон хрипит на полу — Ангра сращивает сломанные им же ребра. Ирод наконец отпускает меня, и я кидаюсь к принцу.

— Не надо, — прошу я, уткнувшись в плечо Терона. — Хватит. Он не имеет ко всему этому отношения. Это война между нами, между королевствами Сезонов. Это не война Корделла!

Ангра смеется.

— А ведь ты права. — Ангра поворачивается к Ироду. — Приведи сюда 1-2072, 1-3218 и 1-3219. Я обещал Б-19, что отдам тебе их, когда ты закончишь с…

— Нет! — Мой крик, громкий и отчаянный, сотрясает тронный зал.

Кругом один темный обсидиан, и его тьма проникает в меня, окрашивая все, что я вижу, и все, что я чувствую, в угольно-черный цвет. Может, я могу остановить их своей магией, или же могу влиять только на винтерианцев? Наделять их силой и выносливостью, исцелять?.. Кажется, Терон обнимает меня, кажется, шепчет мне что-то на ухо, но я кричу как оглашенная, когда солдаты Ангры входят в тронный зал и поднимают нас на ноги. Я не слышу ничего за бешено стучащим пульсом в висках, с ужасом глядя на ухмыляющегося Ирода. Он разворачивается, со сдержанным изяществом пересекает зал и выходит через тяжелые двойные двери. Он отправился за Нессой и ее братьями. Он убьет их…

— Отведите их в комнату Ирода, — приказывает Ангра. — Если у нее развяжется язык, немедленно доставьте ко мне. В каком бы состоянии она ни находилась.

Я снова кричу, впиваясь пальцами в волочащих нас солдат. Я не позволю Нессе, Коналлу, Гарригану, себе или кому-то еще умереть таким образом. Солдатам плевать. Вывернув мне руки за спину, они тащат меня сначала вверх по лестнице, а потом по извилистым коридорам обсидианового дворца Ангры. Все вокруг украшают красочные лозы и цветы, выгравированные на черном камне. Эти лозы обвивают нас, подобно словам в коридоре памяти.

«Однажды мы станем больше, чем словами во тьме».

У Битая есть ода. Поэма такая же прекрасная, как и написанное Тероном стихотворение. У Винтера же нет оды, есть лишь слова, в спешке накорябанные в темноте, и эта самая фраза — отчаянная мольба, отзывающаяся в сердце неистовым пламенем. Солдаты распахивают дверь в коридоре на втором этаже. Передо мной возникает комната: в дальнем углу кровать с балдахином, вдоль южной стены широкие окна, натертые до блеска деревянные полы. Солдаты затаскивают меня внутрь и останавливаются у клетки. Такой маленькой, что я едва умещусь в ней сидя. Солдаты открывают дверцу, толкают меня внутрь и запирают прежде, чем я успеваю даже вздохнуть. Один из них кидает ключ на стол Ирода.

Я слежу за его движением, и мой взгляд застывает на предмете, который я никак не ожидала увидеть вновь: на моем шакраме. Мой любимый шакрам, тот, что Ирод украл у меня, красуется на виду, подобно призовому трофею. Он так близко. Мое оружие так близко и в то же время так бесполезно. Я бросаюсь на прутья клетки, и они скрипят в том месте, где прикручены к полу, но не поддаются. Притащившие меня сюда солдаты с хохотом выходят из комнаты. Другие солдаты приковывают Терона цепью к противоположной стене и бьют его в живот. Затем уходят, прикрывая за собой дверь и не думая о том, что здесь будет происходить.

Вцепившись в прутья, я смаргиваю застилающую глаза пелену слез и не отрываясь гляжу в темно-карие глаза Терона. Я даже не осознавала, что соскучилась по нему. На окаменевшем лице принца проступает усталость и злость оттого, что я посажена в клетку в спальне Ирода, оттого, что чудовище вот-вот вернется и начнет медленно меня истязать, оттого, что, несмотря на всю его подготовку и власть в Корделле, здесь он абсолютно бессилен. Он так же близок и так же бесполезен, как мой шакрам.

— Как Ангра… — начинает Терон, осторожно прижав ладонь к исцеленным ребрам. Потом качает головой и прикрывает глаза, видимо, от накатившего отвращения. — Неважно. Вряд ли мне захочется услышать ответ.