Задача Департамента состоит в том, чтобы «снабжать высшее руководство Республики точной, своевременной и объективной информацией о положении дел в стране и за ее пределами» (конец цитаты). Вполне очевидно, что объективен может быть только источник незаинтересованный и независимый, и потому ДСД – согласно закону – лишь собирает информацию, но не участвует в выработке политических и военных решений на ее основе и не несет ответственности за последствия таковых решений; это – измерительный прибор, которому категорически запрещено вмешиваться в изучаемый процесс. Такое разделение функций по-настоящему мудро. В противном случае разведка начинает либо угодничать перед властями (сообщая им лишь то, что те сами хотели бы услыхать), либо выходит из-под их контроля (и тогда начинаются такие прелести, как сбор компромата на собственных граждан, провокации или безответственные подрывные акции за рубежом; необходимость всего этого опять-таки обосновывают посредством тщательно отпрепарированной информации).

Так что с точки зрения закона все происходившее в тот летний вечер в одном неприметном особнячке, где встретились директор ДСД Альмандин, его первый вице-директор Джакузи, ведающий агентурной и оперативной работой внутри страны, и начальник штаба адмирала Карнеро флаг-капитан Макариони (преодолевшие ради такого случая извечную и общую для всех Миров неприязнь между «ищейками» и «солдафонами»), носило название вполне определенное, а именно: «государственная измена в форме заговора». Не то чтобы кто-то из них рвался к власти – вовсе нет: просто разведчики слишком хорошо предвидели, чем кончится для их маленькой процветающей страны поглощение ее жадным деспотичным Гондором, а потому никак не могли безропотно следовать в кильватере за жидко обделавшимся «высшим руководством»…

– Как здоровье вашего шефа, флаг-капитан?

– Вполне удовлетворительно. Стилет лишь задел легкое, а слухи о том, что адмирал едва ли не при смерти, распускаем мы сами. Его превосходительство не сомневается, что через пару недель будет на ногах и ничто не помешает ему лично возглавить операцию «Сирокко».

– А вот у нас скверные новости, флаг-капитан. Наши люди сообщают из Пеларгира, что Арагорн резко форсировал подготовку флота вторжения. По их оценкам, он будет полностью готов примерно через пять недель…

– Гром и черти!! Это же значит – одновременно с нами!..

– Именно так. Не мне вам объяснять, что в последние дни перед полным боевым развертыванием армия и флот абсолютно беспомощны – как омар во время линьки. Они готовятся в Пеларгире, мы – в Барангаре: идем фактически голова в голову, преимущество составит два-три дня, но кто из двух эти самые дни выиграет, тот и возьмет другого тепленьким в его родной гавани. Разница – что они готовятся к войне в открытую, а мы секретим все от собственного правительства и две трети сил тратим на маскировку и дезинформацию… Скажите, флаг-капитан, можете вы хоть на сколько-то ускорить подготовку в Барангаре?

– Только ценой уменьшения ее скрытности… Но теперь придется рискнуть – иного выхода нет. Значит, главное сейчас – как следует запудрить мозги Приморской, 12, но это уж, как я понимаю, по вашей части…

Когда моряк откланялся, шеф ДСД вопросительно взглянул на своего товарища. Разведчики составляли весьма забавную пару – тучный, будто бы засыпающий на ходу Альмандин, и сухой и стремительный как барракуда Джакузи; за годы совместной работы они научились понимать друг дружку не то что с полуслова – с полувзгляда.

– Ну?..

– Я тут поднял материалы по главарю гондорской резидентуры…

– Капитан тайной стражи Марандил, крыша – второй секретарь посольства.

– Он самый. Редкостная мразь, даже на их общем фоне… Интересно, они всех своих подонков сплавили на отхожий промысел к нам в Умбар?

– Не думаю. В Минас-Тирите эти ребята сейчас действуют точно так же, как здесь, – только что трупы потом кидают не в каналы, а в выгребные ямы… Ладно, не отвлекайся.

– Так вот, Марандил. Это, я вам доложу, такой букет добродетелей…

– И ты не иначе как решил его вербануть на каком-нибудь цветочке из этого букета…

– Не совсем так. На том, что относится к прошлому, его не возьмешь – Арагорн все грехи им списал. А вот настоящее… Он ведь, во-первых, вопиюще непрофессионален, а во вторых – совсем без стержня и держать удар категорически не умеет. Если он допустит крупную промашку, на которой его можно будет прижать, – дело в шляпе. И наша задача – помочь ему совершить такую промашку.

– Ну что ж, работай в этом направлении… А пока суть да дело – брось-ка им какую-нибудь кость, чтобы отвлечь внимание от Барангарской бухты. Отдай им, к примеру… да хоть все, что у нас есть по мордорской резидентуре!

– За каким чертом она им сейчас сдалась?

– Вообще-то ни за каким, но они, как ты верно заметил, вопиюще непрофессиональны. Рефлекс акулы – сперва глотают, а потом уже думают: а надо ли было?.. Так что они сейчас наверняка примутся с азартом потрошить никому уже не нужную мордорскую сеть, забыв обо всем на свете. Опять-таки – «жест доброй воли» с нашей стороны: это даст нам отсрочку, а ты тем временем готовь силок на Марандила.

…Пухлое досье ДСД на мордорскую резидентуру в Умбаре было в тот же вечер передано на Приморскую, 12, и вызвало там состояние, близкое к эйфории. А среди прочих наколок была в досье и такая: «Таверна «Морской конек», одиннадцать утра нечетного вторника: взять бутыль текилы с резаным лимоном и сесть за столик в левом заднем углу зала».

Умбар, таверна «Морской конек».

3 июня 3019 года

Когда Тангорн толкнул слепленную – тяп-ляп – из корабельной обшивки входную дверь и начал спускаться по осклизлым ступенькам в общий зал, пропитанный неистребимыми запахами прогорклого чада, застоявшегося пота и блевотины, было без нескольких минут одиннадцать. Народу по раннему часу было немного, но часть уже на развезях. В углу парочка халдеев вяло мутузила хнычущего оборванца: видать, пытался улизнуть не заплатив, а может, чего стянул по мелочи; на потасовку никто не обращал внимания – чувствовалось, что тут такие эстрадные номера просто входят в стоимость обслуживания. В общем, «Морской конек» был тем еще заведеньицем…

На барона никто не косился – выбранный им на сегодня прикид фартового парня был безупречен; четверо резавшихся в кости поморников с немыслимых размеров золотыми перстнями на татуированных лапах явно попытались оценить на глаз Тангорново положение в иерархии криминального мира, но, похоже, разошлись во мнениях и вернулись к прерванной игре. Тангорн меж тем небрежно облокотился о стойку и оглядел зал, шикарно перебрасывая языком из одного угла рта в другой сандаловую зубочистку размером чуть не в галерное весло. Не то чтоб он надеялся понять, кто тут осуществляет контрнаблюдение (благо достаточно для того уважал мордорских коллег), но все-таки… У стойки потягивали ром двое морячков, судя по одежде и говору – анфаласцы, один постарше, другой совсем еще пацан. «Откуда приплыли, парни?» – дружелюбно полюбопытствовал барон. Старший, естественно, глянул на сухопутную крысу как на пустое место и до ответа не снизошел; младший, однако, не удержал морского фасона и выдал-таки сакраментальное: «Плавают рыбы и дерьмо, а моряки ходят.» Эти, похоже, были настоящие…