Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И всё же два этиамария улетели как тряпичные куклы в сторону. Первым поднялся командир. Щит всё ещё тяжелил руку, сломанное древко пришлось выкинуть. А вот Бертол уже не встал.
Поднимающийся Вирд взглядом искал новое оружие, но увидел только хвост виверны и взгляд своего товарища со стороны головы монстра. Арбалетчик оказался в одиночестве, провокатора рядом не было, и он стал лёгкой добычей. Пасть метнулась к добыче, но спущенный курок отправил болт в полёт прямо до глаза. Раз уж умирать, то с пользой.
От такой раны чудище рассвирепело ещё пуще прежнего, что вылилось в приступ настоящего насилия. Челюсти перекусили человека в области живота, но не слишком сильно. После чего виверна подняла этиамария в воздух и изрыгнула огонь в небо, заставляя бедолагу кричать в агонии.
— Нужно отвлечь тварь и выстрелить ей в глотку! Там-то чешуи уж точно нет! — командир прокричал новый приказ, как раз когда подобрал новое копьё.
Но никто не услышал его слов, даже он сам. Голова Вирда звенела, а кругом лишь трупы и приближающаяся виверна. Налитые кровью глаза с вертикальными зрачками с усмешкой взирали на глупого человека. Как только ему в голову пришло, что столь слабый смертный может убить дракона?
Истекающая кровью виверна медленно двигалась к цели, но ещё заранее начала изрыгать огонь. Пламя вырвалось из пасти и снова ударило в щит, заставляя отвернуться. А монстр продолжал ползти, чтобы потом сомкнуть челюсти на теле человека, вынужденного прятать взгляд.
В этот раз дыхание чудища не останавливалось вообще. Тварь понимала, что это последний враг, так что можно отдать и остатки сил. Поэтому в какой-то момент лист бронзы начал плавиться. Нагревался и шлем, даже дышать выходило с трудом, ведь со вздохом в лёгкие норовили угодить языки бушующей стихии. В этот же момент Вирду стало понятно, что помощи ждать неоткуда. Остался только он один и виверна.
Столько выигранных боёв, столько чудищ удалось затравить, но это… это было что-то за гранью возможностей человека. Даже если бы в ассортименте имелось больше кислотных горшков, то всё равно жидкость никак не вредила чешуе. Да и без крыльев монстр представлял огромную угрозу. Здесь требовалось совершенное другое оружие, что-то из гномьих кузниц, чьи мечи всё равно не поднимет ни один простой смертный, баллисты какие-нибудь. Был бы в отряде хотя бы один маг… хоть какой-нибудь. Но оставался только один человек, поддоспешник которого уже начал загораться.
Но Вирд не падал и не сдавался, продолжая стоять под шквалом убийственного огня. Окончательно поплыл лист бронзы вместе с изображением чёрного чёрта. Могучая тень же становилась всё ближе, приковывая ставший безумным взгляд командира Чёртовой Дюжины.
Очередной шаг сотряс землю, как вдруг щит слегка опустился, и показался шлем Вирда, решившего взглянуть прямо в огонь. Пламя тут же лизнуло лицо, после чего застонало от нагрузки тело. Говорят, в самый страшный момент воин получает от богов силу дюжины смертных мужей, что позволяет перепрыгнуть через стену в побеге от льва, повалить быка в отчаянной схватке за жизнь и просто вытянуть на себе из реки десяток утопающих.
Но тело Вирда заскрипело от мощи как минимум тринадцати мужчин, от чего лопнули сосуды в глазах и порвались мышцы. А вся сила оказалась направлена в бросок копья, прямо в источник пламени. Правильно поставленная нога, переносный в плечо импульс и бросок, ради которого пришлось взглянуть в огонь.
Поток пламени тут же исчез, а виверна задрала морду к небу в полном боли крике. Пасть сомкнулась, но от этого копьё лишь сломалось, а остриё ещё глубже ушло в нёбо. Сам же этиамарий вдруг рванул с места, да так быстро, что заработал вывих. Но боль дойдёт до мозга гораздо позже.
Выкинув горящий щит и обнажив клинок Вирд устремился к лапам монстра. Меж двумя когтистыми конечностями зияла рана, оставленная Бертолом. В неё с разгона и угодил меч по самую рукоять. Сразу же человек остановился, но в следующую секунду сделал шаг, всем телом наваливаясь на рукоять.
