Стрелки часов неумолимо приближались к 9-00. И вот где-то на севере загрохотало. Потом звуки артиллерийской пальбы донеслись с востока и северо-запада. Немцы ответили. Канонада усиливалась с каждой минутой. Началось. Грохот продолжал расширяться. В той стороне над лесом поднялись далёкие дымы. Мы ждали, и, словно вымершие оба шоссе вызывали тревожное беспокойство. Ожидание повисло звенящей пустотой, которая вдруг лопнула от беспорядочной ружейно-пулемётной стрельбы с левого южного фланга. После нескольких пулемётных очередей всё опять стихло.

— Курянин, танк на связь.

— Есть танк.

— Здесь командир. Что там у вас?

— Наметилось какое-то оживление. Три мотоцикла с пулемётами со стороны Бреста. Всех положили. Скоро, поди, большие дяди пожалуют.

— Справитесь?

— А, куда мы денемся.

— Если появится что-то серьёзное, сообщишь. Конец связи.

От знакомого до тошноты звука подлетающих с юго-запада лаптёжников плюнул от отвращения. Но на этот раз они явились не по наши души. Косяк юнкерсов потянулся в сторону Ивацевичей. Три девятки. Похоже, фрицы серьёзно взялись за наших. Двадцать семь тонн рвущей в клочья смерти — это не кошка чихнула. Потом вернутся, загрузятся и опять вывалят на наших тонны взрывчатки. И снова, и снова. Пока им морду не расквасят.

Будто услышав мои мысли, строй бомберов пересекли наши ястребки. Как пчёлы они кружили вокруг лаптёжников и жалили их со всех сторон. Вдалеке в небе вспухли облачка взрывов зенитных снарядов, потом ещё и ещё. Юнкерсы явно занервничали. Они начали уходить с курса, потеряли строй. Вот один, кувыркаясь, полетел вниз. Другой задымил и начал снижаться. Сверху упала четвёрка мессеров и наши «ишачки» завертелись с ними в «собачьей свалке». Некоторые лаптёжники начали поворачивать назад, поспешно сбрасывая груз. С той стороны донеслись глухие взрывы. «Чайки» и «ишачки» продолжали вертеться вокруг стаи стервятников. Вот ещё за одним юнкерсом потянулся дымный хвост. Кажется, наши отбились.

Почти два часа грохотали звуки далёкого боя, и с той стороны дымом затянуло полнеба. Ждать уже не было мочи, и я жаждал нападения, как избавления. И впрямь говорят, ничего нет хуже, чем ждать и догонять. Ну, догонять, положим, не такое уж и плохое занятие, особенно, если это симпатичная девчонка. А вот ждать, дюже погано. Со стороны Минского шоссе донеслись звуки винтовочной стрельбы, потом присоединились пулемёты и выстрелы танковой пушки. Я подбежал к Иванюку:

— Пётр Иванович, дай пару танков. Вдруг там немец попёр. Мы ждём гансов со стороны Ивацевичей, а они могут вдарить сзади.

Он махнул рукой и что-то проговорил в ларингофон. Две тридцатьчетвёрки взревели дизелями. Я помахал мехводу крайнего танка, подтянулся и забрался на броню, присоединившись к десанту. Грунтовка вывела нас к шоссейной насыпи.

— Давай низом, вдоль дороги, — крикнул я в люк командиру, и тот кивнул головой. Танк под откосом медленно пополз в сторону боя. Через полсотни метров из зелени выскочил боец в камуфляже и замахал руками:

— Стой!! Стой!

— Что там?

— Товарищ командир, колонна немецкой пехоты и артиллерия. Орудия разворачивают и миномёты.

— Тем более. Танкисты, слушай приказ. Обоим танкам на максимальной скорости немедленно атаковать артиллерию, пока не развернулась. Не дать им начать обстрел. Десанту в бою от танков не отставать, прятаться за броню и защищать машины от гренадёров. С пушками разделаетесь и сразу возвращайтесь. Вперёд!

