Пока я пытался восстановиться после бесплодных поисков Харриса, Хатчисон организовал команду из четырех шерпов, чтобы найти тела Уэзерса и Намбы, которые остались лежать на дальнем краю седловины, там, откуда Анатолий Букреев привел Шарлотту Фокс, Сэнди Питтман и Тима Мэдсена. Поисковая группа шерпов, возглавляемая Лхакпой Чхири, отправилась впереди Хатчисона, который был так изнурен и одурманен гипоксией, что забыл обуть свои ботинки и чуть было не ушел из лагеря в легких вкладышах с гладкой подошвой. Только когда Лхакпа обратил внимание на его грубую ошибку, Хатчисон вернулся, чтобы обуть ботинки. Следуя в направлении, указанном Букреевым, шерпы быстро обнаружили два тела на сером ледяном склоне, усыпанном валунами, у самого края стены Кангчунг. Чрезвычайно суеверные в отношении умерших, что характерно для всех шерпов, они остановились в стороне, приблизительно в двадцати метрах, и ожидали Хатчисона.

«Оба тела были частично занесены снегом, — рассказывает Хатчисон. — Рюкзаки валялись в стороне, метрах в тридцати выше по склону. Лица и торсы были покрыты снегом; наружу торчали только руки и ноги. Ветер просто ревел над седловиной». Первое тело, к которому он подошел, было телом Намбы, но Хатчисон не мог различить, кто это был, пока, опустившись на колени и не обращая внимания на ураганный ветер, он не освободил ее лицо от трехдюймового панциря льда. Ошеломленный Хатчисон обнаружил, что она еще дышала. Обе ее перчатки были потеряны, и обнаженные руки были похожи на ледышки. Глаза были широко открыты. Кожа на лице была цвета белого фарфора. «Это было ужасно, — вспоминает Хатчисон. — Я был сокрушен. Она умирала. Я не знал, что делать».

Потом он подошел к Беку, который лежал метрах в шести от Намбы. Голова Бека была тоже покрыта толстой броней изморози. Шарики льда размером с виноградину покрывали его волосы и ресницы. Отчистив ото льда лицо Бека, Хатчисон обнаружил, что техасец тоже был все еще жив: «Бек что-то бормотал, но я не мог понять, что он пытается сказать. Его правая перчатка отсутствовала, и рука была страшно обморожена. Я попытался посадить его, но это было бесполезно. Он был едва жив, но все еще дышал».

Хатчисона страшно трясло, он пошел к шерпам и попросил совета у Лхакпы. Лхакпа, ветеран Эвереста, одинаково уважаемый как шерпами, так и сагибами, настаивал на том, чтобы оставить Бека и Ясуко там, где они лежали. Даже если удастся дотащить их живыми до четвертого лагеря, то все равно они умрут до того, как их смогут доставить в базовый лагерь, и попытка спасти этих двоих только подвергнет напрасному риску других альпинистов на седловине, большинство из которых сами были едва ли в состоянии благополучно спуститься вниз.

Хатчисон решил, что Лхакпа был прав — выбора не было, однако это было очень тяжелое решение: смириться с неизбежным концом Бека и Ясуко и сохранить ресурс группы для тех, кого реально можно было спасти. Это был классический акт отбора. Когда Хатчисон вернулся в лагерь, он с трудом сдерживал слезы и выглядел как привидение. По его настоянию мы растормошили Таска и Грума, а затем собрались в их палатке, чтобы обсудить, что делать с Ясуко и Беком. Последовавший разговор был мучительным и нескладным. Мы избегали смотреть друг другу в глаза. Все же через пять минут все четверо согласились с тем, что решение Хатчисона оставить Бека и Ясуко там, где они лежали, было правильным.

Кроме того, мы обсуждали вопрос о спуске в этот же день во второй лагерь, но Таск настаивал на том, чтобы мы не уходили с седловины, пока Холл оставался на Южной вершине. «Я не хочу даже обсуждать наш спуск без Холла», — объявил он. Нельзя было также не считаться с тем, что Кейсишк и Грум были в таком плохом состоянии, что, вне всяких сомнений, не смогли бы никуда идти.

