Замолкаю. Сашка тоже молчит, гладит меня по волосам. Внутри тянет холодком. Не люблю это вспоминать. Тяжело. Кажется, уже давно пережито, а все равно. Осталась маленькая заноза – только тронь, и воспаляется опять.

– А отец? – спрашивает Сашка через какое-то время.

– Я спросила у нее про отца, она сказала, что он спился. Мы не стали искать, – глухо отзываюсь.

– М-м, ясно.

Опять молчим. Сашка притягивает мою голову к себе, заставляя носом уткнуться ему в грудь, целует в макушку. Крепко обнимаю его. Тихо, в такт дышим. Моя левая нога покоится на его бедре, промежностью касаюсь паха. Жесткие волоски тревожат чувствительную кожу. Это очень интимные ощущения. И сейчас, когда нас поглощает густая тишина, они гораздо ярче. Между ног будто начинает биться пульс, нарастая. Отсчитывая минуты до того, как мы снова…

Прикрываю глаза, целую Сашкину грудь, веду языком по солоноватой коже. Дыхание учащается, как и его сердечный ритм.

– Знаешь, Кис, – вдруг шепчет Сашка хрипло, – Я так боялся, что твой отец спросит, от чего умер мой. И мне придется ко всему прочему выдавать, что он загнулся от передоза. Врать не хотелось. Но очков мне бы это не добавило, правда?

Криво улыбается, когда поднимаю на него шокированный взгляд.

– Ты серьезно?

– Да, у него была своя рок-группа, – Сашка закидывает руку за голову, откидываясь на спину и увлекая меня за собой, – Он хорошо пел, был очень харизматичный, высокий блондин, красивый голос, мама сразу влюбилась без оглядки, как она говорит. Но вся эта тусовка, в общем для семейной жизни он не подходил никак. Когда я родился, они практически сразу расстались, он продолжил свой тусовочный образ жизни и ни к чему хорошему это не привело. Маме помогала только его мать, моя бабушка, она и отписала мне половину квартиры, в которой ты сейчас живешь.

– А ты в него внешне, да? – целую Сашкину светлую щетину на подбородке, улыбаясь, – Высокий блондин.

– Да, внешне – да, – щурится.

– И поешь тоже хорошо.

– Я плохо пою, Кис, – смеется Сашка, качая головой, – У меня слуха вообще нет. Я знаю ровно три аккорда, попадаю только в них и играю ими любую мелодию. Стандартный набор каждого проводника. Знаешь, после кружки глинтвейна всем отлично заходит.

Смеемся. Целуемся. Легко- легко. Я было отстраняюсь, но Сашка кладет ладонь мне на затылок и не дает отодвинуться. Углубляет поцелуй. Вторая его рука гладит меня по спине и сползает на ягодицу. Сжимает, отводит половинку в сторону, пальцы трогают влажные складки, мягко поглаживая и разводя. Судорожно выдыхаю ему в губы. Сердце вмиг начинает бешено колотиться. Эти импульсы сладкого тока по телу, я сама как последний наркоман…

– Твой отец тебя любит, неважно, что он говорит про меня, – тихо говорит Сашка садящимся голосом.

– Я знаю, – бормочу рассеянно. Все мысли мои и ощущения сейчас там, где его рука.

– Помириться не хочешь?

– Попозже, ему сначала надо остыть, – хмурюсь, рвано выдыхая, когда Сашка находит клитор, – Сейчас лучше не трогать. Я написала ему, что люблю его.

– Когда? – Сашка удивленно поднимает брови.

– Вот сейчас, пока ехали. Ему и маме. Прочел, не ответил. Еще бесится. И думает. Надо ждать. Что ты так смотришь?

Ловлю Сашкин насмешливый затуманенный взгляд.

– Кис, ты такая манипуляторша, – выдает он, – Как тебе вообще сопротивляться?

– А ты не сопротивляйся, – улыбаюсь, скребя ноготками вниз по его животу, пока накрываю ладошкой вставший член.

На следующее утро Сашка поднимает меня в шесть утра. Встаю по приборам, дремля, принимаю душ. Мы заснули около трех, голова тяжелая как чугунный утюг. Торопливо одеваемся, не позавтракав (у Тимура завтракать просто нечем), и вылетаем на улицу, где нас уже ждет такси. Уютно соплю на Сашкином плече, пока машина пробирается по пробкам в Пулково. Когда уже почти подъезжаем, звонит мой телефон. Тру глаза спросонья, прежде чем сфокусировать взгляд на горящем экране, и тут же окончательно просыпаюсь, увидев имя звонящего.

Дедушка.

Смахиваю зеленую трубку.

– Дедуль, привет, – голос немного хриплый и от сна, и от накатившего волнения.

– Здравствуй, дорогая. В аэропорту небось уже? – слышится в динамике родной тембр.

– Нет, только подъезжаем…А ты откуда знаешь?

– Тимур сказал, – пауза, во время которой дед тяжело вздыхает, – Лизонька, я очень надеюсь, что твой бунт на меня не распространяется, да?

– Нет, конечно. Дедуль, ты к чему?

– К тому, что я как помогал своей любимой внучке, так и буду помогать. А с отцом ты сама уж разбирайся. А насчет Саши твоего…Это вы вместе учитесь, да? Я правильно понял?

– Да. На втором.

Кошусь на Сашку рядом, который с любопытством за мной наблюдает и даже не скрывает, что пытается подслушать наш разговор. Молча, луплю его по плечу и пытаюсь отсесть подальше. Но это чертов «Солярис», и Сашка, фыркая, только сгребает меня поближе к себе и уже в наглую наклоняется ухом к телефону. Толкаю его еще раз. Возимся. Перехватывает за шею, целует в висок. Затихаю. Потому что я все пропустила, что в этот момент дедуля говорил!

– Что? – переспрашиваю, кусая губы, чтобы не засмеяться.

Сашка носом ведет по моим волосам. Щекотно и трепетно.

– Говорю, это ты снимаешь квартиру у него сейчас, да?

– Да.

– Живете, значит, вместе, – опять тяжело вздыхает.

Слышу плохо скрываемые нотки осуждения. Прикрываю глаза.

– Дедуль, ты ведь мне на квартиру слал, – считаю нужным сказать, – А теперь вроде как и не надо. Саша с меня же с меня денег не берет…

– Не надо ей, – ворчит дед на том конце, – Раньше на квартиру слал, а теперь на молодую семью слать буду. Что, думаешь, я не помню, как оно. Мы вон с бабушкой твоей вообще три года у ее родителей жили, пока я служебную нормальную не получил. Тигран еще маленький совсем, пеленки-распашонки, все купи, э-э-э… Так, давай, внученька, вот что сделаем. Я к вам в январе приеду, у вас же как раз сессия? Посидим, пообщаемся нормально. Без вот этой всей суеты. А то и приглядеться я не успел к жениху твоему. Непорядок, как так!

– Хорошо, дедуль, конечно, – смотрю в это время на Сашку нервно потирающего лоб.

Думал всё? Смотрин больше не будет? Рано радовался.

А дед в это время с придыханием и жгучей надеждой добавляет.

– Да, а детки-то, когда? Раз уж вы у нас такие быстрые, значит и деток надо скорей!

У слышащего это Сашки моментально округляются глаза, и он быстро-быстро отрицательно мотает головой. Фыркаю. Трус!

– Что-то мне подсказывает, что не в этом году, – тяну, смотря на своего «жениха» и пытаясь сдержать смех.