Раздался хруст, может быть костей в руке, может это расходилась чешуя. Этиамарий уже действовал не слишком осознанно, весь мир слился от шага до шага, что сопровождалось новыми порциями перемешенных в бурой жидкости внутренностей и ударами фонтана из очевидно задетой артерии.
Через десять ударов сердца виверна повалилась на землю, а голос комментатора прорвался сквозь гул в голове выжившего бойца Чёртовой Дюжины. Толпа ревела от радости и плакала от досады. Многие проиграли целые состояния на ставках.
А Вирд стоял и слушал, сжимая в рука холодную рукоять меча. Просто слушал, ведь большего не получалось сделать. Слипшиеся веки на изуродованном огнём лице не могли открыться.
Эпилог
Гигантские механические часы издавали размеренный стук в такт каждому движению стрелки до нового деления. Звук секундной напоминал скорее слабый щелчок замочной скважины, минутная уже действительно стучала подобно молотку, а часовая гремела на весь дворец как гром. При несмотря на разную громкость, все стрелки звучали одинаково утончённо и элегантно, а сами звуки являлись самими настоящими нотами. Так что любой гость мог сразу понять какое сейчас время в песне часов. Если, конечно, он способен отличить фа диез от ми бемоль.
Однако сейчас Адрион не мог отвести взгляда от чудесного творения. Эти тихие щелчки не должны отвлекать внимания, а до звучания часовой ещё нужно подождать. Однако в данный момент практически всё ужасно бесило главу рода Торвандори. И в то же время монотонный звук вводил его в некоторый транс, что смешивало и без того противоречивые чувства внутри окончательно и бесповоротно.
— Может их тоже снести? — мелькнула мысль в сознании аристократа: при этом он действительно собирался их снести, уничтожить, а не снять и продать, именно просто убрать их навсегда из мира, но не передать кому-то другому. — И заменить зачем на песочные?
Сбросив наваждение Адрион снова принялся трудиться с бумагами. Нужно согласовать выступления с несколькими Великими Аренами и выбить для себя наилучшие условия. В принципе это не так уж и сложного сделать с текущей то ситуацией на рынке.
Семья Торвандори всегда была и остаётся крайне влиятельной в кругах не просто дворянства, а высшей аристократии. Основной упор рода делался на подготовку этиамариев, но этим Зелгиос решил не ограничиваться. Ведь где арены, там и кузнецы, мастера слова и химерологи. Бой почти как опера, пьесе нужно либретто, нужна музыка, боевой инвентарь и костюмы, массовка и реклама. Аренный бизнес очень огромен и нуждается чуть ли не во всём и сразу. Поэтому род тоже рос во все стороны, имел свои мастерские и своих артефактологов, чтобы лучшие бойцы получали лучшее снаряжение, не боясь, что в один момент из-за закулисных игр кто-то откажется выковать достойный сильнейшего меч. Отец заложил лучший из возможных фундаментов самодостаточности.
Но за последние три года многое изменилось, очень многое. Качество этиамариев упало, запал главы рода куда-то исчез, а ведь это крайне плохо и ужасно. Зелгиос таким образом не просто проявлял какой-то странный и нелогичный эгоизм, он ещё и подвергал угрозе, как бы это странно ни звучало, весь Эдем. Род Торвандори претендовал на первенство в иерархии дворянства, все важные вопросы решались с их участием, а имеющаяся сила являлась гарантом стабильности. Смертные такой высоты не имеют права вдруг просто перестать что-то решать и отгородиться от происходящего вокруг. Они должны и обязаны выбирать куда все пойдут и вести за собой других, пусть даже силой. Иначе… иначе рода поменьше начнут грызню за освободившееся место лидера. А это всегда плохо для стабильности. Мир должен быть поделён и никто не должен сомневаться в правильности этого деления.
В результате из-за безразличия Зелгиоса упало не только качество этиамариев, но и враги начали задаваться одним и тем же вопросом: а не потерял ли старик хватку? Они видели слабость и были правы, однако им также стоило увидеть и новую опасность в старшем сыне. В этом они просчитались.
Во время переворота погибли и значительная часть этиамариев рода Торвандори. Многих, почти всех из числа лучших, тренировал и наставлял на пути воина Граниир.
