Я бросаю ещё один взгляд на записку, прицепленную Марихуаной одиннадцатому лишнему на грудь:

«Пожалуйста, прошу никого ЭТО не трогать. Мол.»

Её изображение нам с Бабулей демонстрируют головидеосенсоры башки киберуборщика, что по команде Сети «Пожирателя» крутится там поблизости.

И тоже отключаюсь.

Мы с Бабулей переглядываемся, и она ворчит:

– Ну, потопали реставраторов дурить, в лице ихнего холодноглазого дедули Джима. Одного не могу я понять, и вот в чём дерьмецо—то я чую – на кой хрен этому гадскому талисману сдались именно вольные торговцы, и второй раз именно – МЫ??? Такое ощущение, знаешь, малыш, что этот талисман хр—ренов – будто засланный свыше. По наши грешные души…

* * *

– Извините, но я действительно вынужден подержать вас в карантине, пока не удостоверюсь, что за вами следили агенты Ревмагсовета.

Он ещё и извиняется, поди ж ты!

– И долго подержать? – спокойно интересуется Ба.

– Надеюсь, не очень.

И надежды милорда оправдались. Хотя его изысканным гостеприимством нам всё—таки немало довелось попользоваться. Почти половину суток. Я совершенно не думал, что нас могут умертвить, за годы космических похождений привык уж, что все вокруг только и жаждут этого. Почему—то я думал о типчике, что странным образом появился на «ПП». И к моменту нашего освобождения из плена уже находился на корабле дхоррову уйму времени; почти что всю эту самую половину суток.

Но ещё до того, как мы с Ба вернулись на «Пожиратель», нам предстояло добазариться с Джимми… В итоге – ударили по рукам и подписали контракт, состоящий из трёх пунктов. Добавлять четвёртый Ба сочла бессмысленным, только дилетантски—простенькое примечание соорудила. Это было воистину нетипично. Обычно она казуистически наворачивает кучу формулировок, чтобы всегда иметь запасные выходы.

Но с Джимми, этим супердедом, не очень—то хвостом покрутишь. Похоже, Ба ощутила собственное бессилие. Едва ли не впервые в половозрелой жизни, с того светлого дня, как прорвалась из дремучей чащи на кирутианский космодром. Обторговал её Джимми, что да, то да. Конечно, если считать нож, приставленный к горлу, рекламно—торговым приёмом…

И тут появился Майкл. Мы только—только за стол сели, по приглашению Джимми, обедать.

Кузен потерянного принца—наследника, значит. Родной сынок Джимми, весь в папашу псих – не стремящийся влезть на Трон и опоясаться Мечом.

Майк мне с первого взгляда понравился. Крутой хлопец. Такому в рот не клади палец, отхватит вместе с ладонью, и вдобавок руку отчекрыжит. Чем—то на меня похож (не внешне, а «боевитостью и духовитостью», которые, по выражению Бабули, «аж прут»). К тому же практически ровесник мне.

Папуля Джимми представил его нам, нас – ему, и сынуля:

– Доброго базара! – поздоровался с нами.

Уважил, молодец.

А Бабуле ещё и лапку чмокнул, левую среднюю. Бабуля сразу к нему прониклась. А когда он уселся напротив неё и начал галантно пододвигать всякие вкуснючие штуковины, аж растаяла.

Тьфу, противно смотреть. Этот изысканный хлыщ мне уже не казался таким симпатичным, как минуту назад… Бабуля воодушевлённо слопала всё, что он ей пододвинул, и слопала бы вчетверо больше, но уже ничего не осталось.

