— Почему нет? — пожал плечами Алексей. — Тем более что мы не считаем подрывной деятельностью рассказанный анекдот про главу страны или Чека. Тем более не является подрывной деятельностью собственный взгляд на политику державы. А вот те, кого вы считаете несправедливо арестованными, готовили восстание и занимались прямой шпионской деятельностью. Но, заметьте, мы действуем строго в рамках международного права. А вы просто похищаете на нашей территории лидеров белого движения. Генерал Краснов был выкраден чекистами прямо с курорта в Старой Руссе и расстрелян через месяц в Москве. У нас есть неопровержимые доказательства…

— Погодите, — хлопнул себя по колену Петерс, — раз уж на то пошло, два месяца назад пограничники заставы имени Клары Цеткин вступили в перестрелку с отрядом, скрывшимся на вашей территории. Как мы узнали впоследствии, с этим отрядом на вашу территорию бежал академик Шутов.

— Шутов действительно нелегально пересек нашу границу и попросил политического убежища. Мы предоставили ему гражданство. Что касается местных охотников, которые помогли ему бежать из Советской России, их судьба мне неизвестна. Мы их ищем, чтобы осудить за незаконное пересечение границы. — Алексей вспомнил, как тяжело готовилась эта операция. Шутова, написавшего фундаментальный труд по баллистике, большевики отпускать не соглашались ни за какие деньги, и его пришлось просто выкрасть, используя людей из департамента спецопераций.

— Поищите их в вашем управлении, — вскипел Петерс. — Они были вооружены автоматическими винтовками и пистолет-пулеметами Федорова и действовали как слаженная боевая группа. Это факт явной агрессии…

Безразлично пожав плечами, Алексей произнес:

— По крайней мере, Шутов, в отличие от Краснова, хотел пересечь границу. Послушайте, Петерс, давайте прекратим эту перепалку. И вы, и я понимаем, что наши страны, несмотря на мирный договор, — враги. Невидимый фронт проходит сейчас не по полям и рекам, а через души людей. Никто из нас не отступится. Давайте коротко. Кого вы хотите за Этгардта?

— Мы предлагаем обменять Этгардта на Павла Сергеева, — жестко произнес Петерс.

— Вот как? — нахмурился Алексей. — Здесь не все так просто. Сергеев командовал Ингерманландской рабочей бригадой, сформированной Зигмундом. Кроме того, обнаружены доказательства подготовки Сергеевым свержения законно избранного президента Северороссии.

— Он был полномочным представителем РСФСР при дворе Зигмунда, — парировал Петерс. — По вашим же законам он обладал дипломатическим иммунитетом.

— Он занимался деятельностью, несовместимой с дипломатической миссией, и был захвачен в бою с оружием в руках.

— Мы не признаем буржуазных правовых норм, — поморщился Петерс.

— Но они действуют в этой стране, — отрезал Алексей, — да и законы войны вы не признавать не можете.

— Послушайте, Татищев, — Петерс холодно посмотрел на собеседника, — бросьте это. Мы уже с вами сказали друг другу все. Давайте без обиняков. В ваших руках Сергеев, в наших — Этгардт. Мы можем расстрелять вашего шпиона, но предлагаем обмен. Что скажете вы?

— Мы дадим ответ позже, — произнес Алексей официальным тоном. — Кстати, мы приехали. Полпредство.

* * *

Алексей вошел в зал для тренировок, где, как всегда, царил Колычев. Созданный Алексеем Центр боевой подготовки, директором которого был назначен этот человек, все более расширялся, уже сейчас представлял собой разветвленную сеть учебных заведений, занимавшихся боевой подготовкой по различным направлениям. Большинство людей, имевших то или иное отношение к борьбе и боевым дисциплинам, недолюбливали Колычева. По их мнению, вся его заслуга состояла в том, что он искусно втерся в доверие к власти и жил за счет государства. Никто даже в правительстве и управлении не знал, как на самом деле появился центр. Впрочем, самого Колычева мнение о нем окружающих мало интересовало. А Алексей был очень доволен тем, что его участие в создании центра осталось в тени. Менее всего он хотел, чтобы все его действия были видны как на ладони.

Поднаторев за последние годы в разведывательной и контрразведывательной работе, он прекрасно знал, насколько реальность отличается от общепринятых представлений. В отличие от шпионских романов, очень редко удается получить в свои руки сам план противника. Не говоря уже о том, что любой генштаб хранит свои разработки пуще зеницы ока, настоящий политик и стратег никогда не выдает своих подлинных замыслов даже ближайшему окружению. Это правило, это закон. Ситуация, когда герой-разведчик воровским инструментом вскрывает сейф генералиссимуса, а потом тайком ползет с выкраденными документами, — сюжет для бульварных романов. На самом деле все весьма прозаичнее. Большая система не может сделать что-либо, не проявив себя. Если армия готовится к войне, то еще загодя на оборонных заводах должны быть размещены заказы… Конечно, это тоже секретная информация. Но список оборонных заводов известен, и они тоже нуждаются в поставках с других предприятий. Если завод по производству снарядов вдруг заказал в два раза больше металла, чем прежде (а об этом может рассказать простой бухгалтер, к секретности отношения не имеющий), значит, готовится пополнение арсеналов. Выводы? Нет, выводы строить рано. Требуется полный анализ. Если армия начинает обучаться десантированию на побережье, действиям в горной или на равнинной местности (а об этом подвыпивший солдат в увольнительной спокойно расскажет собеседнику в пивной), если типографии печатают простейшие разговорники тиражом, сопоставимым с численностью войск, если тыловые службы закупают необычно много горючего, готовят понтонные переправы, если… если… Каждый из этих фактов сам по себе не говорит ничего, но вместе они могут сложиться во вполне убедительную картину.[24]

Но и это еще не все. Сложно в двадцатом веке вот так просто перейти границу и начать захватническую войну. Даже если устроить провокацию, всегда желательно заранее подготовить общественное мнение. Безобидный сосед должен предстать в виде злобного, враждебного хищника. И тут в ход могут пойти и трактаты маститых ученых, и статейки бульварных журналистов. Именитые историки могут доказывать, что еще в Средние века соседний народ злоумышлял против вашего несчастного и миролюбивого государства. Известные публицисты могут выпустить брошюры, повествующие о том, что еще в древности соседями был составлен заговор с целью развала их великой страны. Популярный юморист обязательно расскажет под хохот зала, что народ соседнего государства туп и эгоистичен, в противовес чрезвычайно духовному и доброму его народу. Что это? Признак агрессии? Может быть. А может быть, просто глупые и морально нечистоплотные люди решили сделать себе имя на извечной нелюбви людей к ближним своим. Понаблюдаем. А вот появилась целая лавина «трудов» и газетных статей о проклятых вихляндцах, это уже похоже на политический заказ. Общество все же склонно отсеивать наиболее экстремистские проявления. Но если за всем происходящим чувствуется рука опытного режиссера, если идет целенаправленное «промывание мозгов», то можно утверждать с полной уверенностью, что начата идеологическая подготовка к конфликту. Конечно, само по себе это вовсе не говорит о подготовке к войне. Ну а если налицо очевидные военные приготовления? Делайте выводы.