Сунув телефон в карман, Шапаль отвесил ей звонкую пощечину. Эхо прокатилось по всему складу.

– Бельгиец. – Он улыбнулся.

Мотнув головой, Марта заглянула ему в глаза.

– Какой ты нервный оказался! Раз уж решил сыграть плохого парня, так делай это с выдержкой.

Шапаль вздохнул, словно пытаясь успокоиться.

– Ладно, Марта. Ты мне нравишься. Боевая ты девчонка. Но сейчас, боюсь, пора переходить к делу. Нам нужно выяснить, где найти твоего дружка.

– Он мне не дружок. – Марта отвернулась.

– Да ты что? – Шапаль пришел в восторг. – Похоже, для тебя это щекотливая тема, да? Или ты думаешь, что молчание позволит тебе спасти свою задницу? Или спасти нашего мальчика-рыбку? Ты ошибаешься. А теперь, ma chérie[20], расскажи мне, где он.

– У тебя пластырь отклеивается, – невозмутимо сообщила Марта. – Помню, как знатно тебе Ахиллес навернул там, у обелиска. Вмазал по полной программе, а? Неприятненько, небось, было. Ну, что тебе надрали задницу перед всеми этими агентами. – Девушка зажмурилась, когда он ударил ее снова, и пошевелила челюстью, пытаясь вернуть чувствительность кожи. – Ага, а вот это как раз по тебе. Избить женщину, привязанную к креслу. – Марте казалось, что во рту у нее полно камней.

Шапаль замер, точно раздумывая, бить ее еще или не стоит.

– Мы так можем долго развлекаться, если тебе нравится, Марта. Но, может, все-таки перейдем к делу? Где он? Где мальчик-рыбка?

– У тебя не только гордость отшибло, но и мозги? – Подбородок болел, шевелить языком было тяжело, во рту чувствовался металлический привкус крови. – Я тебе не скажу. Ничего тебе не скажу. Ты же меня все равно убьешь, верно? Если бы ты не собирался меня убивать, я бы сейчас сидела в камере или в пристойном кабинете для допросов, а не на заброшенном складе.

– Вопрос в том, сколько боли мне придется причинить тебе до того, как ты умрешь, – проворковал Шапаль.

– Я женщина, придурок. Наши тела созданы для того, чтобы терпеть боль. – Марта надеялась, что ее голос прозвучал решительно, хотя в душе ей было страшно.

Отвернувшись, оперативник вновь достал телефон и что-то тихо сказал в трубку. В белом прямоугольнике дверного проема появились четверо – женщина и трое мужчин. Причем одного из мужчин удерживали силком. Марта сразу его узнала. Она думала, что будет рада встрече. Но ошибалась. Логично, они должны были воспользоваться этой уловкой рано или поздно. Просто Марте хотелось, чтобы это случилось позже.

– Когда я говорил о боли, ma chérie, боюсь, я имел в виду не тебя, – просиял Шапаль. – А твоего брата.

Личные покои Верховной жрицы храма Посейдона, Атлантида

Гера миновала огромную арку и сразу же почувствовала, как ее охватывает покой, как и всегда, когда она входила в свой дом. Вдоль стен тянулись длинные мелкие бассейны, и они лишь подчеркивали изящество зала: витиеватые колонны, причудливые скульптуры, затейливую мозаику. Вода в бассейнах была проточной, и поэтому казалось, что и сама комната движется.

И тут Гера замерла на месте. На ее кровати, отравляя пространство вокруг, – о ужас! – сидел Борей. На нем были черная туника с поясом и широкие брюки, прикрывавшие лодыжки. Как и всегда, борода генерала казалась ухоженной до отвращения.

– Что вы тут делаете? – Верховная жрица даже не потрудилась скрыть своего недовольства. Она прошла мимо непрошеного гостя, не показывая, что ее застали врасплох, и опустилась в кресло.

– Похоже, ваши сыновья потерпели неудачу. И теперь Сенат вынужден принять иное решение, чтобы урегулировать сложившуюся ситуацию. Время смехотворных суеверий прошло, – Борей ухмыльнулся. – Миссии конец.

