Передвижной почтовый автобус в Берлине военных лет. Эти автобусы использовались для пеленгации вражеских радиопередатчиков как в самой Германии, так и в оккупированных нацистами странах

В Дании агентом ИНФ III был немецкий пресс-атташе Георг Дуквиц, проживавший в Копенгагене. Он создал активную шпионскую сеть, в которую входили два шведских судовладельца. Один из них жил в Бергене (Норвегия), другой в Гётеборге (Швеция). И тот и другой сообщали ему важные сведения о перевозках стратегических грузов. Дуквиц также завербовал некую богатую аристократку, докладывавшую ему о том, что происходило при дворе датского короля. Однако более всего Дуквица запомнили как человека, предупредившего датское движение Сопротивления о предстоящей облаве гестапо на датских евреев. В результате более чем 6 тысяч евреев удалось сбежать из Дании морем в Швецию. Трудно оценить истинную ценность информации, которую добывала ИНФ III, поскольку она во многом дублировала сведения, получаемые по каналам абвера. То же самое можно сказать и о сотрудниках 03 («Организации «Заграница»), которые были слишком подозрительны властям других стран — их считали явными пособниками нацистов. Таким образом, немецкая разведка не смогла рассчитывать на них как на агентов. Тем не менее в шведском городе Гётеборге представитель 03 организовал агентурную сеть, охватывавшую всю Западную Швецию и следившую за агентами разведок союзников и их шведскими сторонниками.

Разведывательные организации, которые дублировали разные виды деятельности, по сути дела, занимались напрасной работой. 4 сентября 1939 г. Йозефа Готтлоба, радиста и переводчика, работавшего на СД с 1937 г., вызвали в Берлин к Вальтеру Шелленбергу. Здесь он получил приказ приступить к созданию собственной дешифровальной службы СД. Готтлоб создал отдел А6 РСХА VI (то есть в рамках группы А VI управления РСХА — внешней СД. — Ред.) — радионаблюдения, — который возглавил сам. К этому времени его повысили в звании до штурмбаннфюрера СС. Костяк этого отдела составляли криптографы-австрийцы, армейские офицеры-специалисты, принудительно взятые на службу в немецкую армию после марта 1938 г. Их непосредственным начальником был полковник Андреас Фигль, опытный криптоаналитик, основавший еще в 1911 г. шифровальное бюро армии Австро-Венгерской империи, которое добилось немалых успехов в годы Первой мировой войны. На службу Шелленбергу Фигля в качестве шифровальщика завербовал офицер СД доктор Альберт Лангер. Несмотря на обилие талантливых людей, «Пост радионаблюдения» СД (ПРН) не добился особых успехов. Шелленберг утратил доверие к Готтлобу, который, в свою очередь, оказался неважным руководителем. Фигль также не оправдал возлагавшихся на него надежд.

Ему удавалось расколоть лишь малозначительные шифрованные сообщения нейтральных и малых стран. В 1943 г. Готтлоба перевели в мадридскую резидентуру СД, а ПРН, не сумевший взломать вражеские шифры, вместо этого занялся изобретением шифров для СД.

Система почтовой цензуры была еще одной надзорной службой, доказавшей свою низкую эффективность. До февраля 1944 г. почтовая цензура в Германии была подконтрольна абверу, но затем перешла в ведение СД. В ней работали тысячи служащих и чиновников. Цензурному ведомству подчинялись 24 центральных телеграфа и многочисленные почтовые отделения, разбросанные по всему Третьему рейху и странам оккупированной Европы. Например, в контрольном управлении цензуры Франкфурта-на-Майне в ноябре 1941 г. работало 97 офицеров абвера, 120 почтовых чиновников и 2600 вольнонаемных служащих. Франкфурт был контрольным пунктом, через который проходил поток корреспонденции между Германией, Швейцарией и оккупированной Францией. Управление проверяло от 120 до 150 тысяч писем и телеграмм в день, главным образом выявляя сведения экономического характера, такие как нехватка ртути в США, уровень экспорта португальских товаров в Великобританию и затруднения последней в получении высококачественной пеньки. В сентябре 1944 г. штат управления был радикально сокращен, и уровень обработки корреспонденции уменьшился всего лишь до 20 тысяч писем/телеграмм в день. Напрашивался вывод о том, что человеческие ресурсы было бы целесообразнее использовать в каком-нибудь другом направлении, например для расшифровки вражеских сообщений. В 1930-х гг. Имперская почта предоставляла в Германии не только почтовые и телеграфные услуги, но также и услуги телефонной связи. Поскольку система безопасности имела чрезвычайную важность для рейха, Имперская почта приступила к изучению новой электронной технологии шифрования, находившейся тогда в стадии разработки. Руководителем отдела исследований, размещавшегося в огромном кирпичном здании Имперской почты на Рингштрассе в Берлине, стал Курт Феттерляйн. Феттерляйн и его немногочисленный персонал сосредоточили свои усилия на взломе шифрованной радио- и телефонной связи, соединявшей через Атлантический океан Англию с Нью-Йорком. Успехов в этом удалось добиться лишь в конце 1940 г. Ведомство Феттерляйна нашло идеальное место для подслушивания телефонных разговоров союзников, ведущихся через Атлантику. Это был курортный городок Нордвейк-ан-Зе на побережье Голландии (севернее Гааги), куда направились сотрудники отдела исследований, полностью заняв один из местных отелей. Интересующие их звонки перехватывались двумя локаторами в форме ромба, установленными на крыше отеля. После этого они расшифровывались специальными устройствами. Осенью 1941 г. такие звонки сразу перехватывались и тут же записывались на магнитофон. Большая часть важных телефонных разговоров между Энтони Иденом и Авереллом Гарриманом (послом США в Москве) или Черчиллем и советником Рузвельта Гарри Гопкинсом сразу передавались Шелленбергу в Берлин, который, в свою очередь, «придав им немного пикантности», доводил их содержание до Гитлера. Однако в массе своей перехваченные разговоры содержали малоинтересные сведения по большей части экономического, нежели политического или военного характера. Союзники понимали, что шифровальное устройство, защищающее телефонные разговоры, которые предназначались для быстрых сообщений, крайне ненадежно, и предприняли меры для ограничения типов передаваемой информации. Нацистское верховное руководство пришло к выводу, что деятельность Феттерляйна является напрасной тратой времени и усилий.

