У входа на лестницу развели костер, и обладатели факелов поджигали фитили от его пламени.

Затем наружу вылез гигантский человеко-медведь, согнувшийся под грузом сложенной каталки. Оказавшись на площади, он лихо развернул каталочные стойки, низко склонился над привязанным пленником и погрозил ему когтем.

— Мудрый совет, приятель: хватит каламбуров.

Даргер хихикнул.

В окнах окрестных домов зажегся свет. То тут, то там мелькали тени жильцов, подошедших к окнам посмотреть, что за шум творится на площади.

А в Верхнем Городе материализовался самый главный персонаж.

Мгновенно чудесным образом хаос пришел в порядок. Праздные и бесцельные силы стремительно организовались в бригады и выстроились парадным строем вдоль Тверской. Барабаны, горны и самодельные шумелки молчали. Стихли и голоса.

Минуты текли в безмолвии.

Наконец, последний подземный обитатель занял свое место во главе процессии.

Это был царь Ленин в сером костюме-тройке и с бритвенно-острыми стрелками на брюках. Он вскинул бородку с видом уверенным и решительным, как человек, которого ничем не остановить. Не говоря ни слова, он поднял руку, а затем простер ее вперед.

Ленин зашагал прямо. Войско последовало за ним.

Бледнолицые развернули готовые рассыпаться в пыль транспаранты. Воскресли лозунги, невиданные со времен рассвета Утопии: «ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!», «СЛАВЬТЕСЬ ВОВЕКИ ТРУДЫ И ИМЯ ВЛАДИМИРА ЛЕНИНА», «ДА ЗДРАВСТВУЕТ НЕРУШИМЫЙ СОЮЗ РАБОЧИХ, КРЕСТЬЯН И ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ, БРАТСТВО И СВОБОДА ВСЕХ ТРУДЯЩИХСЯ!», «МИР, ЗЕМЛЯ И ХЛЕБ!» и «ДА ЗДРАВСТВУЮТ СЛАВНЫЕ КОЛХОЗНИКИ КОЛОМНЫ!»

Были и другие транспаранты с надписями типа «РЕЧНОЙ ФЕСТИВАЛЬ ИСКУССТВ», «МУЖСКИЕ КОСТЮМЫ ПО НИЗКИМ-НИЗКИМ ЦЕНАМ!» и «ДИСКОТЕКА ЗИМНИХ КОСТРОВ», которые при всей своей загадочности добавляли шествию праздничной атмосферы.

Бледнолицые безжизненно тащились по Тверской, и когда транспарант рвался и ткань разлеталась в клочья, они продолжали идти и размахивать шестом с прибитыми к нему тряпками. Их пленники прыгали и плясали.

Из каждой двери московиты выливались на улицы, бросая секс и богословие ради зрелища творящейся истории. Столкнувшись с процессией, они застывали и отшатывались. Горожане были явно испуганы. Но Бледнолицые в птичьих масках размахивали распылителями, откуда вылетали черные дымные клубы. Люди, вдохнувшие дым, замирали, а потом с очумелыми лицами и пылающими священным огнем глазами присоединялись к параду.

— Царь Ленин вернулся! — проревел жуткий голос.

Только находившиеся в непосредственной близости от источника звука поняли, что он исходил от самого Ленина, поскольку губы его не двигались в такт словам.

— Присоединяйтесь к великому человеку и восстановите славу России!

Люди восторженно приветствовали своего будущего правителя.

— Царь Ленин! Царь Ленин вернулся! — по рядам пронеслось спонтанное скандирование: — Ле-нин! Ленин! Ле-нин!

Речевку подхватили, и она окутала Тверскую, распространяясь как лесной пожар. «Ле-нин! Ле-нин! Ленин!» — доносилось со всех сторон. Даже подземный народ, протрезвевший от контакта со свежим воздухом, был захвачен безумием. Вскоре каждый громко распевал: «Ле-нин! Ле-нин! Ле-нин!»

