Граф на мгновение прикрыл глаза. Он ведь собирался пойти в гости с Амелией. Снова посмотрев на Джейн, Ник почувствовал, что в горле у него застрял тяжелый ком, который никак не удавалось сглотнуть. Графу не хотелось никуда уходить. Ему хотелось войти в гостиную Джейн, сесть рядом с женой на диван и слушать, как она читает сказку их детям. Ему так сильно захотелось этого, захотелось до боли.

Но он боялся. Ничто на свете не заставило бы его войти туда. И при этом он никак не мог заставить себя отойти от этой двери.

А потом Джейн подняла голову, потому что Чед завизжал из-за какого-то эпизода сказки, и увидела графа.

Ее глаза раскрылись широко-широко.

Граф словно прирос к полу.

– Папа! – завопил Чед вскакивая. Он бросился к графу и обхватил его за ноги. – Пойдем к нам, послушай про ведьму!

Граф посмотрел на Джейн; его сердце билось так сильно, что в ушах у него гремело. Джейн не шевельнулась; она была похожа на маленькую испуганную птичку. И она не пригласила его войти.

Графа охватило острое разочарование.

Взяв себя в руки, он погладил сына по голове.

– Мне очень жаль, сынок, но у меня назначена встреча. Чед на мгновение надулся, но потом вернулся на место и сел у ног Джейн. Джейн опустила глаза в книгу, и ее лицо загорелось легким румянцем.

– Желаю хорошо провести вечер, – напряженным голосом сказала она.

– Спасибо, – также неестественно произнес он. – И вам тоже.

Ноги графа словно одеревенели, но он сумел все же повернуться и отойти от гостиной. И, спускаясь по лестнице, он продолжал прислушиваться к звукам голоса Джейн.

Джейн никак не могла выбросить из головы мысли о графе. Хотел ли он присоединиться к ним? Следовало ли ей пригласить его? Джейн чувствовала себя виноватой, ей казалось, что она поступила грубо… хотя граф и сказал Чеду, что у него назначена встреча. Ха! Встреча! С этой чертовой шлюхой Амелией, можно не сомневаться!

Джейн было больно. Ее ранили даже мысли об Амелии, но она не могла перестать думать об этом, как не могла перестать дышать. Джейн и вообразить не могла, что ее замужество окажется таким мучительным.

Она устала, она была просто истерзана напряжением последних дней – ее отношения с графом (хотя они почти и не виделись), скандал, который по-прежнему будоражил весь Лондон… Театральный зал снова был полон, хотя уже и не набит битком, но зато крикуны из зрителей вели себя гораздо активнее, и весь последний акт из зала доносились до ушей актрисы самые разнообразные эпитеты. Джейн не обращала на них внимания, но то, что ее называли Падшим Ангелом, было ей совсем не безразлично. Джейн тяжело опустилась на диван в своей гримерной в «Критерионе».

– Я знаю, как вас развеселить! – сказал вошедший Линдлей.

Джейн почувствовала, как к ее глазам внезапно подступили слезы. Это были слезы отчаянной жалости к себе, и вызвал их не кто иной, как Линдлей.

– Ну, что это еще такое! – воскликнул он, садясь рядом с Джейн и беря ее за руки. – Джейн, да вы никак плачете?

Джейн шмыгнула носом и постаралась справиться со слабостью; но ей так хотелось рассказать Линдлею о своих трудностях.

– Нет, нет, все в порядке. Просто я устала.

Он осторожно коснулся ее виска, отводя прядь волос.

– Этот чертов скандал, да? Джейн мрачно кивнула.

– Это пройдет.

– Все так говорят.

Он внимательно смотрел на нее, и Джейн знала, о чем он хочет спросить – о ее жизни с графом, об их отношениях. Но Линдлей был джентльменом, и, не выпуская ее рук из своих, он чуть отодвинулся.

– Давайте поедем повеселиться.

– Не могу, – тут же ответила Джейн. – Я слишком утомлена.

– О, но это не какой-нибудь прием! Тут есть одно местечко, где собираются художники и богема, и студенты, и там всегда полно вина, вкусной еды, там весело, там музыка! Доверьтесь мне! – добавил он, искренне глядя на нее теплыми карими глазами.

Джейн улыбнулась:

– Откуда вам знать художников и богему, Джон? Он усмехнулся:

– Не скажу!

Джейн подумала о возвращении домой – в то время как граф где-то развлекается с Амелией… и вдруг ей очень захотелось увидеть веселые лица и развлечься самой, почувствовать себя живой.

– Хорошо! Подождите, пока я сниму грим и переоденусь.

Кабачок, в который Линдлей пригласил Джейн, располагался в подвале старого здания на Стрэнд-стрит, неподалеку от Темзы. Это было что-то вроде авангардистского кафе в парижском стиле. Еще когда Линдлей и Джейн спускались по шатким деревянным ступеням, они уже слышали отчаянный шум. Линдлей крепко держал Джейн под руку, потому что она чувствовала себя не слишком уверенно в своих красных туфельках на очень высоких каблуках. Но вот они вошли через стеклянную дверь внутрь.

Кафе, битком набитое и основательно прокуренное, было освещено не слишком ярко. В зале стояло множество маленьких столиков, и все они были заняты. В проходах между ними тоже толпились люди. Джейн обнаружила, что здесь много людей из общества, одетых в элегантные костюмы и явно пришедших сюда из театров, оперы или с частных приемов; но было здесь и немало студентов в небрежных твидовых пиджаках. Джейн увидела даже нескольких женщин в брюках, с сигаретами в зубах. Возле рояля стояла ошеломительная африканка; она пела, а усатый аккомпаниатор яростно колотил по клавишам. Рядом с роялем танцевали несколько пар явно богемного вида; кое-где между столиками тоже виднелись танцующие.

Уныние Джейн мгновенно рассеялось. Она посмотрела на ухмыляющегося Линдлея и засмеялась.

– Давайте танцевать! – воскликнула она.

Линдлей был восхищен. Он тут же обнял Джейн и закружил ее по проходу между столами. Это не было вальсом, это было что-то ритмичное и оригинальное, представлявшее собой сплошную импровизацию. За столиками стали аплодировать. Еще несколько пар вскочили и присоединились к ним.

Песня закончилась, и африканка запела другую, на этот раз грустную, меланхоличную, медленную. Линдлей не колебался ни секунды; он тут же крепче прижал к себе Джейн. Она сразу насторожилась.

– Джон, что вы делаете?

– Вы же сказали, что хотите танцевать, – грубовато откликнулся он.

Линдлей был так близко, что Джейн ощущала каждый дюйм его тела. Но она была совсем не уверена, что ей это нравится. Она подумала о графе, и ее охватило чувство вины. Но она была так одинока, так нуждалась в чьей-то поддержке. И в таком вот интимном танце было что-то восхитительное, хотя и нескромное. Джейн постаралась расслабиться.

– Вы чертовски прекрасны, – прошептал Линдлей, и его дыхание обожгло щеку Джейн.

Джейн не знала, что на это ответить, а потому промолчала. Песня закончилась, и Линдлей отодвинулся от Джейн. Она чувствовала себя и смущенной и взволнованной.