– Что за самодеятельность ты, Петр, развел. Почему заставил ребят скрыть, что они вели опель Сазонова? Ты просто вредитель. – Возмущался полковник.

– Погоди Никита. Если бы ты раньше времени спугнул птичку, мы бы ничего не доказали. Ты распорядился насчет списка находок в обгоревшей машине?

– Вязов пошел пешком в ГИБДД на Самотеку, Скоро должен быть. Я поговорил по телефону с начальником их розыска Поляковым. Тот обещал помочь. – Проворчал полковник и вспомнив о своем негодовании, воскликнул: – Где Мятишкин с тридцатью пятью миллионами?

– Миллионов у Мятишкина нет. Это я тебе гарантирую. И предпологаю, что нет в живых и самого Мятишкина. Сазонов скрылся и деньги у него. Завтра он должен лететь на Кипр. В Шереметьево его и надо брать.

– Что у тебя против Сазонова. Он на меня произвел впечатление приличного человека. – Бобров еще продолжал злиться, но чувствуя, что Ерожин пришел не с пустыми руками, эмоции старался побороть.

– При пропаже огромных денег, его исчезновение достаточный повод к задержанию. Когда деньги перевели на сомнительный счет, Натана уже не было в живых. Коды кроме генерального директора, знал только Сазонов. Надо его взять, а доказательства я тебе представлю. – Пообещал Петр Григорьевич. Бобров опять хотел возмутиться, но в дверях появился Вязов.

– Ох, Петр Григорьевич и досталось нам по вашей милости. – Кисло улыбнулся Дима.

– Меня тоже пороли, а пока цел. – Усмехнулся подполковник: – Говори с чем пожаловал?

Дима достал из портфеля отпечатанный на принтере список и протянул Боброву.

– Ты Ерожину подавай. Он теперь твой начальник. – Съязвил Никита Васильевич и вызвал Волкова. Вязов нерешительно протянул лист сыщику. Ерожин быстро проглядел бумажку и разочарованно развел руками:

– Или они растяпы, или я болван. Но в машине должны быть ключи. Ключи не горят и их обязаны были обнаружить.

– Но ключи от машины в списке есть. – Возразил Дима.

– Мне нужны другие. – Перебил Ерожин.: – Мне нужны ключи от квартиры.

– Нет тут таких ключиков. – Не без иронии, произнес Бобров. Тимофей Волков не мог понять о чем речь и Вязов ему пояснил, что Петр Григорьевич растроен отсутствием ключей.

– Нет, так нет. Это особого значения не имеет. Просто не люблю, когда чего-то не понимаю. Завтра и это выясним. Хоть чаю бы дал. – Закончил Петр Григорьевич обращением к хозяину кабинета.

– Тебе цианистого калия пора дать, а не чая. – Проскрипел Бобров. – Рассказывай, что ты намерен узнать завтра?

– Завтра произойдет следущее. И тебе Тимофей это полезно послушать. На Кипр идут два рейса. Не случайно девица Груздь летит первым. Думаю, что она провезет с собой часть наличных денег. Это будут не миллионы, но вполне приличная сумма. Сазонов припрется ее провожать, но скорее всего он к ней не приблизится, а станет наблюдать издалека. – Предположил подполковник.

– Чтобы проверить задержали ее на томожне или нет? – Догадался Волков.

– Именно так. Поэтому, девицу надо пропустить за барьер и обшманать уже потом, чтобы создалось впечатление, что она благополучно отправилась на посадку. Затем надо проверить, во сколько приходит первый рейс. Возможно Сазонов будет дожидаться звонка Груздь. И если не дождется, заподозрит неладное.

– Тогда смоется. – Никита Васильевич поставил в гнездо чайник и Ерожин понял, что полковник уже не так зол.

– Возможно. Но в розыск его все равно надо подавать. И неплохо сесть ему на хвост в аэропорту, когда он станет отслеживать вылет своей подружки.

– В чем ты его подозреваешь, кроме аферы со счетом? – Спросил у сыщика Волков.

– Я его подозреваю в тройном убийстве. Сазонов убил Натана, своего сына Костю и, возможно, Мятишкина. – Уверенно заявил Ерожин.

В кабинете наступила пронзительная тишина.

– Этот змий скрыл от официального следствия ключевой эпизод. Взрыв машины Сазонова. Поэтому мы сейчас выглядим как бараны, а он как профессор. – оглядев собравшихся, подитожил Никита Васильевич: – Ладно, время восемь. Пора по домам.

– Ты же чайник поставил? – Напомнил Ерожин.

– Хер с ним, с чаем. – Неожиданно для всех, изрек полковник и отбросив подальше свои шлепанцы, принялся напяливать уличные ботинки.

– Допекли. – Прошептал Волков, оказавшись за дверью начальника.

– Да, пора линять. – Согласился Ерожин. потрепал по плечу Вязова и побежал вниз. Выйдя из управления, Петр Григорьевич домой не поехал. Он позвонил Анне Яковлевне Табаровской и назначил ей через четверть часа встречу возле памятника Маяковского. Переводчица жила недалеко и это место хорошо знала. Анна Яковлевна пришла на свидание ровно через пятнадцать минут. Ерожин усадил ее в свой «Сааб» и подъехав к театру на Малой Бронной, втиснул лимузин рядом с другими машинами. Спектакль уже начался и длинный хвост автомобилий растянулся далеко по улице. Петр Григорьевич проверил, не интересуется ли кто их персонами и поглядел женщине в глаза. Недобрый блеск, что он наблюдал при их последней встрече в офисе, не исчез, а лишь немного поослаб.

– Вы умоляли меня открыть вам первой имя убийцы Натана Марковича Веселого. Напомнил Ерожин и подробно рассказал Анне Яковлевне всю цепь своих умозаключений. Табаровская побледнела, но ее огромные глаза продолжали гореть недобрым огнем и в них ничего не изменилось.

– Вы в норме? Я могу надеяться, что вы пойдете домой и не станете выкидывать никаких фортелей? – С беспокойством спросил Ерожин, закончив свой рассказ.

– Я в полном порядке и очень вам благодарна. – Жестко ответила Табаровская и попросила завезти ее в Каретный переулок. Петр Григорьевич исполнил просьбу Анны Яковлевны и, высадив ее, покатил к Грыжину. Иван Григорьевич не был в курсе последних событий и Ерожин считал своим долгом его просветить.

* * *

Вдова Веселого, Элеонора Ивановна траура не носила. Не изменился и ее образ жизни. Женщина как и раньше посещала портних и парикмахерские и подолгу сидела дома, раскладывая пасьянс. Единственной переменой явилось постоянное присутствие Лики. Дочь больше не хотела жить в своей ограбленной квартире и переехала к матери.

– Ты похожа на девицу из мыльной оперы. Погляди на себя в зеркало. – Отчитывала Элеонора Ивановна дочь, снова застав ее в слезах: – Ты изображаешь трагедию, как мексиканские актрисули. Что за повод реветь? Нашла себе дрянного мальчишку, слава Богу, от него избавилась. Тряпки еще наживешь.

– Мне папу жалко. – Всхлипывала Лика, растирая слезы.

– Так у тебя его и раньше не было. Тут уж я виновата. Полюбила вечного юнца. Это он для них лидер, мужчина, а на самом деле твой папочка оставался до последних дней шаловливым эгоистичным подростком. А по сути это был очень черствый и холодный человек. Недаром его и земля не принимает. Вторую неделю похоронить не дают. – Горькие слова вылетали из уст женщины, и трудно было понять, обращены они к дочери, или вдова пытается убедить себя.