ней сейчас как будто заново знакомимся. Так что до женитьбы – это пока как до Пекина пешком.

- Ну и отлично! – Полина встала, подошла ко мне и обняла. – Только, пап, давай договоримся, ты теперь не будешь со мной сидеть рядом как приклеенный. Тебе и работать, и… к Пекину потихонечку продвигаться. Так что если вечером надо куда-то пойти или вообще уехать… только предупреждай.

- Договорились, - кивнул я, потому что и сам об этом думал.

- И мне тоже надо как-то привыкать… учиться быть самостоятельной.

Всколыхнулся инстинкт родителя-наседки: это как это – самостоятельной?! Пришлось запихнуть его ногой в угол. Она была права. Об этом говорили и в клинике, и Жонар в реабилитационном центре. При доскональном соблюдении всех предписаний и постоянном контроле пациенты с донорским сердцем могут вести жизнь, мало чем отличную от жизни обычных людей.

- Хорошо, Поля. Мы это обговорим. Если тебе куда-то понадобится, поедешь с Володей.

Невольно вспомнился Ларкин Витюша. Не дай бог мне стать таким чокнутым папашей, как дядь Петя. Нет-нет, чур меня. Но и не на метро же ей ездить, ковид никуда не делся.

- Ну здрасьте, - надулась она. – Офигеть самостоятельность, с водителем на Порше.

- Порше могу оставить себе, а для вас купить какую-нибудь табуретку.

Табуретку, разумеется, я бы не купил, безопасность превыше всего, но в чем-то Полину понимал. Это у ее матушки понты лезли из ушей, а меня еще в школе коробило, когда считали мажором. Нет, я весьма ценил блага, которые дают деньги, но никогда не стремился выставлять их на всеобщее обозрение.

- А у меня права будут?

- Посмотрим через год, - увильнул я от ответа.

- Ладно, папуль, пойду спать. Устала что-то.

- Как ты себя чувствуешь?

- Да все нормально. Просто устала.

И все-таки не удастся мне до конца выключить в себе наседку. Всегда буду беспокоиться за своего цыпленка. Ведь понимаю же, что вчера была долгая непростая дорога, перемена климата, другая вода и еда. И столько новых впечатлений. С утра ездили в кардиоцентр, потом в школу.

За десятый класс Полина экзамены сдать не смогла, потому что была за границей, а за одиннадцатый слишком много пропустила. Поэтому договорились, что до июня она будет повторять уже пройденное, сдаст экзамены и с осени начнет готовиться к ЕГЭ. Дистанционно – тут мы с врачами и директрисой школы были солидарны, хотя без недовольной «крыски» не обошлось. Ну и ужин, конечно, - само по себе испытание.

Полина ушла в свою комнату. Юля не звонила, хотя они давно должны были приехать. Уже думал набрать сам, но тут наконец телефон зажужжал.

- Извини, Дим. Вот только удалось от Глашки удрать, да и то чтобы псину на ночь вывести. Прямо лопается от впечатлений.

- Ну и как впечатления? – я лег на кровать, улыбаясь в потолок. – Надеюсь, мы ей понравились?

- Не обольщайся, - фыркнула Юля. – Тебя она, походу, вообще не заметила. Сказала вскользь, что машина крутая и что ты симпатичный. Зато у Полины твоей теперь есть фанклуб в Глашкином лице. А мы как?

- Да примерно тот же расклад. Глаша классная, а ты, матушка, просто приятная, потому что тебя было не видно и не слышно. Но зато мне дозволено… как это? А, поухаживать за тобой.

- Что, так и сказала?

- Нет, это я перевел. Или ты против?

- Марк!!! Фу!!! – рявкнула она в сторону. - Это не собака, а пылесос, что видит, то и тащит в пасть. Не против, поухаживай.

- Тогда давай завтра куда-нибудь сходим?

И снова всплыло давнее-давнее - как представлял в Новом Осколе: позвоню Юле осенью и вот так же предложу куда-нибудь сходить.

- В кино?

- Я бы предпочел посидеть где-нибудь спокойно, без трескотни рядом.

- Тоже неплохо. Заедешь за мной часам к шести? Мы на Кузнечном.

- Хорошо. Ну, до завтра?

- До завтра, Дим… Целую!

Юля

Глашка крахмалила мне уши всю дорогу. Справедливости ради, она не всегда была такой болтушкой, но на эмоциях ее прорывало настоящим Ниагарским водопадом. Видимо, в качестве компенсации за детское молчание.

Полина такая… такая… ах, какая!

Один раз вскользь промелькнуло и про Диму. Ну, он ничего так… симпатичный.

Мне было и смешно, и неловко перед водителем. Со своего места я видела лишь кусочек профиля, да и то в свете датчиков на панели, но было заметно, что он изо всех сил сдерживает улыбку.

Дома Глашка продолжала балаболить, и я никак не могла вклиниться, чтобы поставить ее на паузу и позвонить Димке. Спас Марк, намекнув подвыванием, что, если его сейчас не выведут, случится страшное. Терпеть он еще не научился, зато просился на улицу вполне внятно. Быстро натянув на него комбез, я спустилась во двор, дошла до прогулочного пятачка и набрала номер.

Немного царапнуло досадой, что впечатления на Полину не произвела, но, если подумать, это как раз было нормально. Мы ведь с ней толком даже не разговаривали, именно мы с ней. Только какой-то общий разговор, а так они в основном болтали с Глашкой. У детей все проще, даже с разницей в возрасте, а вот к незнакомому взрослому у подростка отношение по дефолту настороженное. Тем более если знает, что не просто так какая-то тетка знакомая зашла в гости.

Но если бы сразу возникла неприязнь, я бы почувствовала. Такая девочка – она как Глашка, не смогла бы этого скрыть. Так что… Начало можно было назвать более чем удачным.

Открывая дверь парадной, я вспомнила, как Димка сказал: «мне дозволено за тобой поухаживать» - и хихикнула в ухо Марку, которого держала под мышкой.

Это было так… забавно, старомодно, церемонно. Немного нелепо. И… черт!.. страшно приятно.

Я снова вспомнила тот день в поезде. Как Димка принес белье и застелил мою полку, угощал конфетами, выскочил за сиренью, едва не отстав. И все это без какого-то усилия над собой, абсолютно естественно. Можно только представить, как все было бы, если бы мы встретились осенью.

Если подумать, за мной вообще никто никогда не ухаживал. Лешка и Славка не в счет. Там были, конечно, цветочки-конфетки и прочие знаки внимания, но… не от тех, от кого хотелось бы. Да и вообще все не так. Слово дурацкое, но под ним я подразумевала именно плавное развитие отношений, маленькими шажочками на мягких лапках, когда и хочется быстрее, но сдерживаешь