Гера покачала головой.

– Вы говорили с лордом-проктором, не так ли?

– Я надеялся, что здравый смысл, свойственный женщинам, возобладает.

– Вы хотите сказать, здравый смысл, не отягощенный материнским инстинктом?

– Именно так, ваша милость, именно так. Но, видите ли, ваша игра закончена. Нет выбора. Сенат должен что-то предпринять незамедлительно. Ваших сыновей взяли в плен, и это при наилучшем варианте развития событий. Вы, как и все остальные, знали, что шанс будет всего один. И теперь, когда этот шанс упущен, у нас остается одна-единственная возможность.

– Я не согласна с вами, генерал. Как и многие другие.

Борей встал, улыбка сползла с его лица.

– Гера, ни вы, ни кто-либо другой не сможете остановить это. Близится время Потопа.

С этими словами он оставил жрицу одну.

Выйдя из комнаты, Борей жестом подозвал своих секретарей-ассистентов. Они ждали начальника, выстроившись у входа в покои Верховной жрицы, точно верные стражи. Теперь же все они так же покорно двинулись за Бореем и, дойдя до самодвижущейся дорожки, освободили для генерала коридор.

Борей и его свита скользили мимо бездны, разделявшей Башню Атланта и центр города. Справа виднелись Башни Амфера, куда теперь и направлялся генерал. Они обогнули здание Сената, и Борей с удовлетворением отметил, что жители города уступают ему и его сопровождающим дорогу. Временами он выказывал согражданам свое почтение, коротко кивая головой. То же самое, согласно его указаниям, должны были делать и его секретари. Борею не хотелось бы показаться простым атлантам слишком уж… заносчивым. Все представители благородных семейств надеялись на поддержку обычных граждан, поэтому стоило сохранять хорошие отношения с народом – но, по мнению Борея, это не должно было перерастать в панибратство.

До него доходили слухи, что Гере обычно прислуживают не более двух ассистенток, да и тех она часто отпускает, гуляя по коридорам внешнего города одна. Говаривали даже, что Гере нравится проводить время с простыми атлантами – эта привычка, с точки зрения Борея, заслуживала презрения.

Он улыбнулся. Может быть, Гера, которая провела столько времени на поверхности, видела в таком поведении человеческое достоинство. Может, и так. Но Борей, как и все остальные представители его рода, усматривал в этом человеческую слабость.

Сейчас он думал о символе рода Амфера, о гидре: отсечешь одну голову, вырастет новая.

Планшет в его руке дрогнул. Посмотрев на экран, он увидел сообщение от Мнесса. Сенатор надеялся поговорить с ним, но не в Атриуме – это действительно было очень странно, – а в Верхней Галерее.

Дотронувшись до плеча своего помощника, Борей что-то шепнул ему на ухо. Ассистент поклонился и передал инструкции остальным членам свиты. На следующей остановке они сошли с движущейся дорожки, и над ней зажглись огоньки, которые свидетельствовали о том, что теперь путь открыт и для простых атлантов. Тем временем Борей и его свита направились к подъемникам. Ассистент что-то набрал на планшете, и ближайший лифт оказался в их распоряжении. На вертикальных опорах переливался свет. Войдя в лифт, они начали подъем, минуя верхние уровни, где люди ждали своих подъемников, – вверх, вверх, все выше и выше; в одном месте проехали сквозь сгусток синего света. Наконец подъемник остановился. Послышалось шипение – механизм приспосабливался к другому давлению. Посмотрев вниз, они увидели крышу Сената, кольца города и стеклянные мостики, соединявшие одно строение с другим. Секретарь, получив за время подъема код, ввел нужную комбинацию и подкрепил ее отпечатком своей ладони. Лифт вновь заскользил вверх, вознося их в Верхнюю Галерею. Остановившись, они очутились так близко к куполу, что казалось, стоит только протянуть руку – и коснешься защитного экрана. Как и всегда, Борею потребовалось несколько секунд, чтобы его органы чувств приспособились. Все это время ему приходилось справляться с подспудным страхом высоты, чуть не одолевшим его, когда генерал осознал, насколько высоко они поднялись.