Германия имела масштабную службу, занимавшуюся подслушиванием телефонных разговоров, отделения которой, подобные тому, что изображено на этом снимке, были разбросаны по всей стране. Каждую неделю она отслеживала миллионы телефонных звонков

Как уже было упомянуто ранее, Первая мировая война привела к появлению самого эффективного средства наблюдения за противником — самолета. За период между двумя войнами эти поначалу неуклюжие крылатые машины стали более надежными и устойчивыми в полете и более быстрыми. Существенно увеличилась дальность и высота полета. Стала очевидной их несомненная пригодность для шпионской деятельности. Ветеран авиации Теодор Ровель в 1930-х гг. стал платным агентом абвера и получил задачу вести на своем самолете «Юнкере» W-34 разведку над территорией Польши и других потенциальных противников Германии. Этот «Юнкере» имел потолок высоты в 12 700 метров, и его полеты оказались настолько успешными, что Ровель вскоре получил под свое начало группу опытных пилотов и пять самолетов. Его «высотная эскадрилья», ставшая верным «оком абвера в небе», совершала тайные полеты над СССР и Польшей. В 1936 г. Канарис согласился перевести Ровеля под командование Германа Геринга, который обласкал его и оказал щедрую материальную поддержку. «Эскадрилью особого назначения» определили под начало генерала Йозефа (Беппо) Шмидта, возглавлявшего разведку люфтваффе. Однако Ровель по-прежнему продолжал советоваться с Канарисом относительно того, какие наземные цели следует фотографировать в первую очередь. Помимо эскадрильи, базировавшейся в Штаакене (аэродром, ныне закрытый, в районе западной границы современного Берлина. — Ред.), у Шмидта в Будапеште имелся еще один авиаотряд, совершавший полеты над Балканами и странами Ближнего Востока. В 1938 г. эскадрилья Ровеля летала над Судетами, собирая точные разведывательные сведения, касающиеся оборонительной системы чехословацкой армии. В сентябре 1939 г. она занималась тем же в небе над Польшей. Сделанные летчиками фотоснимки оказали существенную помощь вермахту, в немалой степени способствовав его стремительным победам. В сентябре 1939 г. Ровель уже командовал тремя авиаотрядами по 12 самолетов в каждом. Хотя действия его воздушных разведчиков снискали ему похвалу начальства за подготовку к нападению на Норвегию в 1940 г., ОКХ было недовольно тем, что подобные действия асов Ровеля во Франции оказались неудачными, потому что им удалось сделать фотоснимки лишь пограничных зон Восточной Франции. Звездный час разведывательных самолетов дальней авиации настал незадолго до войны с Россией и в самом ее начале. В 1937 г. один из воздушных шпионов Ровеля был сбит над территорией Советской России, но Кремль ограничился лишь вялыми протестами по поводу нарушения международных договоров. Советы явно не хотели привлекать всеобщего внимания к этому факту, поскольку сами совершали подобные полеты. В 1940–1941 гг. в распоряжении Ровеля имелось 50 самолетов и примерно 300 человек личного состава. Это были бомбардировщики дальнего действия, оснащенные специальными устройствами, закачивавшими в двигатели азотнокислородную смесь, которая улучшала их работу на большой высоте. Каждый самолет был оборудован тремя специально изготовленными фотоаппаратами с цейссовскими объективами, с помощью которых можно было делать до 180 снимков. Один фотоаппарат фотографировал вертикально, два других — под углом. Как только самолеты возвращались на аэродром, фотопленки сразу же отвозили в Ораниенбург, где их срочно проявляли. Отпечатанные фотоснимки отдавали специалистам, которые изучали их при помощи увеличительных стекол и специальной оптики. Они выискивали на них затененные объекты необычной формы, которые могли представлять военный интерес. В конце 1940 — начале 1941 г. разведывательные самолеты взлетали с авиабаз в Киркенесе, Пловдиве, Бухаресте и Кракове, чтобы сфотографировать целые районы Западной России и получить ценные сведения для предстоящей войны.