Полуптавв поднялся по трапу в воздушный шлюз.

Кзанол вздохнул, сунул в карман спички вступительной ставки (каждая ценой в одного человека) и стал тасовать карты для пасьянса. Он знал, что раб с сознанием птавва устраивает ажиотаж на пустом месте. Возможно, он слишком долго размышлял о гипотетическом восстании тнуктипов, и теперь все рабы кажутся ему опасными.

Кзанол-Гринберг вышел наружу, на верхнюю часть фюзеляжа. Имелось немало причин для такого расположения воздушного шлюза, главная из них – возможность ходить по корпусу при включенном двигателе. Он надел магнитные сандалии, потому что поскользнись он – и падение будет очень долгим. Затем быстро зашагал по направлению к корме. Переключатель, установленный в киле, открыл доступ к ступенькам, ведущим вдоль закругления корпуса к крылу. Он полез вниз. Водородный свет был чрезвычайно ярким; даже с закрытыми глазами Кзанол-Гринберг ощущал жар на лице. Он встал на колени около заднего края, и крыло защитило его от света.

Он заглянул за край. Если высунуться слишком далеко, ослепнешь, но надо наклониться так, чтобы видеть… Да, вот и они. Пять светлых точек одинаковой яркости и цвета. Кзанол-Гринберг выставил дуло дезинтегратора за край и нажал на спуск.

Если бы дезинтегратор имел луч типа мазерного, он мог бы причинить реальный ущерб. Но шанс попасть в эти крошечные цели, орудуя таким узким лучом, был бы невелик. И все же конус расширялся слишком быстро. Кзанол-Гринберг не заметил никаких результатов. Да он, в общем-то, и не ожидал их. Он, как мог, держал копательный инструмент наведенным на пять близких звездочек. Шли минуты.

– Какого черта… Лью! Мы что, в пылевом облаке?

– Нет. – Человек в головном корабле обеспокоенно рассматривал ставший матовым кварц лобового стекла. – Наши инструменты ничего такого не показывают. Это может быть оружие, о котором говорил Гарнер. У всех испортились лобовые стекла?

Все в один голос ответили утвердительно.

– Гм! Хорошо. Мы не знаем, какова мощность этой машинки, но у нее должен быть предел. Вот что мы сделаем. Во-первых, сначала будем лететь по приборам. Во-вторых, придется в конце концов разбить лобовые стекла, чтобы видеть, так что оставшийся путь одолеем в застегнутых скафандрах. Но пока этого делать нельзя! Иначе и лицевые щитки шлемов тоже станут матовыми. И третье, – он поглядел вокруг, как бы подчеркивая свои слова, хотя видеть его никто не мог, – никому не выходить из корабля ни по какой причине! Насколько нам известно, эта штука может содрать с нас скафандр за десять секунд. Есть ли другие предложения?

– Свяжемся с Гарнером и спросим его мнение, – сказала Мэйб Дулин на корабле номер два.

– Втянем на несколько часов радарные антенны, а не то лишимся их.

Так и поступили. Корабли продолжали полет вслепую.

– Надо бы выяснить, насколько сильно это оружие зацепило наши корабли.

Реакция была вялой.

Каждую минуту кто-нибудь проверял кусочком кварца, продолжается ли заградительное излучение. Оно прекратилось минут через пятнадцать. Две минуты спустя возобновилось, и Тартов, который вышел наружу проверить повреждения, быстро втиснулся в свой корабль; правая сторона его лицевого щитка стала непрозрачной.

Кзанол поднял голову, чтобы посмотреть, как его «партнер» устало слезает по трапу воздушного шлюза.

– Отлично, – сказал он. – А тебе не пришло в голову, что дезинтегратор может понадобиться нам, чтобы выкопать запасной скафандр?

– Да, пришло. Вот почему я не использовал его дольше.

На самом деле он закончил, потому что устал, но он знал, что Кзанол был прав. Двадцать пять минут почти непрерывной работы изрядно разрядили батарею.

– Я думал, что смогу нанести им некоторый ущерб. Но не знаю, что у меня получилось.

– Расслабься. Если они подберутся слишком близко, я захвачу их и добуду нам корабли и слуг.

– В этом я уверен. Но они не подойдут настолько близко.

Расстояние между «Золотым кольцом» и флотом Пояса медленно сокращалось. Плутона они достигнут примерно в одно и то же время, через одиннадцать суток после отлета с Нептуна.

– Вот он, – сказал кто-то.

– Правильно, – произнес Лью. – Все готовы открыть огонь?

Никто не ответил. Пламя двигателя свадебного корабля простиралось в космос на много миль – длинная тонкая голубоватая линия внутри слабой конической оболочки. Она медленно сокращалась в размерах.

– Огонь! – Лью нажал красную кнопку.

На ней была маленькая защитная решетка, теперь сдвинутая с помощью ключа.

Пять ракет унеслись вдаль, их огни померкли. Пламя свадебного корабля сжалось в точку.

Прошли минуты. Час. Два.

Включилось радио.

– Вызывает Гарнер. Вы молчите. Пока ничего не произошло?

– Нет, – сказал Лью в отдельный микрофон мазерной связи. – Они уже должны были попасть.

Тянулись минуты. Безмятежно горела белая звезда специального свадебного.

– Значит, что-то не так, – пересек голос Гарнера дистанцию в световые минуты. – Возможно, дезинтегратор сжег радарные антенны ваших ракет.

– Сукин сын! Наверняка именно это и произошло. Что теперь?

Минуты.

– Наши ракеты в порядке. Если мы подойдем достаточно близко, сможем их использовать. Но это даст им три дня на поиски усилителя. Можете ли задержать их на три дня?

– Да. – Лью был мрачен. – Полагаю, они не будут садиться на Плутон.

Он кусал губу, не решаясь выдать информацию Гарнеру. Что ж, она не совершенно секретная, и АРМ, вероятно, так или иначе узнает.

– Поясники бывали на Плутоне, но мы не пробовали там сесть. Ни разу с тех пор, как первый корабль провел спектроскопические исследования с близкого расстояния…

Они передвинули стол к двери в кабину пилота. На этом настоял Кзанол-Гринберг. Он играл, одним ухом прислушиваясь к радио. И это вполне устраивало Кзанола, поскольку влияло на качество игры соперника.

Спустя несколько минут послышался голос Гарнера, искаженный расстоянием:

– Похоже, все будет зависеть от их места посадки. Этого мы проконтролировать не можем. На всякий случай надо придумать что-то еще. Что у вас есть, кроме ракет?

В приемнике скрипели помехи.

– Хотелось бы услышать обе стороны, – проворчал Кзанол. – Ты что-нибудь понял?

Кзанол-Гринберг покачал головой:

– Не получится. Они должны понимать, что мы попадаем в мазерный луч Гарнера. Но похоже, они знают нечто, нам неизвестное.

– Четыре.

– Меняю две. В любом случае приятно осознавать, что они не могут в нас выстрелить.

– Да. Хорошая работа. – Кзанол говорил властно и рассеянно, используя клише сверхречи, которым поздравляют раба, проявившего должную инициативу.