шампанскими пузырьками, серебряными колокольчиками и разноцветными искрами, манящим, щекочущим, волнующим, грудным… Грудь должна быть.

13

Кстати о письмах. Софья Андреевна жаловалась как-то в письме Черткову на Льва Николаевича, что косить-то он горазд, а вот помочь осенью выкопать картошку его не допросишься.

14

Ученые подсчитали, что над толстым романом можно проспать самым глубоким сном не менее часа-двух, в то время как над газетой только дремать, да и то не более пяти или десяти минут.

15

На самом деле, повидло чаще всего варят для того, чтобы оно, совершенно забытое, простояло в подвале два или три года. Потом его достают, выбрасывают и варят новое, которое, в свою очередь…

16

Самолет потом вынырнет из облаков у самой земли — маленький, тщедушный, одномоторный, крылья чуть больше, чем у воробья, все в расчалках, шасси как у детской коляски, кабина со скворечник — в чем только летчик держится. Спрашивается — чего было бояться-то?

17

Точно так же, как лето — время сухого вина, а зима — время водки, осень — время наливок. Их приносят из погреба, где прячут от домашних, чтобы дать им время настояться. Кстати, бывают и женщины-наливки. Они, безусловно, крепче женщин-вин и слаще их, но не ударяют в голову, как женщины-водки. Одна беда — женщину-наливку можно переносить только в очень небольших количествах. Буквально несколько капель на стакан. Другими словами — они хороши в любовницах. Правда, рано или поздно не миновать вам неприятностей — или придете домой в слипшейся одежде, или будете воротить нос от домашних сладостей.

18

Что бы там ни говорили знатоки французского языка, лучший перевод названия этого пирожного «тысяча фей», а не «тысяча листьев».

19

Поцелуйной галиматьей.

20

Если честно, то она не винтовая и не скрипучая, но винтовая и скрипучая красивее.

21

Кстати, о ключах. Жителям переулков в центре Москвы приходится носить с собой их множество — от квартиры, от подъезда, от ворот во двор, а иногда даже и от переулка. Коренного Москвича или Москвичку часто можно распознать именно по звону многочисленных ключей в карманах.

22

Я вышел на Старый Арбат через какую-то щель между домами, в которой, несмотря на отсутствие окон, черт знает почему так сильно пахло борщом, что я даже рефлекторно поискал в кармане куртки ложку.

23

На самом деле это были ежики из кролика, но стоили они как котлеты из зайчатины, а котлеты из зайчатины стоили как баранья нога целого лося.

24

Здравствуй. Меня зовут Байгалцэцэг. Мама сказала, что ты — мой папа. Она велела передать тебе письмо.

25

Не знаю я за что оно садилось в восемнадцатом веке. Может, и не за стены Кремля, но за них садиться гораздо красивее.

26

Здесь должно быть какое-то слово буквально из двух слогов. Не смог его придумать.

27

Эту цитату я выдумал из головы.

28

И эту тоже.

29

Про холеру, антисанитарию, выгребные ямы во дворах, сырую воду, пиявки вместо таблеток от гипертонии, малиновое варенье и липовый цвет вместо антибиотиков, крепостное право вместо конституции, летом постоянную пыль на улицах от высушенного солнцем конского навоза, сточные канавы, в которых можно сломать ногу, я знаю.

30

С котенком, конечно, перебор, но кто-то же должен катать по полу клубки с шерстью. Пусть это будет подобранный на улице умирающий котенок. Можно его выходить, выкормить и, поскольку я взрослых котов терпеть не могу, подарить знакомым, а самим подобрать нового.

31

Мизинец, правда, не отставляю. Это было бы слишком.

32

Родись я не в девятьсот пятьдесят восьмом, а лет на двести пораньше, может, и тянуло бы меня не в прошлое, но в светлое стремительное будущее без слоников, фарфоровых статуэток и жардиньерок. Может, рисовал бы я в мечтах не тихую и сонную провинциальную Москву, а небо в алмазах, черные квадраты на стенах картинных галерей, кружки и ложки из полированной нержавеющей стали, сверкающие небоскребы, ракеты, многотысячные демонстрации и автозаки.

33

Писал и жалел, что этих строк Друбич не прочтет никогда.

34

И хорошо, что не прочтет.

35

Анну Самойлову не жалко. Не то чтобы не жалко, но там хоть понятно, что без этого не обойтись. Она сама этого хотела. Но так, чтобы и не обойтись, и жалко, и, может, все образуется, и от этого у зрителя, как у читателя, сердце сей момент разорвалось бы на куски… Вот этого не получилось, как мне кажется, ни у кого. Кроме Толстого, конечно.

36

Черная икра и цыгане — это все же голливудская Анна. У англичан бюджет поскромнее и икра не дороже красной, а то и вовсе кабачковая.

37

Ну да. Курьерский поезд из анекдота, но правдой он от этого быть не перестал.

38

Впрочем, этот случай скорее по медицинской части, чем по стихотворной.

39

Некоторые поэты и вовсе слышат этот голос непрерывно. Даже фразу «Вы пролили мне на брюки борщ» норовят произнести каким-нибудь хореем или ямбом. Ну, это гении — не об них здесь речь.

40

Для тех же, кому и Пушкин, и Чехов, не говоря о Марксе… можно, не мудрствуя лукаво, на станции «Рижская», в том конце вестибюля, где на стене выложено мозаичное панно, на котором латышские крестьянки вставляют зерна тмина в тесто для рижского хлеба, установить черную с золотом банку шпрот ведра на два, такую же буханку бородинского и бутылку водки.

41

Вдову его, Ольгу Горькую, злые языки за глаза звали «Пилюлей».

42

Я, кстати, потом стал искать в интернете