— Из-за того, что избегли подобной участи?

Грейс нахмурилась.

— Нет, хуже, — промолвила она. — Мне казалось, что я могла предотвратить то, что случилось. Ведь вышло так, что я знала, на что он способен, и ничего не сделала, никого не предупредила.

— Зло, которое вы почувствовали, — настойчиво допытывалась Аниша, — явилось к вам во сне? Или в минуту бодрствования?

Грейс рассмеялась.

— О, Аниша, у вас такой трагический вид! — заметила она. — Как я уже говорила, это был всего лишь пресловутый озноб по спине.

Аниша расслабилась, откинувшись на спинку кресла.

— Что тут поделаешь, — развела руками она, — и вряд ли вы могли повлиять на ситуацию.

Грейс снова пожала плечами.

— Я действительно не знаю, что можно было сделать, — согласилась она. — Что касается меня, то папа всего лишь сказал, что скоро я встречу близкого человека, как он встретил маму, и что я сразу узнаю его.

Аниша ненадолго задумалась.

— Грейс, — произнесла она наконец. — Раджу говорил, что вы из числа Непостижимых, по крайней мере для него. Это все еще так?

— Пока да, — осторожно сказала та, — но он по-прежнему терзается неизвестностью. И по-моему, напрасно.

Аниша вздохнула.

— Его Дар очень силен, и им нелегко управлять. А вот во всех остальных отношениях он чрезвычайно волевой человек, поэтому ему трудно смириться с происходящим. В глубине души он сердится, в основном на самого себя.

— Мне кажется, я это понимаю.

Аниша крепче обхватила свои колени.

— Когда Раджу был маленьким, — вдруг вспомнила она, — мама боялась этого. Прежде чем умереть, она пыталась научить его управлять своим разумом через специальные навыки, но для ребенка это было слишком сложно, поскольку требует самодисциплины и долгих лет тренировки. А папа… он не одобрял подобные вещи, опасаясь, что Дар ослабнет. Вряд ли он понимал, какое это бремя.

— А что это за навыки? — спросила Грейс в замешательстве.

Изящные брови Аниши сошлись на переносице.

— Трудно объяснить, — сказала она, — но это похоже на углубленный взгляд в себя, сопровождаемый задержкой дыхания. Все посторонние мысли блокируются. Таким способом можно достигнуть внутреннего единства и контроля над собственным сознанием. Раджу пытается поступать соответствующим образом, но он не прошел обучения, и когда у него не получается, то обращается к гашишу, но это только притупляет мозги, и больше ничего. Возможно, я могла бы помочь ему, но он по-прежнему считает себя ответственным за меня, а не наоборот.

Грейс вздохнула.

— И все же я не понимаю. Вы хотите сказать, Аниша, что с помощью этих навыков он может по желанию включать и выключать свой Дар?

— Да, но чтобы его постичь, нужны годы тренировки, — сказала та. — Я слышала, что в Индии есть святые, которые могут наносить себе глубокие порезы и останавливать кровь усилием воли. Но доктор фон Алтхаузен, этот упрямец, считает, что все можно объяснить с точки зрения науки. — Внезапно ее лицо просияло. — Хватит об этом, — весело заключила она, вскочив с пола. — Идемте, Грейс. Давайте отвезем этот молитвенник в Общество Святого Якова.

— Зачем? — поинтересовалась девушка, вставая. Глаза Аниши лукаво сверкнули.

— Хотелось бы посмотреть, что скажет имя сэра Ангуса достопочтимому мистеру Сатерленду, — улыбнулась она. — А потом мы пороемся в их библиотеке, чтобы узнать, сколько мостов обрушилось в Париже.

Не прошло и получаса, как Аниша легко получила ответы на свои вопросы. Обе сидели в библиотеке клуба с мистером Сатерлендом.

— Насколько мне известно, таких было три, — сообщил он, поблескивая очками.

Вытащив замшелый том, переплетенный в черную кожу, и раскрыв его посередине, ученый человек принялся листать его с гордостью истинного библиофила.

— Значит, обрушилось три моста? — уточнила Грейс, глядя на пожелтевшие страницы.

— Четыре, если считать Пон-Рояль, — поправил ее Сатерленд. — Тот сгорел и через пару лет упал в реку.

— Что это? — спросила леди Аниша, подавшись вперед на своем стуле и рассматривая библиографическую редкость. — И что это означает? Мой французский никуда не годится.

— Это архитектурная история Парижа, — отозвался Сатерленд. — Одна из самых любимых книг Бессета.

— Значит, мосты Сен-Мишель и Нотр-Дам обрушились, — промолвила Грейс, пробегая глазами страницу. — Оба в пятнадцатом столетии. Слишком рано для сэра Ангуса, учитывая дату издания молитвенника. Не так ли?

— Вы правы! — подхватил Сатерленд. — Остаются Пон-Рояль и…

— Поп-Мари, — ликующе закончила Аниша. — Совсем как в легенде о Стражах.

— Действительно, леди Аниша, — согласился Сатерленд. — А теперь позвольте обратить ваше внимание на этот прекрасно иллюстрированный молитвенник. Замечательная вещица и весьма дорогая для своего времени. Сэр Ангус, вне всякого сомнения, был богатым человеком.

— Вы уверены? — Грейс перевела взгляд на молитвенник, который Сатерленд раскрыл на титульной странице, где была напечатана эмблема.

Он снял очки и теперь рассматривал ее через лупу.

— Отличная работа. Ручная, разумеется. И на кресте настоящее золото, а не золотая краска. — Он убрал лупу и задумчиво выпрямился. — Думаю, это сделано на заказ. Возможно, в качестве подарка. И отсутствие чертополоха весьма показательно.

— Но вы никогда не слышали об этом человеке? — спросила Аниша.

Сатерленд задумался.

— Позвольте мне проконсультироваться с моими генеалогическими картами, — сказал он, поднявшись на ноги. — Возможно, я просто забыл это имя.

Грейс проводила его взглядом. Сатерленд был поразительно красив с тронутыми сединой висками и осанкой военного. Он часто улыбался, а в глубине его темных глаз светилось лукавство.

Странно, но это натолкнуло ее на мысль об Эдриене. О том, каким он мог бы стать, если бы судьба не обременила его великим Даром и такой же ответственностью.

— Аниша, расскажите мне еще раз о том, чем занимались Стражи! — попросила она.

Та подняла глаза от молитвенника.

— Они оберегали Посвященных, — ответила она. — Все, кто обладал Даром, считались сокровищем — и оружием.

— Вот как?

— В истории человечества пророки часто использовались во зло, — продолжила Аниша. — Поэтому Посвященные старались держать их подальше от тех, кто жаждал власти, особенно женщин и детей. Собственно, ни один ребенок никогда не оставался без Стража или его представителя, обычно кровного родственника. Как, например, Рэнс. Его отец был Стражем внучки, которая, как считается, обладает Даром. Теперь, когда он умер, эта обязанность возложена на Рэнса.