— Может, вам следует поехать с нами в больницу? — сказала Джин, кратко касаясь запястья Мельбы и пытаясь определить, верно ли она судит о собственном состоянии.

Мельба энергично помотала головой.

— Лучше просто домой.

Крошечные женщины хранили молчание, парень бесцельно менял яркость освещения над пассажирскими сидениями, завороженный, как ребенок в кабине пилота.

— Смотрите в оба, чтобы не пропустить заправку, — сказал Ларри, ни к кому в особенности не обращаясь. Они уже миновали две заправочные станции, но одна была закрыта, а к другой выстроилась очередь, огибавшая целый квартал. На большинстве из них использовались электронасосы, электрические счетчики: автоматизированное наполнение и автоматизированная оплата, никаких наличных, только кредитки. На Таймс-сквер у больших отелей и перед театром собрались толпы народа. Ларри глянул на них.

— Их выставляют на улицу из-за дымовых сигнализаторов. Они, вероятно, сняли номера, а теперь не могут ими пользоваться, потому что это противозаконно, если дымовые сигнализаторы отключены.

Она видела людей, лежавших в дверных проходах, используя бутылки с водой в качестве подушек. Было не поздно, но очень жарко, и захватывались все тенистые уголки. Они походили на тех, кто томится в очереди за билетами на призовой концерт, пристраиваясь и прилаживаясь, готовясь скоротать долгую ночь, — многие из них были в пастельных одеяниях и в тренировочных костюмах, будто какое-то туристское вуду заставило их всех выйти этим утром в пижамах. Бензобак был полон менее чем на четверть. Они подкатили к углу Пятьдесят первой и Восьмой.

Джин сделала последнюю попытку.

— Мельба, вы уверены, что вам не надо поехать с нами в больницу?

Беременная опять помотала головой и принялась выползать из машины, ухватившись за подголовник, пока нащупывала дорогу ступней, которой не видела. Было пять сорок, когда Ларри и Джин повернули на запад, к шоссе. Две маленькие женщины улыбнулись и сказали: «Спасибо — спасибо», — заставив Джин на мгновение вспомнить о Марке и его сдвоенных прощальных словах. Он будет о ней беспокоиться — как ей связаться с домом? Если он дома. Когда они покатили дальше, Джин подумала о латиноамериканском пареньке, ремень джинсов у которого сидел так низко, что они совершенно не прикрывали его ягодиц, и жалела, что не спросила, как его зовут. Он добровольно поднимал и опускал на землю маленьких женщин, одну за другой, а потом снова сунулся внутрь за своей курткой и выразил благодарность, хлопнув раскрытой пятерней о ладонь Ларри.

— Милый был мальчишка, правда? — сказала она.

— Да нет, не очень. Он украл мою ракетку, — сказал Ларри, качая головой и смеясь. — Прямо с заднего сидения.

— Что? Почему же ты ничего не сказал?

— Я не видел, пока он уже не ушел. Даже не пытался ее прятать, как только выбрался из машины. Сукин сын, еще и с ладошкой своей ко мне сунулся. Держаться вместе во время кризиса, видишь ли. Добро пожаловать в Нью-Йорк.

Когда они подъехали к больнице и обнаружили, что она наглухо забаррикадирована и среди дюжин людей, мельтешащих снаружи, нет никаких признаков Филлис, — только тогда Джин начала паниковать. Ища поддержки в толпе, она одно за другим крупным планом выхватывала разные лица, встревоженные глаза которых были зеркальным отражением ее собственных. Как могла она потерять след обоих своих родителей? Никто в больнице не хотел с нею говорить, хотя в конце концов она добилась устного «нет» на свой письменный вопрос: «Остались ли в здании посетители?». Охранник отошел от стеклянной двери, прежде чем она смогла спросить что-нибудь еще. Ей оставалось только предполагать, что ее отец в интенсивной терапии находится среди тех, кому прохладнее и безопаснее всех остальных в городе.

— Нам надо найти Филлис, — настойчиво, как будто он ей возражал, сказала она Ларри. — Должно быть, она нашла попутку. Моя мать не пойдет домой пешком через сотню кварталов.

Она пыталась вспомнить, в какой обуви была сегодня Филлис: в яблочно-зеленых бабушах с веревочными подошвами, высоких.

— Нет смысла здесь оставаться, — сказал Ларри, направляя ее с тыла, вклинивая свое тело между нею и толпой. Водворив ее на место, он помог забраться в машину еще пятерым. Как бы стиснуты они ни были, Джин их почти не замечала. Ларри решил ехать не по шоссе, а по городским улицам, на тот случай, если у них кончится бензин. Автомобильных гудков было еще больше, чем прежде, и больше дикого вождения, многие люди сидели на тротуаре, и все же оставалась целая река пешеходов, шагавших, шагавших и шагавших.

Было больше половины восьмого, когда они добрались до Семьдесят четвертой улицы и, прямо у дома, увидели Филлис, которая болтала с привратником, Мануэлем (которого называла мануалом, как у оргáна). Джин сочла, что никогда в жизни не была так рада видеть свою мать — с широко расставленными в первой позиции ногами в яблочно-зеленых туфлях — или же так раздражена.

— Мама! Как ты сюда добралась? Могла бы оставить нам записку или еще что-нибудь придумать.

— Записку? Милая, ты понятия не имеешь, что там творится. Где ты была? Боже мой, у тебя ужасный вид. Слава Богу, что ты был с ней, Ларри. Давай-ка отведем ее в квартиру.

Наверху, восстанавливая силы после семи темных и невентилируемых лестничных пролетов, они пили тепловатый чай со льдом в сумеречной гостиной, и Филлис рассказывала о своем чудесном спасении на такси. Известий о причинах отключения по-прежнему не было.

— Мне было довольно-таки не по себе. Я имею в виду, почему я совсем одна еду в этом такси, когда люди вокруг кричат и стучат по крыше, чтобы в него сесть? Я даже не побежала, когда как бы ниоткуда появилось это такси — как мне состязаться со всеми этими нетерпеливыми бурундуками? Многие из них толкаются, я не знаю, как. Перепугались по-настоящему, и среди них совсем немало народу было в больничной униформе, как ни прискорбно. Но водитель выделил меня одну, он показал на меня и позвал: он меня выбрал.

— Почему, как вы думаете? — спросил у нее Ларри.

— Ну, когда мы уже поехали, я спросила его как раз об этом. И вы не поверите, что он мне сказал. Он сказал: «Вы напоминаете мне мою мать». А его — я еще не говорила? — зовут Мустафа Шериф.

Все рассмеялись, но никто не отважился спросить: кто это сделал?

— О папе есть какие-нибудь новости? — спросила Джин.

— Туда не пробраться. Остается только ждать. — Ларри поднялся на ноги. — Думаю, мне лучше выйти и попытаться найти бензин — или как вы завтра доберетесь до больницы? Если повезет, я смогу смотаться сегодня в Коннектикут и проведать своих. Зная Поп, я уверен, что они хорошо подготовлены, весь подвал забит жареными бобами, но они будут беспокоиться обо всех нас, угодивших в ловушку здесь, в городе.

Джин заметила, что он не упомянул о своей жене.

— Я поеду с тобой, — сказала она. — Искать бензин, я имею в виду.

— Может, тебе лучше отдохнуть, Джин? Ты в самом деле выглядишь усталой.