Я спрыгнул на землю, поднялся на шоссе и по обочине побежал к нашему танку, видневшемуся впереди за лёгкой пороховой дымкой. Он изредка постреливал в направлении немцев. Справа от него с опушки короткими очередями бил пулемёт. Чуть подвернув башню вправо, тридцатьчетвёрка стреляла с места. Примерно в полуверсте чадно горели мотоцикл и ганомаг. Ещё два мотоцикла валялись под откосом. Чуть дальше сбились в кучу несколько грузовиков. Я запрыгнул на трансмиссию и постучал по башне прикладом. Люк башнёра приоткрылся, и оттуда показалась закопченная физиономия Ефимова.

— Кого там принесло?

— Командира принесло. Прекратить стрельбу! Давай Варика сюда. Прохор Василич, в кого стреляешь?

— Так, вон же они на дороге.

— Это всего-навсего головное походное охранение. Взвод не более. Совсем края потерял! Чем отбиваться будешь, когда настоящий противник пожалует? Немедленно прекрати жечь снаряды. Рацию мне. Соедините с Куряниным. Курянин? Передай Бале, чтобы сбегал к миномётчикам. Пусть поспешают на южный рубеж. Тут скоро пехоты будет густо. А Иванова отправь на батарею лейтенанта Батуры. Нужно дать два залпа осколочными по квадрату 78-34 по улитке три. Бегом! Конец связи. Значит так, Прохор, если начнут лупить по вам большим калибром, маневрировать, не подставляться. На броню не надейтесь, думайте головой. Если появятся их танки, дайте им по зубам. Коротко, но больно. Стрелять только наверняка. Снаряды беречь. Задача понятна? Тогда работайте. И прекратите открывать двери на первый стук, а то гранату внутрь получите!

Я спрыгнул с танка и лесом побежал к стреляющему пулемёту. Этот расчёт свил гнездо на кромке леса в полусотне метров от шоссе и постреливал по далёким серым фигуркам. Надо было охладить горячие головы.

— Что, бойцы, похоже, у вас патронов не меряно? А кончатся, немцев зубами загрызёте. Охренели совсем! Поскольку времени мало объясню матом… … … Стрелять только при штурме или массовой атаке. Только!! Одиночных немцев валите из винтовок. Пока относительно спокойно, углубите окоп. Оборудуйте запасную ячейку. Возможно, будет артналёт. Про маскировку не забудьте.

Справа бухнули наши орудия, и у шоссе там, где бегали немцы, вспухли четыре взрыва. Потом долбануло ещё раз. Чуть погодя в тылу у немцев раздались выстрелы танковых пушек, застучали далёкие выстрелы, сыпанули пулемётные очереди и донеслись хлопки взрывов. Опять танковые пушки. А, когда раздался громкий и протяжный взрыв, я понял, что тридцатьчетвёрки добрались до боеприпасов немецкой батареи.

Пока я пробирался вдоль южного рубежа, вправляя мозги слишком впечатлительным или самоуверенным бойцам и между делом отмечая и исправляя недостатки организации обороны, с другой стороны вспыхнула интенсивная перестрелка, быстро переросшая в серьёзный бой. Причём сразу и справа, и слева. Близкие хлёсткие выстрелы тридцатьчетвёрок и наших батарей и громкие взрывы даже перекрыли ровный рокот далёкого сражения в Ивацевичах. Я со всех ног кинулся на шум боя, благо бежать до НП было всего ничего.

Оба резервных танка по-прежнему стояли на месте, а в люке одного из них торчала фигура майора с биноклем. Возле нашего штабного Опеля нетерпеливо топтались Баля с Ивановым, а голова Курянина торчала из кузова.

— Курянин, первый взвод на связь.

— Есть связь, — протянул он мне трубку.

— Командир на проводе. Андрей, что