Алвасунд удерживали невидимые руки. Ее ноги болтались в воздухе; черные чулки сползли, обнажая синие варикозные вены на тощих бледных икрах.

Ничего не понимая, я отступил на шаг, споткнулся о торчащий из земли камень, а затем бросился назад, к ноутбуку. Почти не задумываясь, к каким последствиям это приведет, я вытащил из него все кабели, подлез рукой снизу и вырвал аккумулятор. Компьютер умер. Экран погас.

Я повернулся, чтобы поспешить к дешифратору, – и застыл. Алвасунд снова была за пределами башни и лихорадочно отключала устройство. Я увидел ее знакомое лицо, толстую куртку, теплые штаны.

Она повернулась и заметила меня.

Каким-то образом мы добрались до машины, волоча за собой снаряжение, бросили его как попало на заднее сиденье, затем сели сами и захлопнули двери. Дрожа, мы обняли друг друга. Волосы Алвасунд закрывали ее лицо. Я все еще чувствовал, почти ощущал на вкус страшную угрозу, которая притаилась там, в развалинах.

Мы обнялись и долго сидели, пытаясь прийти в себя. Над нами нависала темная, мертвая башня.

Наконец я завел двигатель, и мы медленно поехали по дороге. Башня скрылась за горой.

– Что с тобой произошло? – спросила Алвасунд. – Ты исчез! – Ее голос звенел от напряжения. – Мы были вместе – и вдруг ты как-то перебрался в саму башню, бросил меня снаружи! Я не могла дотянуться до тебя, не могла докричаться!

– Но в башне была ты! – возразил я.

– Не говори так! Там был ты. Я думала, что ты погиб.

В конце концов я объяснил ей, что я видел, а Алвасунд рассказала, что видела она.

У нас были одинаковые, но противоположные воспоминания. Каждый из нас видел, как другой каким-то образом перенесся в разрушенную башню.

– Ты внезапно стал старым и больным…

– Насколько старым и больным?

– Я видела… Нет, не могу описать!

Я вспомнил, какой она выглядела в той башне.

– Ты подумала, что я скоро умру.

– Ты уже умер. Это было похоже… даже не знаю… на ужасный несчастный случай. Твоя голова была в крови. Я пыталась зайти в башню и помочь тебе, но не давало что-то вроде толстого стекла или пластика. Я стала искать камень, хотела пробить дыру в этом листе. И вдруг ты снова оказался снаружи.

– И ты внезапно оказалась снаружи.

– Торм, что произошло, черт побери?

Ответа мы не знали. Но вид Алвасунд в последние минуты ее жизни будет преследовать меня вечно.

После событий в башне все изменилось. Внезапно у нас возникло такое чувство, словно мы знакомы много лет. Необходимость привлекать внимание ослабла. Мы все еще были на первой стадии отношений, когда любовники постоянно хотят узнать что-то друг о друге, однако наше любопытство угасло. Мы узнали больше, чем следовало, и это знание оказалось страшным.

Нас связала тайна.

Последовал короткий период бездействия. Мы не знали – вернуться ли в Гоорн-Таун или оставаться в Эрскнесе до тех пор, пока Алвасунд не получит какой-нибудь ответ. Она отправила свои комментарии и записи, сделанные во время теста, но и «Управление», и Марс хранили молчание. Марс, похоже, покинул Эрскнес. Когда он не ответил на письмо, которое Алвасунд отправила по электронной почте, мы попытались разыскать его в городе. Он обмолвился, что работает в компании «Заступничество», и нам в конце концов удалось отыскать их офис недалеко от пристани. Свет в окнах не горел, дверь была заперта.

Мне хотелось вернуться домой, но Алвасунд сказала, что если ее примут, то ей лучше сразу приступить к работе. А из Гоорн-Тауна в Джетру паромы не ходили.

Началась весна. На улицах появилось больше людей; горожане снимали с окон ставни и убирали навесы. Мы с Алвасунд сосредоточились друг на друге – ничего не говорили, но делали все, что могли.

Это было через шесть дней после случая в башне, ранним вечером. Мы оба устали и собирались пораньше лечь спать. Я принял душ и поднялся на второй этаж. Алвасунд сидела на матрасе, скрестив ноги, и читала что-то на своем ноутбуке. Я лег рядом с ней.

– Мне предложили работу, – сказала она и повернула экран ко мне.

Это было официальное письмо от «Управления по урегулированию», располагавшегося на материке, в файандлендском городе Джетра. Там говорилось, что компания внимательно изучила все заявки на вакансию создателя моделей. Квалификация Алвасунд соответствовала их требованиям. Поскольку заполнить вакансию требовалось срочно, компания предлагала Алвасунд испытательный срок с зарплатой вдвое меньше той, которая была указана в рекламном объявлении. Если работа Алвасунд будет признана удовлетворительной, ее возьмут на постоянной основе, повысят жалованье и выплатят разницу задним числом.

– Поздравляю! – сказал я. – Ты ведь еще хочешь туда устроиться?

– О да. Но прочти до конца.

Автор письма напоминал, что работа может быть связана с опасностью и что компания предоставляет страховку, компенсирующую нанесенный ущерб, последствия несчастного случая и расходы на погребение. Все эти условия необходимо принять.

– Ты еще не передумала? – спросил я.

– Мне нужны деньги, а эта работа как раз по моей специальности.

– После того, что случилось?

– А ты понимаешь, что это вообще было?

– Нет.

– Этот проект – первое серьезно финансируемое научное исследование башен.

– Ты точно хочешь узнать, что в них?

Она посмотрела на меня с уже хорошо знакомой мне прямотой.

– Второго такого шанса у меня не будет.

– А тебя не беспокоит… то, что произошло?

– Да, беспокоит. – Мои вопросы то ли взволновали ее, то ли рассердили. Алвасунд пожала плечами и отвернулась. – Может, на Сивле все по-другому, – неуверенно сказала она. – Когда ты пришел, я успела прочитать только самое начало.

Мы вместе прочитали все материалы, которые прислала компания «Управление по урегулированию».

В одном из абзацев говорилось, что в последнее время уровень безопасности исследователей значительно вырос, что теперь они могут подходить к башням ближе и что появились новые, эффективные средства экстрасенсорной и физической защиты.

– Если там все так безопасно, – заметил я, – то зачем столько предупреждений об опасности?

– Хотят себя выгородить. Наверняка они знают, какой это риск, вот и нашли способ защититься.

У меня в голове засели слова «экстрасенсорное влияние», которое «якобы распространяет» башня, в которой мы были. Я с трудом мог вспомнить, насколько мне тогда было плохо, зато чувство облегчения, когда все закончилось, стало для меня драгоценным даром.

Мы стали читать дальше.

В последнем документе содержалась иллюстрированная история Сивла и расследований, которые предпринимались в прошлом. Из текста следовало, что на данный момент осталось более двухсот таких башен. Все они примерно одного возраста и в прошлом были повреждены – предположительно их пытались разрушить островитяне. Ни одна из башен не сохранилась в первозданном виде, и никто не предпринимал попыток их восстановить. Известен также ряд мест, где башни когда-то стояли, но впоследствии были снесены.