купание в шоколаде. Ага. С виду. Если не внюхиваться.

У меня тоже. Свою жизнь мы сами сделали такой, какая она есть. Но у меня впереди шоколад, а у Маши…

Я вошел в свою комнату и с силой захлопнул за собой дверь.

Она не захлопнулась до конца. По ушам ударил вскрик-вопль на частоте ультразвука. Оказывается, Маша со своими доводами бросилась за мной, она протянула руку… Дверь прищемила ей пальцы.

Я выскочил наружу. Побледневшая Маша стояла у порога с испуганно открытым ртом. Ее глаза пару-тройку секунд пустым взглядом смотрели на пальцы правой руки, ноги вдруг подкосились, и Маша мешком повалилась на пол.

Болевой обморок. Что делать?! Пока я набирал запрос в поисковике, Маша зашевелилась. Я отбросил телефон.

– Жива? Все хорошо? Что с тобой?

– Я упала? Надо же.

Она опять посмотрела на прищемленные дверью пальцы. После долгого разглядывания что-то вспомнилось, губы вновь испуганно приоткрылись, взгляд прыгнул на часы.

Точно, ей же скоро на работу.

– Мне нужно в ванную. – Маша попыталась подняться.

– Я помогу.

Поддерживая за талию, я проводил ее в ванную.

Вот же незадача. Хотел сбежать от ненужного мне спора. Когда, наконец, пойму, что от спора с женщиной сбежать нельзя?

Через пятнадцать минут Маша позвала меня:

– Алик! Можешь подойти?

– Что? – спросил я, остановившись у внешней стороны двери.

Наверняка, требуется помощь. Угораздило же меня хлопнуть дверью, не посмотрев назад…

– Войди.

Я вошел. Маша сидела в набранной ванной, занавеска была открыта. На бортике ванной лежали флакончики и безопасная бритва, а на меня глядело умоляющее лицо:

– Я правша. – Вверх поднялась рука с негнущимися пальцами. – Я не могу побриться, а без этого нельзя. Клиент пожалуется, меня уволят. Или, как минимум, понизят. В любом случае я потеряю премию, а это четыре пятых общего заработка. Я знаю, тебе не нравится, что мне приходится работать без одежды, но работа бывает разной. В клубе мы работаем и топлесс, и полностью без одежды, это не играет роли, клиенты – люди адекватные, они приходят со своими дамами, обслуживающий персонал волнует их исключительно с эстетической точки зрения. За мою нравственность можешь быть спокойным.

– За нее пусть будущий муж переживает.

– Юра тоже все понимает, потому не возражает против моей работы. А сейчас я в полном шоколаде с другим запахом. Скоро за мной заедут, в салон или к знакомым я не успеваю, а брить себя левой рукой не смогу.

Маша, вообще, понимает, о чем речь?! Когда о бритье говорит мужчина, это одно, а когда женщина…

Буквально на днях я брил Любу-номер-два. Я помню, чем все закончилось.

От горячей воды в ванне поднимался пар, разгоряченное тело Маши обтекало каплями пота, а у меня спина, казалось, покрылась инеем. Мышцы и мысли оледенели, в черепе хрустело и шумно трескалось, словно там шел морской бой между айсбергами и «Титаниками». Помощь помощью, но представить, что помочь «родственнице», с которой всю жизнь жить неподалеку и встречаться на семейных мероприятиях, в таком деле могу именно я, да еще попросить вслух…

– Скажи, что приедешь позже, – сипло выдавил я.

– Поехала бы, но не знаю, куда ехать.

– Не знаешь адреса клуба, где работаешь?!

– Обслуживающий персонал привозят и отвозят работники службы безопасности.

– Как же в клуб попадают клиенты?

– По рекомендации.

Маша посмотрела на меня не просто с мольбой, как раньше, а с выражением рушившейся жизни. С таким лицом люди прыгают из окна и вскрывают себе вены. Мне стало страшно. Никогда не работавшему по-настоящему, мне не приходило в голову, что работа – это настолько серьезно. Наоборот, проблема развеселой соседушки вызвала у меня мысль, что знать бы раньше, как легко выгнать Машу с работы, и я давно придумал бы что-нибудь в этом направлении.

– На тебя вся надежда, выручай. – Маша не отводила взгляда. – Отключаем предрассудки, включаем сострадание и помощь ближнему. Ничего принципиально нового не произойдет, ты видел меня без одежды, и ты трогал меня, когда переодевал, когда мы боролись и играли, и когда ты ел с груди. Сейчас будет то же самое. Ну, почти. Тоже никаких намеков на что-то постыдное. Помни: сострадание и помощь ближнему, ничего больше.

– Маша, ты девушка, а я, как бы, совсем наоборот…

– Прекрасно понимаю, а что делать? Предложи другой выход. Не можешь? Потому что его нет. Алик, я сама на пределе, мне всей душой хочется отмотать время назад и не подставлять пальцы под злосчастную дверь. К сожалению, обстоятельства сложились так, как сложились, их не изменить, как бы нам ни мечталось. Сейчас от твоей помощи зависят мои работа и карьера, иначе говоря – моя судьба в твоих руках, в прямом и переносном смыслах. Без работы я стану содержанкой Юры, бесправной и полностью зависящей от его прихотей, ты этого хочешь?

Я помотал головой: «Не хочу». До сих пор мысль оставить Машу без не нравившейся мне работы казалась привлекательной, но теперь…

Маша амбициозна, в обычные официантки она не пойдет, с нынешним заработком оплата будет несоразмерной, а риски те же – хамов и наглецов хватает везде. Но не везде есть гарантии безопасности персонала и забота о нем. В других заведениях девушки не чувствуют себя спокойно, не зря Маша отказалась от второй работы, где условия и оплата предлагались сопоставимыми с основной, а то и превышали ее. Знаменитые актрисы снимаются в эротических сценах, это называют искусством, так как зрелище не возбуждает низменные инстинкты, а пробуждает что-то в душе. Возможно, работа Маши со стороны выглядит так же, меня даже обещали сводить туда при возможности. Я помню про обещание и периодически буду напоминать.

– Что от меня требуется?

– Спасибо, Алик, мне почему-то казалось, что ты не согласишься. Не представляешь, как я тебе благодарна, ты меня буквально спасаешь.

– Что делать-то? – пресек я эмоциональный поток.

Я знал, что делать, но намекнуть на это не имел права. Все связанное с Любой-номер-два оставалось за бортом, а на этом корабле капитан – Маша, пусть она и командует.

– Могу стоять с ногой на бортике, – сказала она, – но освещение здесь верхнее, тебе будет плохо видно, а качество должно быть высоким, чтобы не осталось ни порезов, ни пропущенных участков. Тебе лучше тоже залезть в ванну.

Как с Любой-номер-два. Правда, у джакузи предусматривалась поперечная скамейка, но Маша, наверняка, лучше меня знает, что делать.

– Надену плавки. – Я пошел в свою комнату.

В мыслях о предстоящем плавки налезли с трудом. А не сбежать ли? Сказать, что мне позвонили, срочно вызывают…

В растрепанных чувствах я вернулся обратно. В глазах Маши читалось