– Что? – Он с недоумением повернулся ко мне.

– Пожалуйста, ответь, – тихо попросила я.

– Стоунхендж.

– Перед тем как отправиться туда, ты поругался с Сабриной. Из-за чего?

– Она не хотела давать тебе антибиотики. Ты была на пороге смерти… Проклятье, что здесь происходит?!

– Мы не можем уничтожить устройство.

– Что? Ты сошла с ума?

– Если мы так поступим, все пассажиры, погибшие во время катастрофы и в результате эпидемии, так и останутся мертвецами. У них уже не будет шанса вернуться к жизни.

– Это цена за спасение нашего мира, Харпер.

– Вовсе не обязательно. Юл и Сабрина предложили другое решение. Они намерены использовать квантовое устройство, чтобы отослать обратно наши воспоминания. Рейс триста пять вернется в наше время, но мы с тобой, а также Сабрина и Юл сохраним все воспоминания о том, что произошло с нами здесь.

– Почему они ничего не рассказали Николасу?

– Они рассказали. Но Николас и Оливер их предали. Они доставили сюда рейс триста пять не для того, чтобы проверить действие вакцины. Это было лишь прикрытием для их истинной цели.

– И чего же они хотели на самом деле?

– Чтобы я и Грейсон оказались здесь. Николасу нужна только я.

Ник отвернулся от меня. Он был оскорблен? Или смущен?

– Значит, он здесь ради тебя и устройства, верно? – Теперь его голос зазвучал очень жестко.

– Да. И что ты намерен делать?

– Я хочу с этим покончить.

* * *

Казалось, пар проник во все закоулки гостевой башни. Мы с Ником спускались вниз, стараясь не обращать на это внимания и двигаться с максимальной быстротой. На лестничной площадке первого этажа в луже крови лежала груда тел. В самом низу я увидела Юла.

Ник перешагнул через него и рванул на себя дверь.

Я наклонилась, чтобы проверить пульс у азиата, и не убрала пальцы с его шеи даже после того, как нащупала холодную плоть.

– Харпер, пойдем! – звал меня мой спутник.

Я подняла голову, не в силах сделать и шага.

– Он был мертв, когда я сюда добрался, – сказал Ник. – Нам нужно идти.

Мы побежали по темному коридору, в сторону какофонии взрывов и выстрелов.

Пять башен-пальцев Титан-сити возвышались на просторной площади, которая получила напрашивающееся название – Ладонь. Она и по форме была похожа на раскрытую ладонь, хотя и была засажена множеством пальм.

Прежде Ладонь была безупречно чистой, теперь же повсюду валялся мусор, и я увидела несколько кровавых луж. Великолепный мраморный пол засыпали рваные пальмовые листья, а на стенах остались глубокие вмятины. Половина стеклянных панелей была разбита, и они пропускали внутрь ветер, который дул со стороны дамбы. Рев водопада временами перемежался грохотом выстрелов, криками и взрывами гранат, и весь этот шум вызывал у меня тошноту.

Мы с Ником немного помедлили в темном коридоре, дожидаясь, когда в сражении наступит затишье. Мы застыли у основания башни-мизинца, а устройство находилось в безымянном пальце: башня с отелями соседствовала с покоями Титанов, так что нам не пришлось бы идти далеко, и это успокаивало. Однако на нашем пути стояли четыре человека, охранявших вход в гостевую башню: два колониста в простых серых одеждах и два Титана, сохранивших верность Сабрине и Юлу. Титаны держали в руках ружья и наблюдали за разворачивающимся сражением. У обоих на лицах застыло страдальческое выражение, словно им хотелось присоединиться к своим собратьям внизу, которые отступали под натиском сил Николаса.

Мы приблизились к выходу из коридора, и тени сменил лунный свет, который просачивался сквозь семиэтажную стеклянную стену.

На самом деле Ладонь представляла собою семь уровней давно заброшенные ресторанов, магазинов и складов. Две роскошных лестницы из мрамора, стали и стекла в форме спирали ДНК украшали открытое пространство, выходившее на долину и водопад.

Титаны в скафандрах пробивались по извивающимся лестницам, стреляя и попадая под встречный огонь защитников города, которые прятались в магазинах и ресторанах на каждом уровне. Все это напоминало военную игру – вот только лазерные выстрелы пробивали скафандры и несли смерть. Периодически кто-то из Титанов срывался с лестницы и падал в бассейн находившегося внизу большого фонтана.

– Держись за моей спиной, – велел мне Ник.

Я хотела спросить, какой у него план, но на это не было времени. Хорошо хоть, что одно я знала твердо: Ник Стоун умел быстро принимать решения в сложных ситуациях. И в мире не было человека, за которым я бы следовала охотнее. Нам лишь нужно было добраться до…

Мой друг вышел на площадь и в упор выстрелил из ружья в Титанов, охранявших вход в башню отеля. Выстрел пришелся в голову стоявшего справа охранника и оказался смертельным.

Двое колонистов закрыли оставшегося Титана – это была женщина – своими телами. Они встали плечом к плечу перед нею, но Ник не колебался ни секунды. Он выстрелил дважды, и колонисты рухнули на мрамор, окрасив его кровью. Еще два выстрела – и женщина-Титан тоже упала, выронив ружье.

Я была потрясена, и меня словно бы окутала густая пелена, но Стоун схватил меня за руку и потащил к входу в башню отеля.

Мы снова бежали по коридору. Лунный свет сменился тенями, а потом коридор осветило тусклое сияние аварийных ламп. Мы оказались на первом этаже, возле моей комнаты, где я пришла в себя в белом одеянии, которое все еще оставалось на мне, и где я закончила наброски истории Алисы Картер, девушки, чьи решения определяли судьбу всего мира.

Ник продолжал тащить меня за собой, почти насильно.

– Харпер, приди в себя, – потребовал он, поворачиваясь ко мне и глядя мне в глаза.

Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от моего.

– Какая комната? – Этот вопрос прозвучал еще более требовательно.

Я закрыла глаза и сглотнула.

– Это была всего лишь пара колонистов, Харпер, – сказал он нетерпеливо. – Их еще пять тысяч – вполне достаточно, чтобы восстановить население планеты. Ну, куда теперь?

– Два, три или пять, – быстро сказала я, все еще надеясь…

Стоун рассмеялся:

– Умно!

Мы побежали по лестнице. Мои ноги горели от усталости, но я изо всех сил старалась не отставать, потому что уже знала, что должна сделать. Лестница шла вверх, но башня была слегка наклонена, и палец немного согнут в сторону Средиземного моря. Я не знала, сколько этажей осталось до вершины, но мне было известно, что первые двадцать выходили на Атлантику – как и окна моей комнаты, где я пришла в себя утром. А если подняться выше, то номера будут выходить окнами на долину, где прежде находилось Средиземное море.

На площадке двадцать третьего этажа Ник остановился и улыбнулся мне, пытаясь отдышаться: