– Нью-Йорк – большой город, а Америка – большая страна. Я полагаю, что если здесь хватило места для голландцев, англичан и венгров, то найдется место и для негров с ирландцами.

– Конечно, мадам, – почтительно согласился паренек Он подумал, что новая миссис Каролис, наверное, немного не в себе. Поэтому и позволяет ему сидеть рядом с собой и разговаривает, как с равным. Поэтому и горничная так беспокоится. – А вот для конфедератов места нет, – улыбнулся он. – Их всех загонят в Союз, вот увидите.

Пока они ехали от причала к особняку Каролисов, Маура все время думала о своих соотечественниках. Люди, с которыми она подружилась на «Скотий», уже, наверное, устроились. Те немногие, у которых в Нью-Йорке были родственники, дали ей свои адреса. Она собиралась навестить их. Хотела предложить им деньги, если понадобится. Александр поможет с работой, если им до сих пор не удалось устроиться.

– Где в Ныо-Иорке Бауэри и Файв-Пойнтс? – спросила она Мириам, когда их украшенная гербом карета проезжала мимо особняка Стейвесантов, издали похожего на свадебный торт.

– Б…Б…Бауэри, мадам? – еле выговорила Мириам в ужасе от того, что еще вдруг спросит хозяйка. – Ну, это не то место, где можно встретить порядочных людей, мадам.

– Это я знаю, Мириам, – отозвалась Маура сухо. – Где это? Далеко от Пятой авеню?

– Нет, мадам. Это… Это… извините меня за нескромность, мадам, но позвольте спросить, почему это вас интересует?

– Я приплыла сюда из Ирландии с людьми, которые собирались остановиться у родственников в Бауэри и Файв-Пойнтс. Я хотела бы навестить их.

Этого Мириам и боялась. Она негромко произнесла:

– Файв-Пойнтс рядом с Ист-Ривер, у пересечения улиц Бэкстер и Парковой. Но вам туда никак нельзя, мадам. Там живут самые бедные и рабы, которые получили вольную. Там полно бандитов, воров и… – она повернулась и посмотрела, не слушает ли их посыльный, который сидел рядом с кучером на козлах и вполне мог услышать разговор. Нет, он не слушал. Но Мириам все равно перешла на шепот, – …и женщин легкого поведения, мадам.

– Тогда я попрошу мистера Каролиса сопровождать меня и служить защитой, – сказала Маура, вежливо улыбаясь кислой даме во встречном экипаже, которая бесцеремонно рассматривала ее.

Мириам стало не по себе. Бесполезно надеяться, что хозяйка шутит, Маура говорила совершенно серьезно. Миссис Каролис просто не понимала всех тонкостей жизни в Нью-Йорке, а объяснять ей их не входило в обязанности горничной. Мистер Каролис должен сделать это сам. Мириам не сомневалась, что он быстро растолкует все своей жене, как только она попросит его сопроводить ее в Бауэри или Файв-Пойнтс.

Не дождавшись ответной улыбки от дамы во встречном экипаже, Маура тут же забыла о ней и мысленно вернулась к своим соотечественникам. Из рассказов лорда Клэнмара она знала, что в Америке к ирландцам относятся не лучше, чем на родине к ним относятся тамошние землевладельцы.

Маура вспомнила, как однажды лорд Клэнмар с грустью сказал: «Ирландцам понадобится немало времени, чтобы вырваться из нищеты, в которой они прозябают. То, что они невежественны, вина землевладельцев, таких, как я. Единственное для них образование – бесплатные школы, да и то не для всех. В столь бедственном положении ирландцев во многом виноваты англичане».

Ирландцы, плывшие с ней на «Скотий», освободились от ига землевладельцев, но, кажется, битва за достойное существование продолжается. Сейчас, судя по словам паренька-посыльного, ирландцы выплеснули свой страх и неизвестность в завтрашнем дне на самый обездоленный слой общества, более бесправный, чем они сами, вызывая этим нарекания в свой адрес и разжигая антиирландские настроения.

Маура смотрела на роскошные особняки по сторонам. Нью-Йорк ничем не напоминает Дублин. Здесь сосредоточены огромные богатства. Богатства, которые можно использовать на благо иммигрантов. Деньги Каролисов могли бы обеспечить приличное жилье и образование всем ирландцам, которые прибыли с ней на «Скотий». Уже через поколение невежество осталось бы в прошлом. Появились бы ирландцы-полицейские, судьи и, кто знает, может, даже сенаторы. Даст Бог, не останется ирландцев, которым пришлось бы выходить на улицы, чтобы защитить то немногое, что у них есть.

Они подъехали к особняку Каролисов, карета свернула и через позолоченные ворота въехала во двор. Маура еще не разговаривала с Александром о своих планах в отношении соотечественников. Сейчас в Нью-Йорке она обязательно выберет подходящее время и поговорит с ним.

– Мистер Каролис ждет вас в Китайской гостиной, мадам, – с ледяной вежливостью доложил ей Гейнс, как только она вошла в дом.

Маура посмотрела вокруг. Когда она впервые вошла в дом, приехав из Европы, огромный вестибюль из желтого мрамора с высоким куполом напомнил ей мавзолей. Сейчас первое впечатление еще более укрепилось. И огромный витраж с изображением английского и французского королей не понравился ей ни тогда, ни сейчас. Пышное убранство не ласкало глаз, не создавало ощущения уюта, а неприветливость Гейнса только усиливала общее впечатление холодности.

Маура пристально посмотрела на Гейнса. Он был свидетелем ужасной ссоры между Александром и Виктором. Он знал от самого Виктора Каролиса о том, что она родилась от ирландской крестьянки, что она католичка и незаконнорожденная. Маура видела, что Гейнс относится к ней с таким же презрением, как и его старый хозяин. В Тарне домашняя челядь приняла ее сразу и безоговорочно, как жену Александра, их хозяина. Гейнс всем своим видом старался выказать ей неуважение, и, несомненно, его примеру последуют остальные слуги. Маура поняла – Гейнс надеется, что она забыла, как пройти в гостиную, и потеряет самообладание, поэтому она сухо приказала:

– Тогда проводите меня к нему.

Гейне даже побледнел от того, что эта иммигрантка распоряжается в доме, как хозяйка, и приказывает ему, но ослушаться не посмел.

– Миссис Каролис, сэр, – объявил он, когда лакеи отворили тяжелые резные двери гостиной.

Александр беседовал с Лиэлом Кингстоном. Он остановился на полуслове и быстро подошел к Мауре. Его немного осунувшееся смуглое лицо озарила такая счастливая улыбка, что даже Гейнс расчувствовался.

– Слава Богу, ты приехала, любовь моя! Не могу понять, как я мог уехать без тебя! Как я мог тебя оставить?

Не обращая внимания на присутствие Кингстона и Гейнса, обнял Мауру, наклонился и крепко поцеловал в губы. Господи, как она нужна ему!

Маура обняла Александра, и счастье заполнило все ее существо. Ничто больше не имеет значения – ни чудовищно безвкусный дом, ни враждебность прислуги. Главное, они с Александром снова вместе.

Когда Александр, наконец, оторвался от Мауры, дворецкий же тактично исчез, а Лиэл Кингстон делал вид, что внимательно рассматривает что-то за окном.

– Знаешь, я не мог заснуть без тебя прошлой ночью, было так странно, что тебя нет рядом, – ласково улыбаясь, сказал Александр.

Маура зарделась. С той самой первой ночи они всегда спали вместе. Маура еще раз крепко обняла Александра и прижалась к нему. Она пожалела, что Лиэл Кингстон находится в гостиной, иначе она сразу же рассказала бы Александру о ребенке.