свиноводческого хозяйства прихожу к мысли, что с задачей по-настоящему узнать свиней так и не справился? Никакой связи между нами не сложилось. Что ж, я работал в свинарнике и смотрел на все глазами фермера.

Теперь, стоя здесь и глядя, как работники завозят туши в холодильный зал, где поток разделанных тел, похоже, никогда не иссякает, я начинаю задаваться другим вопросом[390]. На конец 2018 г. в морозильных камерах Норвегии находилось 2600 млн кг свинины, что равно мясу примерно 40 000 свиней. Другими словами, 40 000 свиней оказались невостребованы. В хозяйстве Лейва такое число животных вырастили бы только за 40 лет. И теперь мне грустно спрашивать: зачем нужна была работа фермеров? Зачем нужны были – да, пора это сказать! – несчастные жизни животных? То, что в такой маленькой, если говорить о свиноводческой промышленности, стране, как Норвегия, ежегодно влачат бессмысленное существование и, возможно, страдают напрасно десятки тысяч разумных существ – огромная трагедия для животноводства страны.

Джон Бёрджер в книге «Зачем смотреть на животных» писал, что в прежние времена люди чтили животных, которых забивали. Он упоминает об этом вскользь, говорит только, что крестьяне смотрели животным в глаза и ценили каждое из них. Я не знаю, скольким животным сам посмотрел в глаза, однако честно могу сказать, что было их немного. Время от времени я встречался взглядом со свиноматкой из отсека № 13, а еще с несколькими поросятами, когда они были совсем малютками. Однако в откормочных поросятах очень быстро перестаешь замечать индивидуальность – разве что в тех случаях, когда кто-то из них получает травму или по другой причине начинает нуждаться в помощи тех, кто за ним ухаживает. Получается, у нас в Норвегии уже почти нет свиней, которых «почитают» в понимании Бёрджера. В этом смысле мне, как потребителю промышленного мяса, подобное чести тоже не делает.

В то же время уместно задаться вопросом: а чего ради, скажите на милость, вообще надо смотреть в глаза свиньям? Какая от этого польза самим животным?

В тех редких случаях, когда свиньи проводят дни на открытом воздухе на приличном расстоянии от фермеров, с упоением занятые своими поросячьими делами, может, это не так уж и важно. То же касается большинства овец и большей части коров, которые или гуляют на природе, или остаются в полностью механизированных коровниках, где людям почти не приходится их чистить, доить или непосредственным образом кормить. Однако для 99,8 % из примерно 1,6 млн свиней, которых ежегодно забивают в Норвегии, все иначе. Для никогда не видевших солнечного света свиней, в распоряжении которых есть всего квадратный метр, обычно представляющий собой пол из голого бетона, для тех, кому не к чему приложить свои умственные способности и кто каждый день полностью зависит от переменчивого настроения работника, расталкивающего животных, чтобы почистить пол от навоза и пропитанных мочой опилок, взгляд в глаза может быть значим. Зрительный контакт может служить им защитой от несправедливости, с которой, как мы знаем, свиньи, бывает, сталкиваются.

В исследовании 2019 г. японский ученый Такахико Коикэ задается вопросом: «Что такого особенно в зрительном контакте?» Ответ таков: когда мы смотрим на другое существо, в нашем мозгу активируются области, ответственные за эмоции. В нас просыпается сочувствие. Мы желаем ему блага[391].

Эпилог

За время работы над этой книгой в мире случилось два крупных кризиса: один касался людей, а другой – свиней. И у нас, и у них разразилась эпидемия, и мы, и они страдали от жара и кашля, для людей вводили ограничения на передвижение и комендантский час, а чтобы защитить домашних свиней от заразных кабанов, на границах стран строили специальные заборы.

Когда я пишу эти строки, никто еще не знает, как остановить эпидемии коронавируса и африканской чумы свиней, однако о последней известно, что от нее погибла примерно четверть всего мирового поголовья Sus scrofa domesticus. Болезнь, которая в 2007 г. попала из Африки в Грузию, а в 2018 г. вспыхнула в Китае, уже считают самой разрушительной для животноводства эпидемией за всю историю.

В том, что свиньи умирают, ничего примечательного нет. Нелегко сказать, что для них хуже: чума или нож мясника. Однако очевидно, что для наиболее пострадавших стран последствия будут серьезные. В Китае, где разразилась эпидемия, проживает половина всех свиней мира, погибнуть может 50 % поголовья. Ситуация сказывается не только на продовольственном обеспечении страны, где все больше калорий в питании приходится на животные жиры, – африканская чума свиней имеет столь значительные политические, экономические и социальные последствия, что уже говорят, будто Китай оказался «на военном положении»[392]. Миллионы китайцев лишились источника средств к существованию, и только за период с августа 2018 г. по август 2019 г., по некоторым оценкам, чума обошлась стране более чем в триллион юаней (155 млрд долл.)[393].

Если бы не ни в чем не повинные люди, и поделом было бы китайскому правительству, ведь очевидны параллели между китайской вспышкой африканской чумы свиней и начальным этапом распространения COVID-19. В попытке скрыть вспышку заболевания отчеты систематически подделывались, власти не принимали достаточных мер, чтобы защитить население от распространения заболевания, а когда скрывать правду стало невозможно, людей просили помалкивать[394]. Однако между эпидемиями есть существенное различие: если вспышку новой коронавирусной инфекции Китаю удалось обуздать достаточно быстро и эффективно на глазах у всего мира, африканская чума свиней до сих пор остается мутной историей, покрытой тайной, что не позволяет оценить ни масштаб проблемы, ни желание властей ее решить[395].

В то же время переносчики инфекции, кабаны, размножаются в Европе, как никогда. Впервые за тысячу лет они начинают хозяйничать в Норвегии, а по всему континенту все чаще заходят в города и населенные пункты, где питаются отбросами, повреждают инфраструктуру и – что сейчас важнее всего – представляют угрозу для жизни наших свиней. Не случалось такого прежде, чтобы кабаны в Европе считались вредителями с бóльшим основанием, чем сейчас. Принимается множество мер: продлен сезон охоты на них, над лесами кружат вертолеты со снайперами, устанавливаются кормушки с едой, в которую подмешивают отраву или противозачаточные средства, но не похоже, чтобы ситуация менялась к лучшему.

Есть большое количество причин сокращать популяцию кабанов. Например, достаточно одному дальнобойщику оставить после себя на месте отдыха у трассы недоеденный бутерброд с зараженной ветчиной, чтобы вспышка чумы случилась в Норвегии. В то же время конфликт между свиньей домашней и дикой,