Эллисон словно приросла к полу. Потом решила, что ослышалась.

— Простите… как вы сказали?

— Я сказала, что вижу тут большие перемены. Вам явно пришлось немало потрудиться.

— Нет, — просипела Элли, — насчет того, что раньше этот дом принадлежал вашей семье…

Улыбающееся личико Хлои застыло, словно подернувшись ледяной коркой, но Диана, ничего не замечая, рассеянно погладила дочь по голове.

— Так ведь Скотт наверняка уже говорил вам — наш отец, Джон Лерош, еще год назад был хозяином этого самого дома, — капризным тоном протянула Диана.

— Мам! — зашикала на нее Хлоя.

— Но… как же так? — В животе Эллисон вдруг как будто появился ледяной ком. — Скотт?! Но ведь его фамилия Лоренс, Скотт Лоренс!

— О, он взял эту фамилию только для того, чтобы позлить Джона! Неужели вы так-таки ничего и не знали? С ума сойти — он ведь прожил тут почти три недели!

— Мама! — Хлоя дернула мать за руку. — Мы ведь предупреждали тебя, чтобы ты не болтала об этом!

— Что? — рассеянно переспросила Диана, разглядывая свои безупречные ногти. — Действительно, что-то такое было. Ах да, помню… кажется, Скотт говорил, что, мол, не хочет, чтобы кто-то тут узнал… Ох, виновата. Действительно, совсем из головы вон. — Она с улыбкой пожала плечами. — А кстати, сам-то он где?

— Сейчас позову, — ровным голосом отозвалась Эллисон и, с трудом переставляя вдруг ставшие деревянными ноги, двинулась к лестнице. Позади Хлоя что-то сердитым шепотом выговаривала матери, но в голове у Элли стоял такой шум, что она не могла разобрать ни слова.

Гнев и боль раздирали ее на части. Медленно, словно во сне, она подняла руку и постучала в дверь. Через секунду Скотт появился на пороге, и при виде Эллисон на лице его вспыхнула так хорошо знакомая ей кривоватая улыбка… улыбка, которую она успела полюбить. Боже, какая же она идиотка!

А вдруг это какая-то нелепая, дурацкая ошибка, отчаянно цепляясь за последнюю надежду, подумала Эллисон. Может, она просто не поняла…

— Можно войти?

— Конечно. — Выглянув в коридор, чтобы убедиться, что они одни, Скотт схватил ее за руку и попытался обнять.

— Нет! — Эллисон вскинула руки. — Не дотрагивайся до меня! — Съежившись, она прошмыгнула мимо него в гостиную. Горло ей захлестнула тугая петля, так что нечем стало дышать.

— Эллисон, что случилось? Она заставила себя повернуться.

— Приехала твоя сестра.

На лицо Скотта набежала тучка.

— И что?

— Это правда? Ты… ты действительно сын Джона Лероша?

Скотт зажмурился.

— Я как раз собирался тебе рассказать.

— О Господи… — Эллисон зажала ладонью рот.

— Клянусь, я бы тебе рассказал!

— Когда?! — возмутилась она. — Ты тут уже три недели! И все никак не собрался!

— Знаю… просто не мог. Язык как-то не поворачивался. Ты должна мне поверить… — Он шагнул к ней, но Элли, зашипев, вытянула перед собой руки.

— Не дотрагивайся до меня! — Она отскочила, обхватив себя руками, как будто ей внезапно стало холодно. — Как ты мог?! Решил подшутить надо мной, да? Наверное, позвонил похвастаться папочке, и вы с ним хохотали как сумасшедшие?

— Эллисон, как у тебя язык поворачивается так говорить?! Как ты можешь даже думать об этом?! У меня бы совести не хватило просто попользоваться женщиной… а уж если речь идет о тебе… — От возмущения у Скотта даже дыхание перехватило. В конце концов ему удалось все-таки схватить ее за руку. — Послушай, я не Питер, черт возьми! Да, я действительно решил промолчать, что я сын Джона Лероша, это так. Можешь злиться на меня за это сколько угодно. Но не нужно вешать на меня чужих собак, хорошо?

— Но почему ты сразу мне не сказал?! Приехал сюда шпионить за нами, да? Решил помочь своему папаше выиграть дело и отобрать у нас остров?

— Нет, черт подери! Это не имеет к нему никакого отношения, понимаешь ты или нет?! Сначала я не сказал тебе просто потому, что стараюсь вообще не афишировать это родство. Именно поэтому я никогда не даю интервью. Какое кому дело, сын я Лерошу или нет?! Что же до моего имени, то я сказал тебе чистую правду: меня действительно зовут Скотт Лоренс. Я совершенно официально взял фамилию Лоренс — между прочим, еще до того, как стал печататься.

— Ну и что? Поменять фамилию вовсе не значит, что ты перестал быть его сыном. И вот об этом ты и умолчал! И это когда мы с тобой… — Эллисон махнула рукой в сторону постели. — Как ты мог все время лгать мне?!

— Потому что скажи я тебе, — устало объяснил Скотт, — и ты тут же вышвырнула бы меня за дверь!

Эллисон взглянула ему в глаза.

— Зачем ты вообще приехал сюда? Чтобы шпионить за нами?

— Я тебе уже объяснил. У меня началась депрессия. Я не мог писать… надеялся, что это место поможет мне вновь вернуть вдохновение. Так оно и вышло. Похоже, книга получится отличная. Словом, все наладилось.

— Хваленое писательское вдохновение, — тупо повторила Элли, словно не до конца понимая, о чем речь. — Значит, ты решил, что твое вдохновение пропало, потому что твоя семья потеряла остров. И приехал сюда, рассчитывая на помощь Маргариты…

— По-моему, ты с самого начала знала, что я уповал на Маргариту и ее чары. И раньше тебя это не слишком волновало, — пожал плечами Скотт.

— Я ведь не знала тогда, что ты тоже из них… из Лерошей, — с ожесточением проговорила Эллисон.

— А что — это имеет значение? Дьявольщина, если мне не изменяет память, ты сама когда-то говорила мне, что тоже имеешь честь быть одной из прямых родственниц Генри Лероша. Стало быть, если это правда, ты тоже из них… из Лерошей!

— Это имеет значение, потому что ты солгал! Скотт сбивчиво принялся объяснять, что, мол, хотел подождать, пока она влюбится в него. Но, случайно заглянув в ее глаза, понял — все, конец. Эллисон потеряна для него навсегда. И что бы он сейчас ни сказал, это уже ничего не изменит.

— Не нужно, Элли, — взмолился он. — Прошу тебя… Неужели ты способна разрушить все, что связывает нас, из-за того, что даже не имеет никакого отношения ко мне лично?!

— Зато это имеет отношение к нам обоим, поскольку наши корни давно уже стали частью нас самих. Твоя часть семьи когда-то украла наше наследство. Вы купались в роскоши, а мы… мы едва не умирали с голоду. И вот когда у нас наконец появился шанс вновь обрести то, что когда-то было украдено, твой отец готов из кожи вон вылезти, лишь бы заставить нас разориться, чтобы он смог забрать назад свой драгоценный остров. Ты знал это — и ничего мне не сказал! — Эллисон покачала головой. — Если ты солгал даже в этом — как я могу верить тебе?!

— Ты должна мне верить.

Скотт готов был упасть на колени и умолять Эллисон поверить ему, но что-то его остановило. Что толку оттягивать неизбежное? Он ведь заранее знал, что этим все кончится, но… Боже правый, он действительно верил, что сможет оттянуть эту минуту.