litbaza книги онлайнСовременная прозаРадуга тяготения - Томас Пинчон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 262
Перейти на страницу:

Они идут по пляжу — поразительная рубашка Ленитропа, платок Галопа, платья девушек, зеленые бутылки, все танцует, все говорят разом, мальчиково-девочковая лингва-франка, девушки довольно много поверяют друг дружке, искоса поглядывая на спутников. Вроде самое время для чутка, хе-хе, упреждающей паранойи, легкий флирт, чтоб полегче справиться с тем, что день наверняка готовит. Но нет. Утро слишком уж хорошее. Накатывают волнышки, разбиваются о корочку изгиба темной гальки, чуть дальше пенятся средь черных валунов, торчащих вдоль Капа. А в море подмигивают прядки-близнецы лодочных парусов, которые на солнце и расстоянии засасывает к Антибу, и суденышко движется постепенными галсами, хрупкая скорлупка в морской зыби, чье касанье и буйное шипенье вдоль килей сегодня утром чует Ленитроп — и вспоминает довоенные «кометы» и «хэмп-тоны», на которые смотрел с берега на Кейп-Коде среди земных ароматов, подсыхающих водорослей, прошлолетнего кулинарного жира, песок натирал обгорелую кожу, под босыми ступнями щетинистый колосняк… Ближе к берегу плюхает pédalo[102] с солдатами и девушками — они свисают, плещутся, возлежат в бело-зеленых полосатых шезлонгах на корме. У самой воды друг за другом гоняются детишки, визжат, хохочут этак хрипло, как от щекотки беспомощно смеются малыши. Сверху на эспланаде сидит пожилая пара — бело-голубая, кремовый парасоль, утренняя привычка, якорь на весь день…

Они доходят до первых валунов, а там бухточка, отчасти закрытая от остального пляжа и Казино над ним. Завтрак — вино, хлеб, улыбки, солнце, что преломляется в тончайших дифракционных решетках волос у танцовщиц, оно раскачивается, кувыркается, ни на миг не замирает, слепит фиалковым, гнедым, шафрановым, изумрудным… На миг можно отцепиться от мира, плотные тела раздробились, под кончиками пальцев ждет тепло, что у хлеба внутри, цветочное вино долгим, легким теченьем омывает корень языка…

Встревает Бомбаж:

— Слышь, Ленитроп, она тоже твоя подруга?

Хм-м? что такое… она — чего? Перед ним сидит Бомбаж, самодовольный, показывает на валуны и приливную заводь…

— На тебя глаз положили, старик.

Ну-у… должно быть, из моря явилась. На таком расстоянии — метров 20 — лишь смутная фигурка в черном бомбазиновом платье до колен, а голые ноги длинны и прямы, короткий капюшон ярко-светлых волос бросает тень на лицо, закручивается «поцелуйчиками» и касается щек. Ну да, смотрит на Ленитропа. Он улыбается, несколько даже машет. А та стоит себе и стоит, ветерок треплет рукава. Он отворачивается вытянуть пробку из винной бутылки, и красивым обертоном хлопка завершается вскрик одной танцорки. Галоп уже почти на ногах, Бомбаж пялится, разинув рот, на девушку, дансёзки — моментальный снимок оборонительных рефлексов: волосы взметаны, платья перекручены, сверкают бедра…

Срань господня, оно движется — осьминог? Да, блядь, осьминог — здоровый, Ленитроп таких только в кино видал, Джексон, — только что восстал из воды и наполовину всполз на черный валун. И вот уже, нацелив злобный глаз на девушку, тянется, у компании на виду обвертывает щупальце, все в присосках, вокруг девушкиной шеи, еще одно — вокруг талии, и давай волочить ее, бьющуюся, обратно под воду.

