– Не возражаю против чего? – Она стала рассматривать его уши с таким видом, словно это была какая-то немыслимая диковинка. – Детей, собак, пожилых родственников или прогулок под дождем?

– Вы не против, что я здесь нахожусь?

– Я найду чем себя развлечь, даже если мне это придется не по душе. В этом ведь и заключается свобода, правда?

– Да, – согласился Харрисон. – Конечно. – Он заерзал на стуле, чувствуя себя так, словно сделал первый ход и сразу же потерял пешку. Харрисон стал размышлять, что бы еще ему сказать, но в этот момент перед ним появился худой мужчина в белой куртке и поставил перед ним тарелку с жареным цыпленком и тремя видами неизвестных овощей.

Это зрелище взволновало Харрисона. Он уже забыл, сколько лет назад в последний раз видел жареного цыпленка и сколько месяцев ел овощи только в виде порошка.

– Ну так как, – сказал официант, неправильно истолковав удивленный взгляд Харрисона, с которым тот рассматривал еду, – вас это устроит?

– Да. – Харрисон протянул ему клочок бумаги. – Более чем.

Взглянув на записку, официант обратился к кому-то, почти невидимому за клубами пара в конце длинного прилавка:

– Ты только что избавился от еще одного оба перед Джеффом.

После этого он ушел, разорвав бумагу на мелкие клочки.

– Как вы живенько со всем разобрались, – заметила брюнетка, кивая на его заполненную едой тарелку. – У него перед вами было об накормить вас, и вы сразу же освободили его от него. А мне вот придется мыть посуду, чтобы избавиться от моего оба, или выполнять об Сета перед кем-нибудь еще.

– Я разгрузил ящики с консервами. – Харрисон взял нож и вилку, его рот наполнился слюной. На корабле они не пользовались ножами и вилками. Для порошков и пилюлей в них попросту не было необходимости. – Тут ведь особо не приходится выбирать, правда? Берешь, что дают.

– Если только у Сета нет обов перед тобой, – сообщила она. – Тогда он ради тебя в лепешку расшибется. Так что лучше сделать ему какое-нибудь одолжение, чем надеяться на судьбу, а потом жаловаться.

– А я и не жалуюсь.

– Твое право. В этом и заключается свобода, не так ли? – Она на мгновение задумалась, а затем продолжила: – Иногда Сет оказывается у меня в долгу, и тогда я требую, чтобы он подал мне ананас со льдом, и он бежит выполнять мое поручение. А когда я должна ему, то бегать уже приходится мне. – Неожиданно она с подозрением сощурила свои серые глаза и добавила: – Слушаешь с таким видом, словно ты тут в первый раз. Ты не отсюда?

Харрисон кивнул с набитым курицей ртом. Прожевав, он сказал:

– Я с того корабля.

– Святые угодники! – В ее взгляде словно появились льдинки. – Антиганд! Кто бы мог подумать. Тебя не отличишь от человека.

– Я давно уже горжусь этим сходством. – Его остроумие возвращалось вместе с ощущением сытости. Он жевал, глотал и осматривался по сторонам. Снова появился человек в белой куртке.

– Что у вас из напитков? – спросил Харрисон.

– Дит, двойной дит, шемак или кофе.

– Кофе. Большой и черный.

– Шемак вкуснее, – посоветовала брюнетка, когда официант удалился. – Но зачем я тебе вообще это говорю?

Подали кофе в кружке размером с пинту. Поставив ее на стол, официант сказал:

– Раз уж вы решили освободить Сета от одного из обов, то скажите, что предпочитаете на десерт: яблочный пай, йимпикские конфеты, тертый тарфельсуфер или канидыню в сахарном сиропе?

– Ананас со льдом.

– Мф! – фыркнул официант и удивленно посмотрел на Харрисона, затем с укором – на брюнетку, ушел и принес ананас.

Харрисон подвинул его к соседке:

– Угощайся и приятного аппетита!

– Но он твой.

– В меня он все равно уже не влезет. – Он проглотил еще один кусок курицы, помешал кофе и почувствовал, как умиротворение наполняет его душу. – Да ладно, ешь, не стесняйся, и к черту талию!

– Нет. – Она с решительным видом снова подвинула к нему ананас. – Если я съем его, то у меня перед тобой появится об.

– Что с того?

– Я не хочу иметь обы перед незнакомцами.

– И то верно. Весьма разумно с твоей стороны, – поддержал ее Харрисон. – У незнакомцев часто бывают такие чудные идеи.

– Вижу, вы в этом знаток, – поддержала его она. – Хотя не понимаю, что чудного может быть в идеях.

– Все дело в цинизме, – пояснил он. – Знаешь, ведь даже посуду можно мыть с особым цинизмом. – Ананас снова совершил путешествие по столу и оказался около брюнетки. – Но если ты считаешь, что у тебя передо мной появится об, которое ты должна будешь выполнить, так можешь сделать это прямо сейчас. Мне нужна только информация. Скажи мне, где тут у вас самый важный фрукт.

– Ой, ну это легко. Тебе нужно к Алексу Питерсу, это посередине Десятой улицы. – С этими словами она принялась за ананас.

– Спасибо. А я уже начал думать, что все здесь либо совсем бестолковые, либо помешаны на шутках.

Харрисон продолжил трапезу, а закончив ее, откинулся на спинку стула. Непривычное чувство сытости немного ускорило его мыслительный процесс, и через минуту на его лице появилось выражение серьезного подозрения, и тогда он спросил:

– А у этого Питерса что, фруктовый сад?

– Конечно, – вздохнув от удовольствия, она отодвинула пустую тарелку.

Харрисон тихо застонал, а затем сказал:

– Я разыскиваю мэра.

– Что это такое?

– Номер один. Большой босс. Шериф, пахан, ну, как у вас это называется?

– Понятия не имею, – с неподдельным удивлением ответила она.

– Человека, который управляет городом. Руководителя.

– Можно изъясняться попонятнее? – попросила брюнетка, искренне стараясь помочь ему. – Кем или чем он должен руководить?

– Тобой, Сетом и всеми остальными. Вести вас за собой. – Он развел руками, словно хотел охватить весь город.

Нахмурившись, она спросила:

– Куда он должен нас вести?

– Туда, куда вы идете.

Она сдалась и жестом подозвала на помощь официанта в белой куртке.

– Мэтт, мы куда-нибудь собираемся идти?

– Откуда я знаю?

– Ну так спроси у Сета.

Он ушел, затем вернулся и выдал:

– Сет сказал, что в шесть часов он идет домой, а тебе это зачем?

– Кто-нибудь поведет его туда? – продолжала она расспрашивать его.

– Не говори ерунды, – посоветовал ей Мэтт. – Он знает дорогу и к тому же трезв как стеклышко.

– Не понимаю, почему это вызывает у вас такие затруднения, – вставил свое слово Харрисон. – Просто скажите мне, где я могу найти официальных лиц? Любых! Шефа полиции, городского казначея, заведующего моргом или, на худой конец, мирового судью.