«В тот момент меня беспокоило, чтобы с нами не повторилась история, случившаяся на К-2 в 1986 году», — говорит Хатчисон. 4 июля 1986 года семеро ветеранов Гималаев, в том числе и легендарный австриец Курт Димбергер, вышли на штурм вершины, второй по высоте после Эвереста. Шестеро из них взошли на вершину, но во время спуска на верхних склонах К-2 их застал сильный ураган, вынудивший альпинистов остаться в палатках в штурмовом лагере на высоте 8000 метров. Пока ураган бушевал без остановки в течение пяти дней, они становились все слабее и слабее.

Когда ураган, наконец, утих, только Димбергер и еще один человек смогли спуститься вниз живыми.

В то субботнее утро, когда мы обсуждали, что нам делать с Намбой и Уэзерсом и начинать ли спуск, Нил Бейдлман буквально выгонял команду Фишера из палаток, чтобы отправить их вниз с седловины. «Каждого было очень трудно растормошить после ночи, проведенной на этой высоте, и мне стоило немалых усилий, чтобы поднять их и вывести из палаток — практически, я должен был применить к некоторым из клиентов силу, чтобы заставить их натянуть ботинки, — рассказывает он. — Но я был твердо уверен в том, что мы должны уходить немедленно. На мой взгляд, оставаться на высоте 7900 метров дольше, чем того требуют обстоятельства, означает искать себе неприятности. Я видел, что предпринимаются попытки спасти Скотта и Роба, поэтому все свои усилия направил на то, чтобы увести наших клиентов с седловины и спустить их в нижний лагерь».

В то время как Букреев остался в четвертом лагере, чтобы дождаться Фишера, Бейдлман медленно вел свою группу вниз с седловины. На высоте 7600 метров он остановился, чтобы сделать Питтман вторую инъекцию дексаметазона, потом все остановились на длительное время в третьем лагере, чтобы отдохнуть и утолить жажду. «Увидев этих ребят, я был поражен, — вспоминает Дэвид Бришерс (он был в третьем лагере, когда прибыла команда Бейдлмана). — Они выглядели так, словно выдержали пятимесячные военные действия. Сэнди раскисла окончательно — сквозь слезы она рассказывала: „Это было ужасно. Я просто сдалась и легла, чтобы умереть!“ Все они, казалось, были в серьезном шоке». Когда уже почти стемнело и последние клиенты из группы Бейдлмана заканчивали спуск по отвесному льду в нижней части стены Лхоцзе, в 150 метрах от нижнего конца провешенных перил, их встретили несколько шерпов из непальской экспедиции, организованной для очистки горы от мусора. Эти шерпы поднимались, чтобы помочь клиентам. Когда они возобновили спуск, поток камней размером с виноградину с шумом обрушился на них сверху, и один из камней попал шерпу в затылок. «Камень только зацепил его», — рассказывает Бейдлман, наблюдавший этот инцидент сверху, с небольшого расстояния. «Это было отвратительно, — говорит Клев Шенинг, — звук был такой, словно его ударили бейсбольной битой». Камень ударил так сильно, что от черепа шерпа откололся кусочек размером с серебряную однодолларовую монету, шерп потерял сознание, у него остановилось дыхание и прекратилось сердцебиение. Когда он повис на веревке и начал скользить вниз, Шенинг прыгнул вперед и перехватил его, предотвратив падение шерпа. Но в следующий момент, когда Шенинг держал шерпа на руках, сверху свалился второй камень и снова попал шерпу в затылок.

Несмотря на этот второй удар, после нескольких минут жестокого удушья пострадавший начал снова дышать. Бейдлман спустил его вниз, к подножию стены Лхоцзе, где дюжина шерпов из непальской команды встретила их и доставила пострадавшего во второй лагерь. В тот момент, говорит Бейдлман, «мы с Клевом изумленно посмотрели друг на друга, словно хотели спросить: „Что здесь происходит? Что мы сделали, чтобы так рассердить эту гору?“».