А когда речевка себя изжила, возникли другие: «Революция сейчас!», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и «Мать-Россия возродилась!».

— «Рыжий красный черт опасный!» — выкрикнул Даргер.

— И без глупых шуточек, — пригрозил сержант Войтек.

— Какая… цена? — переспросила задушенным голосом женщина, когда подземный владыка закончил свою речь.

— Кровь, — повторил тот. — Половина крови Москвы. Сегодня. — И добавил: — Также мне потребуется человеческое тело, чтобы те, кто увидит меня, не подняли тревогу.

В зале присутствовал только один человек: рослый и коренастый. Его было не жалко использовать для данной цели. Именно по этой причине Хортенко и выбрал его в качестве болтуна.

— Взять его, — бросил начальник разведки, указав на Дубинина.

Что еще за реплика? Ее в сценарии не было. Выпучив глаза, бывший глава профсоюза разинул рот — для мольбы, для отказа или для оспаривания своей судьбы, никто так и не узнал. Ибо агент разведки, стоявший у него за спиной, проворно накинул Дубинину на шею удавку и с минимальным шумом задушил бедолагу.

Хортенко бесстрастно наблюдал за убийством. Он уже догадался, что относительная безболезненность смертельной процедуры станет очередной галочкой в списке подземных владык. Такое «милосердие» им явно не понравится. Он понимал, что существует поворотный пункт, в котором испуганная покорность превращается в истерию, отчаяние и открытое неповиновение. Поэтому Хортенко не сомневался, что в ближайшее время его девятнадцать новых министров окажутся на краю пропасти.

Так и получилось.

Когда подземный владыка занял новое тело и плоть зашили, подчиненные Хортенко вытерли кровь и натянули на объект генеральскую униформу. Некоторых из присутствующих вырвало, минимум один рыдал, вдобавок все были слишком напуганы, чтобы ослушаться подземную тварь или Хортенко.

— Вам неизвестно, что я из себя представляю, однако вы боитесь меня, — проскрипел владыка. — Так вам и следует поступать. Я быстрее и сильнее любого из вас. Если я решу вырвать чье-либо трепещущее сердце из его груди, никто не сможет меня остановить. А моя ненависть к вам и вашему племени абсолютна. Я не желаю вам ничего, кроме страдания, боли и смерти, которая придет лишь спустя долгий срок и после того, как ваше отчаяние достигнет высшей точки. Я — ваш ночной кошмар, и если вы проявите неповиновение, я вас убью. Если попытаетесь сбежать, я вас убью. Если вы доставите мне неудовольствие, я вас убью.

Вы видели, что стало с человеком, чье тело я теперь ношу. Ему повезло, ибо его гибель наступила быстро. Подумайте о том, что я сделаю с вами, если вы не будете мне подчиняться.

Хортенко шагнул к двери, которая вела в Нижний Город. Княжеский гвардеец открыл ее, вышел наружу, дабы убедиться в безопасности прохода, и кивнул.

По мановению руки Хортенко подземный владыка прошествовал мимо него и исчез, бросив через плечо:

— За мной.

Они повиновались.

Выяснилось, что московские благородные дамы имели поразительную склонность и необычайный аппетит к актам совокупления во всем их многообразии. К счастью для Довеска, недельное ученичество у сверхъестественно одаренной Зоесофьи научили его набору трюков, позволивших ему не отставать от партнерш. Подобно тому как рабочий быстро обучается поднимать тяжести при помощи ног, а не спинных мышц и «ходить» с грузом массивных предметов, нежели выматываться, толкая их, так и Довесок усвоил нечто очень полезное. Например, для одних позиций он пускал дело на самотек, а иной раз просто лежал и вспоминал зеленые холмы Вермонта, позволяя своей временной подруге делать львиную долю работы. Таким образом, ему удавалось совершенно восхитительно проводить время на вечеринке баронессы Авдотьи, не заработав грыжу.