— Думаешь, сможешь так плясать вечно, глупая змея?! И не мечтай! Я всё равно убью тебя этой ночью!

Он снова сделал резкий выпад, целясь кинжалом в грудь, но клинок лишь разрезал очередные занавеси, которые Рена выставила перед собой.

— Едва ли тебя это спасёт! — хмыкнул мужчина, угрожающе надвигаясь. Рена прекрасно понимала, что у неё не осталось преимуществ, но всё же попыталась выпутаться из кокона окровавленных тканей. Она не успела, и мужчина полоснул её по плечу. Боль обожгла и затуманила взор. Всё происходящее дальше напоминало какую-то безумную неуклюжую пляску. Рене уклонялась и вновь оказывалась под ударом. Ноги предательски вязли в мягкой перине, правда, у противника были те же проблемы. Кинжал прочертил на её теле ещё несколько длинных кровавых полос, прежде чем мужчина неловко оступился. Нога угодила в самую мягкую точку перины и подогнулась, заставив своего хозяина склониться. Рена вдарила ему по лицу. Нос чуть слышно хрустнул, покосившись в сторону. Это на краткий миг выбило мужчину из колеи, он поднёс свободную руку к лицу. Рена же не стала дожидаться, когда он придёт в себя и пнула противника, выбивая кинжал. Оружие не удержалось в пальцах и вылетело к краю ложа. Рена было бросилась за клинком, но мужчина уже совладал с собой и толкнул её в спину. Не удержавшись на ногах, Рена рухнула на колени, но, не желая сдаваться, вновь потянулась к кинжалу, и уже схватила его, но новый толчок вынудил дернуться, и оружие выпало из рук. Кинжал, коротко звякнув, свалился на пол, тем самым лишая обоих противников опасного преимущества. Впрочем, мужчина сделал попытку спрыгнуть с ложа, чтобы достать клинок, но Рена подставила ему подножку, и тот пропахал окровавленным носом перину, взметнув в воздух лёгкие перья. Это был неплохой шанс сбежать и самой спрыгнуть с ложа, но Рена не успела. Запутавшись в занавесях, она успела получить неприятный удар по голове, прежде чем смогла отшатнуться. Держать расстояние, настолько это возможно и каждый раз пытаться лишить равновесия противника — такой оказалась их тактика, потому эта битва всё больше напоминала глупую детскую возню. Нередко между мужчиной и Реной оставались только окровавленные занавески. Несколько раз они помогали избегать ожесточённых атак, но вскоре почти весь балдахин оказался содранным. Свирепое лицо Этьена исказилось яростной гримасой, в нём проступало нечто хищное, совсем не эльфийское, словно истинный облик прорывался наружу. Рена тяжело дышала и была откровенно загнана в угол. Её ноги по-прежнему утопали в мягкой перине, не давая быстро двигаться, раны истекали кровью, а голова гудела от боли и невероятной усталости. Она готова была к финальному броску. Ей всё равно не выжить. С другой стороны, вернув себе облик змеи, Рена могла наброситься на неприятеля и воткнуть в него ядовитые клыки. Он, конечно, успеют удушить её прежде, чем подействует яд, но и до противоядия добраться не успеет. Знать бы только, кто так желал её смерти?

Мужчина тоже изрядно запыхался. Коварное ложе не давало простора и его действиям. Рена же вновь скрылась за остатками окровавленных занавесей.

— Всё равно будет по-моему! — хрипло заявил он, сдирая ткань.

Теперь между ним и Реной осталось лишь тонкая окровавленная полоса натянутой ткани. Едва ли это могло стать каким-то препятствием, но невольно притягивало взгляд. Мужчина презрительно взирал на разодранные остатки, тогда как Рена ощутила странное, сумасбродное желание коснуться. Словно это была не перекрученная полоса ткани, а толстая витая струна. «Если я это сделаю, хватит ли мне времени для оборота? — лихорадочно подумала Рена. — Хотя, какая разница, если всё равно умирать!»

Она протянула руку, замечая, что мужчина с недоумением смотрит на её действия. «Что ж, хотя бы удалось его задержать столь нелогичным поступком», — успела про себя отметить Рена, после чего её залитый кровью палец коснулся натянутого лоскутка… Глубокий звук заставил содрогнуться всю Долину. Мужчину сбросило к подножью ложа, и он развалился в нелепой позе на каменном полу, с неподдельным ужасом взирая на происходящее. Вихрь окровавленных перьев взметнулся вверх, окружив ошеломлённую Рену, оборванные ткани, подобно языкам пламени, затрепетали, словно уже не ветер заставлял их двигаться, а нечто иное. Но не только балдахин вёл себя странно, будто бы обрёл сознание и начал жить собственной жизнью, сам воздух в алтаре будто бы колебался, и внешние ткани подхватывали заданный ритм. Рена ощутила непривычное покалывание во всём теле. «Такого просто не может быть! — говорила она сама себе. — Мне просто не хватит сил!» Кровь продолжала литься из израненной ладони, окрашивая и её лёгкий белый наряд в кровавое одеяние. Рена уже понимала, что её ждёт, и была не в силах бороться с этим. Мышцы предвкушающее подрагивали, когда она взглянула на небеса. «Кажется, этот ненастоящий Этьен обещал подмогу, когда исчезнет Энио», — вспомнила она, глядя на жёлтую Эрну, воцарившуюся среди звёзд. Кто бы это ни был, его время пришло! И уже чувствуя, как закручивается вихрь Танца, она увидела, как к Храму с разных сторон подлетают два отряда.

— Какого демона ты тут забыл, братец? — насмешливый голос Гвола разрезал ночные небеса.

— Могу задать тот же вопрос! — зычно ответил Артмаэй.

— Я услышал странный звук, исходящий из Храма, и решил проверить, — Гвол явно хитрил, но Артмаэй и не думал уступать.

— Тогда проверим вместе!

— Ну уж нет! — выкрикнул Гвол. — Как же мне всё это уже надоело! Твоя самоуверенность, показное благодушие и якобы справедливость! Сколько можно, Арт? Ты всё прикидываешься добреньким, чтобы в Долине тебя любили и признали твоё право, как князя. И это не помешало тебе убить нашего отца!

— Я этого не делал! — возразил Артмаэй.

— Так докажи это! — В голосе Гвола звучало безумие. — Поединком! Да превратится эта ночь в Ночь Истины, и пусть Ловец Снов рассудит нас, готов ли ты предстать перед ответом?

— Ты не оставляешь мне выбора! — заявил Артмаэй, и спустя миг над куполом Храма схлестнулись мечи. Их звон вплетался в музыку ветра и тканей, что уносила Рену куда-то далеко в глубины разгорающегося Танца. Она едва ли могла сказать, когда этой мелодии стали вторить голоса драконеан, те пели что-то воинственное, поддерживая своих бойцов. Всё её сознание подчинились природе Танца, весьма необычного и даже пугающего. Он совершенно не походил на предыдущий, в нём не было бушующего пламени и огненных искр и того сокрушительного неистовства и безумия. Каждое движение отличалось плавностью и продуманностью, не допуская ничего лишнего: лишь вихри из перьев, да алый туман, рождающийся из капель её собственной крови, что продолжала литься из