Вообще мне этот аристократический обедец понравился. Сервис выше всяких похвал. Чинно этак, по заведённому ритуалу, бесшумно движущиеся дворецкие, или кто они там?.. и подобранные одна к одной в масть, как сочетание тонов мебели и стен, потрясающие девочки—блондиночки. Они дежурили у спинок кресел, на случай – подать там гостю чего или с ложечки покормить, приспичит ему вдруг блажь этакая…

«Может, и во мне проснулась тяга к утраченному „благородству“, коим владели мои дворянские предки?», – подумал я, вздохнул, отчалил от стола и пошёл осматривать апартаменты Джима. Сам хозяин уже извинился и удалился. «Выяснять», небось. Бабуля же осталась любезничать с молодым светским львёнком, а меня сопровождали три обалденные девчушки в красных курточках с золотыми крестами. Девчушки сказочные, что и говорить, но меня даже целовать их не тянуло уже; такие постные и бледные у них были мордочки, при всей их несомненной смазливости, что у меня аж сердце упало. «Не—ет, в моём имении дивчатка будут весёлые и румяные! – решил я. – Уж постараюсь… Только вот имения у меня никогда не будет.»

Отпустил нас Джимми ближе к полуночи. Мне давно порядком поднадоели экскурсии по его обширным апартаментам и отмороженные физиономии ливрейных слуг и служанок.

К тому же почему—то пропала двусторонняя связь с кораблём.

Судя по нашим непрерывно передающим терминалам, от нас информация уходила в корабельную Сеть исправно, но мы в ответ на свои запросы не получали ни байта…

Потом связь восстановилась, и Сеть ответила, что всё в порядке. На повторный запрос мы получили аналогичный ответ.

«Что—то не то…», – прокомментировала Ба.

Я взглядом спросил: «Не думаешь ли ты, что этот шизик—талисма…»

«Во—во!», – коротко ответили уши Ба…

Отвезли нас прямёхонько к триста сорок шестому блоку причалов; в аккурат к условленному времени окончания «увольнения» подгадали, но у главного створа ни Тити, ни Номи не оказалось. Все прочие уже давным—давно, ещё до окончания срока увольнения, вернулись на «Пожиратель», судя по поступившей ранее информации. Но «девчонки наши загуляли, ох загуляли!», – прокомментировала Бабушка, и велела: – Идём домой. Ждать не будем.

Я же – медлю. У меня какое—то странное ощущение возникает: будто из глубин космобазы меня нечто… или некто… зовёт на помощь?.. в беду попал и – зовёт, зовёт…

Тут является робот—грузчик, и сообщает, что, дескать, посланный он Фаном, дабы лично встретить чифову прямую подчинённую в условленное время. Мы с интересом приглядываемся—принюхиваемся—прислушиваемся к робу – вдруг ощутим мутотень, от него исходящую? Но синхронно пожимаем плечами. Ничего странного от грузчика (частицы корабля!) не исходит, ничего такого—растакого – не ощущается… Хотя нет, меня почему—то подташнивать начинает.

– Идём, адъютант чифа. Явится, никуда не денется. Не маленькая, – ворчит Бабуля, и мы идём в створ. Я забираю боевой скаф из камеры хранения, облачаюсь для подтверждения имиджа, и, проходя таможню в обратном направлении, вызверяюсь на Л'ливу, ещё не оттрубившую свои «сутки». Мол, ты—то какого дхорра до сих пор не устроилась по совместительству в бордель?! Я там был, тебя искал, а ты где тем временем таскалась?!

Прапорщица от неожиданности вновь теряет дар речи, а мы быстренько проходим досмотровую и ныряем в люк.

Ба спрашивает:

– У тебя что, нервы сдали?

– Похоже, да, – киваю. – Может, это начинает проявляться мутотень? Никого не тошнит?

Она не отвечает. Робот тоже молчит. С юмором он воспринять этот вопрос, обращённый и к нему, не способен. Юмор у него не запрограммирован… Похоже, у меня начинается «синдром талисмана». С параноидальными синдромами… тьфу, симптомами… Сейчас я, а может и все мы, поголовно начнём его искать, а учитывая размеры Папы, лет через тыщу в аккурат сыщем. Картина маргарином: параноики ищут частицу растроившегося «шизофреника»…