с каким-то триумфом. — Ты можешь заставить меня быть твоей женой, но только на бумаге! — получается достучаться до его эмоций. На краткий миг они проходят рябью по лицу, словно я больно уколола его.

Гасанов убирает руку, прячет ее в карман. Отводит взгляд в сторону окна, будто ищет там подсказку. Неужели у меня получилось выстроить между нами стену?

— Иди, ложись спать, завтра будет тяжелый день, — произносит совсем другим тоном. Если кто-нибудь зайдет в этот момент, никогда не подумает, что минуту назад мы готовы были поубивать друг друга. — К этому разговору мы вернемся позже, — забирает мой стакан с недопитым холодным кофе. Отходит к окну.

Зачем нам к нему возвращаться? Мое мнение не изменится!

Не прощаясь и не пожелав спокойной ночи, я покидаю гостиную. Поднимаюсь в свою спальню. Здесь горит нижний свет, комнату полностью не рассмотреть, но я замечаю произошедшие в ней изменения. Убедившись, что на двери есть замок, запираюсь. Включаю яркий свет.

Стены освежили. В комнате появилось трюмо и новый высокий матрас. Покрывало и декоративные подушки ручной работы.

На письменном столе большой букет роз и открытая коробка клубники в шоколаде. Не знаю, как реагировать на подарок. Если он от Эльдара, я готова выкинуть все в окно, а если это от Светы и Ирины? Спрашивать у Гасанова я точно не стану. Рука тянется к сладостям. Меня до сих пор трясет, а лучшего успокоительного мой организм не знает. Заедаю стресс клубникой в шоколаде. Прежде чем отправиться в душ, хочу позвонить бабушке и Тоне, хотя они, скорее всего, еще спят…

Осматриваюсь…

Сумка осталась внизу вместе с телефоном. Тихо открыв дверь, стараюсь не шуметь. Еще одного разговора с Гасановым моя нервная система не переживет, а клубники почти не осталось…

Голос Гасанова заставляет меня остановиться в проходе. Он сидит спиной ко мне, разговаривает по телефону и пьет… не кофе. На столе распечатанная бутылка коньяка.

— Ложись спать, — произносит Эльдар. — Завтра увидимся, Тата…

Глава 55

Диана

Проснулась я поздно, но это и неудивительно после многочасового перелета и почти бессонной ночи. Для меня осталось загадкой, кто эта таинственная девушка «Тата», которая не спала и ждала звонка от моего мужа в два часа ночи. Как только Эльдар закончил разговор, я вошла в гостиную, молча забрала сумку и поднялась к себе.

Гасанов не стал меня останавливать и что-то объяснять, хотя он понял, что я слышала часть его разговора. Мой муж не думает прятать от меня свою личную жизнь, но при этом требует верности. Как после такого можно было лечь и спокойно уснуть? Несколько минут назад он заявлял о том, что хочет подтвердить наш брак, а потом спокойно общался с любовницей.

Тоню и бабушку я не стала расстраивать подробностями своей семейной жизни. Рассказала, что долетели хорошо, но я устала и хочу лечь спать. Уснула в пятом часу утра, в голову лезли разные мысли.

Утром меня ждал сюрприз — встреча с моими помощницами и водителем. Я была рада видеть «старую гвардию». Устала от перемен в своей жизни, пусть хотя бы не меняются люди, что окружают меня. К часу нам нужно было попасть к следователю, поэтому с посиделками и разговорами пора было закругляться. Гасанов не уехал в офис, он работал в гостиной и ждал, когда я проснусь. Выехали на двух машинах. В присутствии охраны мы не общались, вели себя как соседи. На данный момент — самый приемлемый вариант взаимодействия.

В полиции мы провели полдня. Сначала нам пришлось ждать дознавателя, потом следователя, который был на выезде. Потом я давала объяснения, в которых честно рассказала, что все это время училась в Екатеринбурге, а уехать пришлось, потому что на меня было совершено покушение, о чем полиции было известно. Когда спросили, кого я подозреваю, я растерялась. Полгода назад я подозревала Алину, ее отца, Алибековых и даже Гасановых, а сейчас не могла кого-то обвинить.

— Ладно, подумайте, если вспомните что-нибудь, сразу сообщите, — видя, что я затрудняюсь ответить, предложил молодой следователь.

— Хорошо, — тут же согласилась. Сложно обвинять бездоказательно.

— А теперь я хотел бы задать вам еще несколько вопросов… — эти «несколько вопросов» оказались полноценным допросом: «Какие у вас отношения с мужем? Какие отношения были у вас с Алиной? Вы согласны были, что ваш муж приведет в дом другую женщину? Вы ревновали его к ней? Как вы восприняли новость, что они стали родителями? Вы покидали Екатеринбург, уезжали куда-нибудь? Может, ничего не сказав мужу, приезжали в Москву?..»

Не скажу, что меня обвиняли в смерти Алины, но вопросы были выстроены так, что я чувствовала обвинительный подтекст, что должно было заставить меня защищаться. Первые три минуты я ощущала нервное напряжение и тревогу, а потом расслабилась и спокойно дала показания. Следователь вроде поверил мне, но они обязательно проверят все, что я рассказала.

— Так, — убирает листы в папку и тянется за другой. — Диана Каримовна, что вам известно об Андреусе Саввидисе?.. — спрашивает следователь о моем отце. Эльдар не предупредил, что возобновили дело об исчезновении папы.

— Он был моим отцом… — дальше я отвечаю на простые вопросы: «Кем он работал у Алибековых? Сколько лет было маме, когда вы родились? Что вам известно о романе ваших родителей?..»

— Вам что-нибудь известно об исчезновении отца? Может, слышали какие-то разговоры в семье? — цепляет и удерживает мой взгляд, сканирует любую эмоцию на моем лице. Не могу признаться. Язык словно закостенел во рту. Ругаю себя за трусость. Если я промолчу, это дело так и останется нераскрытым. Получается, мой папа зря боролся за нас с мамой. Вспоминаю бабушку, которая по сей день оплакивает младшего сына, но у нее даже нет могилки на кладбище, куда он сможет прийти и положить цветы.

— Моя тетка — Ирада — часто попрекала меня незаконнорожденностью, говорила, что моему дяде пришлось смывать кровью позор мамы. Я знаю, что мой папа пришел поговорить к дедушке, он хотел жениться на маме, но ему не дали. После того разговора его больше никто не видел, — чуть ли не прямым текстом обвинила родных.

— От кого вы это слышали? — уточнил следователь.

— Я не помню, может, слуги что-то при мне говорили, пока я была маленькая, может кто-то из членов семьи обронил фразу, а я запомнила, — не стала подставлять Фариду. Если дедушку и дядю не посадят, они отомстят нашей домработнице за то, что распустила язык. Ударят по самому больному — единственному сыну.

— А ваш дедушка упоминал при вас, как