Недостаточно было бы просто сказать, что студенты любили Тауссига и что он вел занятия с авторитетом мудрого и опытного человека. Тауссиг не просто пользовался любовью и авторитетом: он сумел внушить часть свойственных ему широты взглядов и чувства долга перед обществом всем, кто оказывался с ним рядом.

Плоды трудов последних пятнадцати лет жизни Тауссига можно разделить на три категории. Во-первых, мы замечаем, что большая часть почти шестидесяти публикаций, увидевших свет с 1920 по 1934 год, посвящена проблемам международной торговли. Многие посвящены результатам его работы с Комиссией по тарифам, а также проблемам военного и послевоенного периода – опыт государственной работы не только дал Тауссигу возможность применить и проверить свои взгляды на практике (эта проверка, кстати говоря, была куда более успешной, чем принято считать у критиков «классической» доктрины), но и стимулировал прогресс его теории[149]. В 1920 году вышел том его избранных эссе: «Свободная торговля, тариф и взаимный обмен» («Free Trade, the Tariff and Reciprocity»)[150]; затем он навсегда простился с преподаванием международной торговли, хотя и не со своим интересом к этому предмету, опубликовав в 1927 году свой шедевр – «Международную торговлю» («International Trade»)[151].

Этот трактат содержит несколько теоретических новшеств, которые мы не станем сейчас обсуждать подробно, но по большому счету он с непревзойденной ясностью и энергией суммирует всю работу Тауссига в области международной торговли и его взгляды на нее. Для того чтобы по заслугам оценить эту работу, необходимо для начала поговорить о том, что для современного теоретика в отношении этого трактата всегда оказывается камнем преткновения, – о проблеме инструментов исследования. Чистая теория международной торговли, без сомнения, находится в процессе радикальной реконструкции, который рано или поздно покончит с большинством инструментов, использованных Тауссигом. Он даже успешно употребил для прояснения некоторых базовых проблем количественную трудовую теорию ценности, которая не основывается ни на чем, кроме нескольких второстепенных гипотез крайне зыбкого характера. Это в глазах многих клеймит Тауссига как «классика». Однако он никогда особо не интересовался подобными методами. Он применял свое научное видение, пользуясь любыми подручными инструментами, и если эти инструменты были рикардианскими, то Тауссиг в некотором отношении ушел далеко вперед своего времени – взять хотя бы его грандиозный план международного распределения сырьевых товаров. Ему удавалось с поразительным успехом решать практические проблемы, которые его по-настоящему интересовали. Критики должны изумляться скорее тому, на что способны устаревшие инструменты в руках мастера, а не тому, что мастер неохотно расставался с устаревшими инструментами.

Теория, впрочем, представляет собой только часть достижения Тауссига, причем даже не главную. Если мы закроем глаза на широкий кругозор Тауссига, его мудрость и проницательность в оценке политических последствий и ограничимся лишь его успехами в области чистой теории, нас невольно поразит, насколько его работа проникнута духом эконометрики и какой блестящий пример он подал в этом отношении своим многочисленным ученикам. За «теорией» следуют «факты», или, как он их называл, «проблемы подтверждения»; здесь вступает в свои права анализ временных рядов, пусть и не самый сложный. Однако Тауссиг идет куда дальше, чем обычный эконометрист. Он использует свой анализ как инструмент экономической истории, ведя нас тем самым в полное надежд будущее, в котором теоретическая безграмотность перестанет быть знаком отличия для историка экономики, а историческая безграмотность – знаком отличия для экономиста-теоретика.

Во-вторых, он установил очередную веху в экономической науке своей книгой «Происхождение лидеров американского бизнеса» («Origin of American Business Leaders»), опубликованной в 1932 году; книга была написана в сотрудничестве с доктором С.С.Джослин. Выше уже отмечен растущий интерес Тауссига к тому, что мы назвали экономической социологией. Изначально его привлекало поведение или мотивация индивида. Затем он зашел с другой стороны. Он был одним из немногих экономистов, которые поняли, что метод, которым общество выбирает своих лидеров в бизнесе, который в структуре этого конкретного общества является такой же фундаментальной общественной функцией, какой в феодальном обществе была функция воина, – это одна из важнейших характеристик общества, решающая для его работы и судьбы. Он предпринял смелую и оригинальную попытку разобраться в этом вопросе, начав при помощи опросников собирать обширную информацию о том, какую роль играет в американской промышленности независимый бизнесмен или его наследник. Мы можем думать что угодно о достоинствах тех методов, которые Тауссиг использовал для выведения заключений из собранного материала, но факт остается фактом: это исследование было первопроходческим и гениальным.

В-третьих, необходимо упомянуть три статьи, написанные Тауссигом по итогам его семинара по экономической теории. Первая, «Дополнение к исследованию кривых издержек» (Contribution to the Study of Cost Curves //The Quarterly Journal of Economics. 1923. Vol. 38. No.l. P. 173–176), заслуживает упоминания благодаря той важности, которую недавно приобрела ее тема. Статья была результатом работы, выполненной Тауссигом в Комиссии по тарифам, и представляла читателю теорию «кривой уровня издержек, характеризующего производство основной массы продукции». Конечно, эта конкретная теория успешной не была, но она стала примером для других исследователей. Вторая статья, «Предопределена ли рыночная цена?» (Is Market Price Determinate? // The Quarterly Journal of Economics. Vol. 35. No.3. P. 394–411), также побудила многих ученых к размышлениям. Насколько мы знаем, Тауссиг был первым, кто признал, что экономическая теория, если она когда-либо будет осмыслена в количественном ключе, рано или поздно должна будет начать работать с интервалами, а не с точками, с зонами конечной ширины, а не с функциями в обычном понимании. Это направление исследований пока никем не разрабатывается по той простой причине, что для его разработки потребовался бы совершенно новый метод. Однако наступит время, когда «пенумбра», полутень Тауссига (его собственный, очень удачный термин), получит свое.

Увы, не за горами был тот день, когда «неминуемое» – как называл его сам Тауссиг – влияние возраста начало отбрасывать тень на его деятельность. Начиная с 1932 года у него не вышло ни одной значимой работы. На занятиях со студентами он по-прежнему был вне конкуренции, но постепенно Тауссиг начинал замечать, что теряет хватку. Для человека его склада характера, жизнью которого была работа, это, должно быть, был серьезный удар. Но он без колебаний покинул пост заведующего кафедрой в 1935 году, а затем свое редакторское кресло в журнале в 1936-м[152]. Впоследствии он писал о своей отставке: «Мои коллеги и друзья сказали, что сожалеют о моем решении, и их добрые слова дали мне надежду, что я успешно исполнил свое давнее намерение – уйти в отставку, пока люди еще могут хоть с какой-то искренностью сказать „какая жалость“, не дожидаясь момента, когда они с той же искренностью смогут сказать „давно пора“».