— Молодец! Вот такие бойцы нам нужны, как бы твое умение в войска передать, — задумался на минуту.

— Я его не отдам! — твердо проговорил Лебедев, — сорвем всю программу… Десяток курсантов могу выделить после окончания школы, он их всему обучил, пусть они и возглавят подготовку в армейских разведшколах. Его не проси…

- Отдашь, если надо будет, но пока не будем зря спорить. Хорошо ребятки подготовлены, дерутся как… — он хотел закончить фразу, но вмиг опомнился где находится и смял окончание.

Эта тонкость ума порадовала Окаемова. Он тоже пристально вглядывался в гостя и нюхом своим понял, что человек этот не за того себя выдает в данный момент, что привык повелевать он и категории мышления у него весьма масштабны для простого товарища Скарабеева. Он тоже не мог до конца раскусить приезжего. Силясь разгадать, крутил в уме фамилию непривычную. Скарабеев… Скарабеев… Жук-скарабей был высшей воинской наградой в древнем Египте С карой-бей… ско-ро-бей… Смысл велик, а еще два исконных корня в фамилии — Ар — арийский; и Ра — солнечный… Кто же он есть? С такими символами? Псевдоним! Уверенно заключил свои размышления Окаемов и удивился, ибо такой псевдоним можно взять, только владея многими древними знаниями…

Поговорили о делах и положении на фронтах, и приезжий вдруг зевнул, устало потер руками глаза.

— Где тут у вас можно поспать, третьи сутки на ногах…

Солнышкин отвел его в отдаленную келью и устроил отдыхать. Лебедев всех отпустил, но Егора попросил остаться в трапезной. Допивая густой чай, строго взглянул на Быкова и произнес:

- Выставь вокруг монастыря из своих ребят дополнительную охрану, келью, где он спит, будешь сторожить сам, можешь привлечь еще пяток человек.

— Кто он?

- Не важно… Это русский человек, и он очень нужен живым и невредимым. Понял?

- Понял, все будет сделано, как положено. Комар не пролетит. А как же вы ехали без охраны?

- Его машина стоит на станции, где разбомбили эшелон с беженцами. Мальца оттуда подобрали?

— Сам пришел.

- Удивительно, за пятнадцать километров? Чудеса… И еще, самая главная задача, но об этом должны знать только ты и я.

— Слушаю.

- Перед рассветом его разбудим и тайно отведем в келью к старцу Илию…

— К Илию? Зачем?

- Так надо… Предупреди старца, чтобы был готов и не пугался… так надо, брат… Скарабеев об этом еще сам ничего толком не знает, но он именно поэтому и приехал, чтобы убедиться — он вырос в православной семье… это очень умный человек. Перед утром внутренние посты отправишь спать, чтобы меньше нас видели.

— Ясно, можно идти?

- Иди… все некогда у тебя поучиться приемчикам, дела закрутили, но все равно научусь. Иди, исполняй приказ, может быть, самый важный приказ в твоей жизни, Егор…

Быков выставил посты, Мошнякова и Солнышкина определил в охрану кельи, передав им приказ Лебедева. Солнышкин кивал головой и вдруг засмеялся, прошептал на ухо Егору:

- Вся эта конспирация для меня шита белыми нитками, ведь с первого взгляда ясно, что прибыл к нам какой-то боевой генерал, а вот зачем? Для инспекции? Вряд ли…

— Ладно, иди сторожи, это не наше дело.

Егор пришел к Илию и предупредил старца о визите. К его удивлению, пустынник промолвил весело:

- Я его давно жду, я знал, что он приедет, что мы встретимся… вот видишь, с утра в келье прибрал, весь сор вымел, маслица в лампадку особого пахучего налил, свечек пук уготовил для разговора с ним, и ноченьку мне не спать, буду ждать ево с великим нетерпением и молитвою, ибо ведаю путь сего святого посланника, его дарования грядущие. Потщатися ему великая честь для меня, убогого старца, и достоин ли я помысла сего… Окстись перед иконой, Егорушка, выпала нам Божья благодать великая и честь не постижимая мирским умом… — старец так сиял лицом, так рад был, как дитя малое-чистое весел. — Услышал Бог мои молитвы и усмирил кичение гостя ратного, привел к святому престолу Его…

- Да кто же это? Кто он? — недоумевал Егор, крестясь и принимая благословение Илия.

- А вот и не скажу… скоро сам поймешь сие, возможно, помогать мне будешь утром, пономарить, сын мой… Тесна кельюшка… а мир русский вместит… Господи Иисусе Христе Богородицею, помилуй мя грешнаго! — И он запел, запел дрожащим от волнения голосом молитву и отстранил рукой Егора, повелевая уйти и не мешать его уединению…

Егор вышел недоумевающий, но собранный в тугой комок, как перед боем. Ноги сами привели его к пруду, думая о чем-то ином, он вдруг ощутил себя раздетым и прохладная вода охолонула ноги… Он нырнул и долго плыл в тьме глубины, сильно отгребаясь руками и отталкиваясь ногами от илистого дна, плыл до звона в ушах и пронырнул пруд насквозь, грудью выполз на росную траву и глубоко вдохнул живительный, набрякший запахами воздух, перевернулся на спину и долго, испытующе глядел в небо. Порошили в глаза звездушки чистые, как девственные снежинки…

Ратники за монастырем в тайных дозорах видели пришедшего к воротам согбенного старца в белом одеянии, они приняли его за Илия и не стали беспокоить проверками схимника бредущего…

Перед утром сидящий на колокольне пулеметчик тоже видел на кладбище светлый облик старца, обходившего и обихаживавшего могилки и молящегося над плитою первопустынника, основавшего монастырь…

Илий молился в келье, и перед утром воссияла она белым столпом света, старец упал на колени, узнав пришедшего… Глаголил ему великий чудотворец Сергий Радонежский, воспаривший в огне небесном над земляным полом:

— Зря сумнишься… Послал Бог твоя благословение согрешающего мужа, и воин сей потребит ворога лютого…

И долго они говорили — два Старца, а перед утром посланник Божий Сергий удалился в станы свои… Оставив Илия в муках великой радости и окрепив дух его пуще… И криче воплем счастия сердце молитвенника Илия: «Сергий! Сергий! Сергий!»

Всю ночь Егор бдел у заветной кельи гостя и перед утром отпустил отдыхать все посты и Солнышкина с Мошняковым. За ночь эту своим глубинным сознанием постиг что-то особо значимое, но пока недоступное для полной ясности. Он понял, что сегодняшняя безоблачная ночь какая-то особая для будущего и прошлого, нужна для настоящего…

Он слышал гулко падающие в саду яблоки. Они осыпались на могильные плиты почивших тут монахов и святых старцев, он ночью ходил проверять посты и видел, как яблоки светятся в ночи райскими плодами и кладбище монастырское было в каком-то нежном звездном сиянии и ладанном благоухании, и кресты на куполах виделись, и тусклое золото их мерцало необычайно, а когда он посмотрел на озеро со стены монастыря, даже страх охолонул. Вся поверхность воды была белой-белой, как расплавленное серебро, и тишь на его глади стояла небесная, не всплескивала рыба, и утиного кряка не слышно было… Бел-озеро сияло… И тут Быков высмотрел фигурку светлую человека, стоящего на берегу, и подивился: «Не Илий ли убрел к озеру?» Таинственный силуэт безмолвно бдел у берега, а потом вскинул молитвенно руки над головою и стаял… как снег белый… И столп огненный достал неба…