Ленитроп вскакивает, в руке бутылка, мчится мимо Галопа, который изображает неуверенное танцевальное па, а руки обхлопывают карманы пиджака, нет ли где оружия, которого нет, — осьминога же видно все больше и больше, чем ближе Ленитроп подбегает, и вот же здоровый какой, бати-с-матей, — тормозит у самого осьминожьего бока, одной ногой в озерце, и ну колотить животину по башке винной бутылкой. Вокруг ноги скользят в смертных спазмах раки-отшельники. Девушка, уже полу-в-воде, пытается кричать, но щупальце, струящееся и зябкое, пережало ей трахею так, что и не вздохнуть. Она тянет руку — детскую, с пухлыми пальчиками, а на запястье — мужской стальной браслет с опознавательной биркой, и вцепляется Ленитропу в гавайскую рубашку, хватка сильнее и сильнее, и кто бы мог знать, что в числе последнего увидит она танцорок хулы с вульгарными харями, укулеле и сёрферов в комиксовых красках… о боже боже прошу вас, бутылка снова и снова влажно тяпает по осьминожьей плоти, бес-блядь-полезно, осьминог вперяется в Ленитропа с торжеством, а тот пред лицом неминуемой смерти не может оторвать взгляд от девушкиной руки, ткань морщит тангенциально ее ужасу, пуговица на рубашке удерживается единственной последней ниткой — он видит на браслете имя, выцарапанные серебряные буквы, все до единой ясны, однако невнятны ему совершенно из-за склизкой серой мертвой хватки, что все сжимается, жидкая, сильнее их с девушкой вместе взятых, обрамляя несчастную руку, кою жестокое тетаническое сокращение разлучает с землей…

— Ленитроп! — Опа, Бомбаж в десяти шагах от него протягивает крупного краба.

— Чё з’хуйня… — Может, разбей он бутылку о камень, пырни ублюдка между глаз…

— Он жрать хочет, на краба клюнет. Ленитроп, не убивай его. На, да бога ж ради… — и вот краб летит, вертясь, по воздуху, ножки центрифужно раздернуты врозь: Ленитроп в замешательстве роняет бутылку, и краб тут же плюхается ему в другую ладонь. Точняк. Сразу же сквозь ее пальцы и собственную рубашку он чует пищевой рефлекс.

— Лана. — Трясущийся Ленитроп машет крабом перед осьминогом: — Хавчик подвезли, дружок. — Выдвигается другое щупальце. Его рифленая слизь на Ленитроповом запястье. Ленитроп швыряет краба на несколько футов дальше по берегу, и подумать только — осьминог и впрямь кидается за добычей: чутка волочит девушку и спотыкающегося следом Ленитропа, а потом отпускает. Ленитроп снова хватает краба, телепает им так, чтоб осьминог видел, и, приплясывая, уводит тварь дальше по берегу, а слюни текут из осьминожьего клюва, а глаза прикованы к крабу.

За это их краткое знакомство у Ленитропа сложилось впечатление, что данный осьминог душевно нездоров, хотя с чем тут сравнивать? Но в этой скотине безумная бурливость — как у неодушевленных предметов, падающих со стола, когда мы особо чувствительны к шуму и собственной неуклюжести и не хотим, чтобы они падали, некий бам! ха-ха, слышите? и вот опять, БАМ! в каждом движении головоногого, от которого Ленитроп рад убраться подальше, наконец мечет краба, как дискобол, со всей силы в море, и осьминог, рьяно плюхнувшись и булькнув, пускается в погоню, и вот уж нет его.

Хрупкая девушка лежит на пляже, глубоко вдыхает, остальные толпятся вокруг. Кто-то из танцовщиц поддерживает ее и говорит — «р» и носовые всё так же французски — на языке, который Ленитроп, забредая обратно в поле слышимости, не вполне распознает.

Галоп улыбается и слегка отдает честь.

— Отлично выступил! — восклицает Тедди Бомбаж. — Мне так было бы не в жилу!

— Это почему? Краб-то был у тебя. Слууушь — а где ты его взял?

— Нашел, — отвечает Бомбаж с непроницаемой рожей. Ленитроп пялится на этого индюка, но взгляда не перехватить. Чё з’хуйня творится?

— Выпью-ка я лучше вина, — решает Ленитроп. Пьет прямо из горла. В зеленом стекле кособокими сферами всплывает воздух. Девушка наблюдает. Он останавливается передохнуть и улыбается.

1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 262
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?