— Это похищение не могло быть случайным! Если служанка исчезла вслед за синьорой, значит, кто-то еще в доме знал о побеге и помогал злоумышленницам и их сообщнику. — Алессандро Веньер побагровел от гнева. — Отвечай, негодница, твоих рук дело?

— Нонно! Как же я могла помогать тому, кого не видела ни разу в жизни? Честное слово, я ничего не знала и ни в чем не виновата!

Конечно, не виновата, мысленно согласился князь. Пытаясь спасти ситуацию, он хватался за любую соломинку. Горькая правда заключалась в том, что даже если бы Бьянку удалось вернуть, семья Циани ни за что бы ее не приняла. Убежав в день свадьбы с иноверцем, она публично унизила и жениха, и всех его родных. Даже безумная любовь не позволила бы Энцо простить изменницу. И без того тревожные мысли Франческа прервала еще более неприятным вопросом:

— Что вы скажете о происшедшем моим родителям?

— Отправляйся в свою комнату, — приказал дед вместо ответа. Действительно, как объяснить дочери невероятный поворот событий? Что сказать? Что она вырастила неразумного и непослушного ребенка? Несомненно, причина сегодняшней катастрофы заключается в первом неудачном браке Бьянки. Если бы Орианна и Джованни проявили достоинство и не испугались шантажа Себастиано Ровере, будь проклята его черная душа, старшая внучка давно бы сочеталась браком в Венеции и жила мирно и счастливо.

Однако родители силой толкнули невинную девочку в объятия коварного чудовища; вот почему второй брак вызвал у нее столь бурный протест. Алессандро Веньер решил, что сам ни в чем не виноват. Трагически ложное решение принадлежало родителям беглянки, и он намеревался возложить на их плечи нелегкий груз ответственности.

Князю ничего не оставалось делать, кроме как пытаться восстановить отношения с Циани. К сожалению, приданое Бьянки пришлось отдать незадачливому жениху в качестве компенсации. После этого Алессандро предпринял следующий шаг: во всеуслышание объявил о том, что приданое Франчески стало еще больше: он сам прибавил любимой внучке изрядную сумму. Оскорбленное семейство глубоко задумалось. Князь проявил настойчивость. Энцо Циани публично оплакивал потерю: из вечера в вечер напивался сверх меры и бесстыдно таскался по грязным женщинам, пока не стал посмешищем всего города.

— Сейчас мальчик не готов к новой свадьбе, — поделился с Веньером патриарх клана Циани, его старинный друг. — Мы решили позволить ему выплеснуть горе и унижение, однако жениться все равно вскоре придется. Нам необходим наследник. Не стану кривить душой, Алессандро: Франческа хороша собой и прекрасно воспитана, но слишком молода для моего внука. Каролина вышла за него замуж в четырнадцать лет, и что же получилось? Нет, придется поискать девушку постарше, хотя бы лет семнадцати-восемнадцати. У такой больше шансов родить живого ребенка. Бьянка отлично нам подходила. Сожалею о том, что произошло.

— Но не больше, чем я, Пьеро, — возразил Веньер.

— А тебе известно, кто ее похитил?

— Полагаю, винить следует принца Амира ибн Джема, внука турецкого султана Мехмеда. Они были немного знакомы, потому что их виллы на побережье Тосканы оказались рядом. — Князь предпочел открыть лишь половину правды.

— Энцо рассказывал, что этот турок обещал за ней приехать, — пробормотал Пьеро Циани.

— Слова романтично настроенного глупца. Кто мог поверить таким обещаниям, кроме еще более романтичной и глупой девушки? И кто бы подумал, что он и в самом деле приедет?

Князь Циани согласно кивнул.

— Несомненно, он был не просто соседом. Такая любовь! Если бы не позор семьи и разбитое сердце внука, я бы искренне восхитился верностью и отвагой молодого человека. Энцо просил дожа предъявить султану дипломатическую ноту и потребовать Бьянку обратно, однако дож, разумеется, отказал. Скандал скоро стихнет и забудется, а портить отношения с могущественным правителем Порты из-за украденной невесты Венеция не может. К тому же до клятвы у алтаря дело так и не дошло.

Алессандро Веньер предпочел смолчать, однако в глубине души возмутился циничной позицией Циани. Правда, вскоре понял, что друг прав. С точки зрения государственной Бьянка особой ценности не представляла, так что вступать из-за нее в войну с выгодным торговым партнером было бы нелепо. Что сделано, то сделано.

— Если Энцо не спешит обратить внимание на Франческу, — заметил он, — то вспомни, что ее мать родила здорового сына спустя девять месяцев после свадьбы. Марко скоро исполнится двадцать. А ведь Орианна была немногим старше дочери. Все семеро ее детей и моих внуков благополучно выросли: живы, здоровы, красивы и умны.

— Давай немного подождем и посмотрим, что будет через месяц-другой, — покачал головой Пьеро Циани.

Алессандро Веньеру пришлось согласиться. Он написал Орианне длинное письмо, где подробно изложил недавние события и ловко обвинил родителей в побеге дочери. Хуже того, они оказались в ответе за публичное унижение семьи Веньер. Надо было держать Бьянку во Флоренции до тех пор, пока в сердце не угаснет порочная страсть к иноверцу. А если бы этого не произошло, непокорную девчонку следовало заточить в самый строгий монастырь. Тогда она не навлекла бы несмываемый позор на два благородных дома. А теперь остается одно: считать беглянку мертвой. Ее имя никогда больше не должно звучать в семье.

Что же касается Франчески, то он постарается сделать для ее блага все возможное.

Читая письмо отца, Орианна то пылала гневом, то погружалась в глубокую печаль. Открытый протест дочери возмущал, а утрата любимого ребенка рождала горькие слезы. И все же отец говорил правду: отныне имя Бьянки останется под запретом, а память о ней навсегда сотрется из родных сердец. Сознательно выбрав восточного принца, она добровольно покинула христианский мир, что равносильно смерти.

А в это самое время Бьянка плыла на прекрасном корабле вдоль живописного адриатического побережья и думала только о неожиданно вернувшемся счастье. Поскольку условия морского путешествия не позволяли полностью уединиться, истинную близость с любимым пришлось отложить до лучших времен, однако это обстоятельство ее не тревожило. Главное, что они вновь вместе. Для обеих женщин на корме поставили шатер с шелковым диваном, несколькими стульями и двумя невысокими инкрустированными столами. Большую часть времени Бьянка и Агата проводили под сине-золотым полосатым навесом, укрывавшим от прямых солнечных лучей. Никто из членов команды не смел приблизиться к гостьям; исключительным правом обладал только принц.

Путешествие позволило постепенно принять серьезные изменения в жизни. Одежда лишь положила этому начало: Бьянке предстояло навсегда отказаться от привычных с детства красивых платьев, а Агате пришлось проститься с практичными юбками. Турецкие костюмы удивили своей скромностью: шаровары, рубашки и вышитые жилеты. Единственным украшением служил широкий пояс. В результате восточные женщины оказались надежно укрытыми от шеи до щиколоток. Когда приходилось выходить на палубу, следовало надевать пелерину с глубоким капюшоном, а Бьянке к тому же закрывать лицо вуалью. Но куда более важной переменой стало новое имя госпожи.