– Исключительно удобства ради. Я… – Ее прервал звонок мобильника. – Мой, – быстро сказала Шивон, увидев, что Ребус полез в карман. Ее мобильник был вставлен в специальное зарядное гнездо на приборной доске рядом с автомагнитолой. Шивон нажала кнопку громкой связи.

– Ух ты, «хэндз-фри»!… – с уважением пробормотал Ребус.

– Слушаю?… – сказала Шивон.

– Это констебль Кларк?

– Мистер Костелло? – Шивон сразу узнала голос. – Чем могу быть полезна?

– Я тут подумал… Помните, вы говорили насчет игр и прочего?

– Да.

– Кажется, я знаю одного человека, который неплохо разбирается в подобных вещах. Точнее, не я, а Филиппа…

– Как его имя?

Шивон бросила быстрый взгляд в сторону Ребуса, но тот уже приготовил ручку и блокнот.

Дэвид Костелло назвал имя, но на линии возникли какие-то помехи, и голос его прервался.

– Прошу прощения, – сказала Шивон, – вы не могли бы повторить?

Костелло повторил, и на этот раз и Ребус, и Шивон услышали его слова отчетливо и ясно.

– Марр, Раналд Марр.

Шивон нахмурилась, беззвучно шевеля губами. Ребус кивнул. Он знал, кто такой Раналд Марр. Так звали делового партнера Джона Бальфура – человека, который управлял эдинбургским отделением банка.

В участке было тихо и безлюдно. Часть детективов закончила смену и разошлась по домам, остальные еще не вернулись с инструктажа в Гэйфилдском участке. Еще один день прошел без вестей о Филиппе, без каких-либо сигналов, позволивших бы надеяться, что она еще жива. Ее кредитные карточки и банковский счет оставались нетронутыми; звонков родным или друзьям тоже не поступало. Девушка как в воду канула. Ходили слухи, будто Билл Прайд в бессильной ярости швырнул свою планшетку через весь зал, так что сотрудникам пришлось от нее уворачиваться. Джон Бальфур продолжал усиливать давление; он давал одно интервью за другим и в каждом жестко говорил, что следствие топчется на месте. Начальник полиции устроил разнос своему заместителю, а тот в свою очередь насел на нижестоящих. Ввиду отсутствия новых версий, проводился еще один тотальный опрос друзей, родственников, знакомых и соседей. Все нервничали и срывались по пустякам.

Ребус первым делом попытался дозвониться в Гэйфилд Биллу Прайду, но линия была занята. Тогда он позвонил в Большой Дом и попросил позвать к телефону Клаверхауса или Ормистона из Второго отдела департамента Уголовного розыска.

Трубку взял Клаверхаус.

– Алло, это Джон Ребус. Хочу попросить тебя об одолжении…

– Ты думаешь, я настолько рехнулся, что буду исполнять твои прихоти?

– Я думаю, ты отроду свихнутый.

– Иди ты, Ребус, к едрене фене.

– Я бы с удовольствием, да она все твердит, что тебя любит, а ты ее бьешь. – Только так и можно было пронять Клаверхауса – отвечая наглостью на наглость.

– Да, вот такое я говно, Ребус, а потому повторяю свой первый вопрос.

– Не думаю ли я, что ты рехнулся? Давай сформулируем так: чем скорее ты выполнишь мою просьбу, тем скорее я от тебя отстану и смогу поехать в паб, чтобы напиться до бесчувствия.

– Господи, ну почему ты сразу не сказал? Выкладывай, что там у тебя, только покороче.

Ребус сдержанно улыбнулся в телефонную трубку.

– Мне нужно связаться с кое-какими нашими коллегами.

– С какими именно?

– В Дублине.

– Зачем?

– Хочу покопаться в прошлом дружка Филиппы. Пусть они посмотрят, что у них на него есть.

– Я поставил на него десятку из расчета два к одному.

– Тем более у тебя есть основания мне помочь.

Клаверхаус задумался.

– Дай мне четверть часа. И не отходи далеко от телефона, я тебе позвоню.

– Договорились, буду ждать.

Ребус положил трубку и откинулся на спинку стула. Внезапно он заметил в дальнем углу какой-то знакомый предмет. Присмотревшись, Ребус узнал старое рабочее кресло Фермера Уотсона. Должно быть, Джилл выставила его из своего кабинета в общий зал, чтобы им мог воспользоваться кто-то из подчиненных. Ребус подкатил его к своему столу и расположился в нем с большим удобством. Тут он вспомнил о тех словах, которые сказал Клаверхаусу. «Поехать в паб и напиться до бесчувствия…» Вечерние посещения пабов давно стали для Ребуса частью рутины, привычным завершением рабочего дня, однако он сознавал, что какая-то часть его души хочет этого – жаждет погрузиться в приятный туман забвения, которое способна даровать только хорошая выпивка. «Забвение» – так называлась одна из групп Брайана Огера.

«Экспресс Забвение», если точнее… Где-то дома у него валялся их первый альбом – «Лучший мир», только ему он не нравился.

Зазвонил телефон, и Ребус схватил трубку, но это оказался мобильник. Выудив из кармана аппарат, он прижал его к уху.

– Алло?…

– Джон, это ты?

– Да, я. Привет, Джин. Я сам собирался тебе звонить…

– Скажи, может быть, я не вовремя?

– Нет, все в порядке. Как твои дела? Тот журналюга все еще тебя достает? – В этот момент зазвонил аппарат на столе. Это мог быть Клаверхаус, но Ребус встал, пересек зал и вышел в коридор.

– Ничего, я от него скрываюсь, – говорила тем временем Джин. – Я не поэтому звоню… Помнишь, ты просил меня кое-что уточнить? Сегодня просмотрела старые документы, но, боюсь, мне не удалось откопать ничего интересного…

– Это ничего, – вставил Ребус.

– …Хотя я потратила на это почти целый день, – закончила Джин.

– Если ты не имеешь ничего против, я хотел бы взглянуть на эти документы завтра…

– Что ж, это меня устраивает.

– …Если только по чистой случайности ты не свободна сегодня вечером…

– Я… – Последовала коротенькая пауза. – Я обещала навестить одну знакомую. Она только что родила и…

– Как это мило!

– Мне очень жаль, Джон…

– Пустяки, увидимся завтра. Тебя не затруднит подъехать в участок?

– Нисколько.

Они договорились о времени, и Ребус вернулся в зал. Почему-то ему казалось, что Джин было приятно, когда он предложил встретиться сегодня вечером. Вероятно, она ждала, надеялась на что-то подобное, а его слова подтвердили, что он интересуется ею не только по служебной необходимости.

Возможно, впрочем, что он просто выдает желаемое за действительное.

Сев в кресло, Ребус позвонил Клаверхаусу.

– Ты меня разочаровал, дружище, – сказал тот, узнав голос Ребуса.

– Я обещал, что никуда не уйду, и сдержал слово.

– Тогда почему ты не ответил на звонок?